Война и любовь - Сергей Павлович Бакшеев

и положила на стол. Мешков поднес крестик под лампу, повертел, пригляделся и нарисовал на бумаге буквы: IC XC. Листок показал всем:

— Сзади на крестике такие буквы.

— И что? Это Исус Христос! На фабрике ставят! — воодушевилась Наумова.

— На нижнем торце крестика мой вензель. Посмотрите через лупу, — попросила Синица.

У начальника отделения Сбербанка имелся аппарат для проверки подлинности купюр с толстой линзой. Мешков сунул крестик под линзу и разглядел на торце гравировку с переплетенными инициалами «МФ». Придвинул аппарат к Наумовой и показал ей. Оксана побледнела.

Мария Федоровна блеснула победным взором и накинулась на Оксану.

— Получила! Я сразу узнала — мой! У меня дома бирки из ювелирного на каждое украшение. А где твои? Меня ограбили. Ключицу сломали! А ты нацепила краденой. Да как земля таких носит!

Оксана закрыла лицо ладонями и расплакалась. Мешкова всегда смущали женские слезы.

— Погодите, Мария Федоровна. Возможно, Наумова ничего не знала.

— Ой, не поверю! Она же не дура, раз кассиром работает. Она была в тот вечер в «Трех кабанах», когда меня ограбили. Может, сама на бриллиант глаз положила. Воровка!

— Нет, нет. Миша говорил, что купил. Я поверила! — ныла Оксана.

— Позвоните Штанько. Пусть приедет и расскажет, — предложил Мешков.

Для Оксаны совет полицейского показался спасительной соломинкой. Она вытерла салфеткой глаза и позвонила другу:

— Миша, ты подарил мне крестик. У тебя остался чек?

— Зачем он тебе?

— Синица говорит, что крестик у нее украли.

Последовала пауза. Оксана теряла надежду.

— Миша, ты меня обманул?

— Оксана, это не так, как ты думаешь.

— Тут из полиции вопросы, а я ни сном ни духом…

Оксана не успела договорить, Штанько отключил связь. Наумова опустила трубку и осунулась, как сдутый шарик.

В наступившей тишине начальник отделения Сбербанка спросил майор полиции:

— Олег Николаевич, вы Наумову сейчас арестуете?

— Составлю протокол об изъятии краденого. Возьму подписку о невыезде.

— Оставить кассиром я ее не могу. — Начальник нахмурился и повернулся к Оксане. — Наумова, ты отстранена. А лучше, знаешь что, пиши заявление! Нет, я должен приказом уволить. По статье!

— Воровка, — процедила Мария Федоровна.

Оксану душили слезы. Она сняла фирменный платок, легче не стало.

— Ключи и бейджик! — потребовал начальник.

Оксана выложила на стол все атрибуты кассира. Вернуться за личными вещами ей не позволили. Куртку и сумочку принесла в кабинет ошарашенная сменщица. Начальник публично проверил содержимое сумочки, пересчитал деньги в кошельке. Наумова подписала документы, составленные полицейским. Из Сбербанка ее вывел охранник.

Подавленная Оксана долго стояла на улице перед отделением, где проработала много лет. Ее любимый Миша жестоко обманул ее. Он вор и грабитель, украл святое и подарил ей. Она верила и гордилась. Как это подло! Теперь она опозорена на весь белый свет, ее считают воровкой. Так ей и надо!

Как доказательство тяжелых мыслей вновь появился охранник, вцепился в ее локоть и отвел от дверей банка.

— Ступай, Наумова. Начальник видит тебя, он не доволен.

И она пошла. Без удивления обнаружила, что идет не к дому, где ей было хорошо с Мишей Штанько, а в свою старую квартиру. Мечта о счастье разрушена. Падать страшно и больно, а дна еще не видно.

Оксана открыла дверь, вошла к себе домой. Из кухни появился пьяный Аркаша. Убедился, что жена одна и осклабился:

— Явилась, сука! Разводом грозишь! Да я тебя, шлюху…

Он ударил ее кулаком в лицо. Оксана рухнула. Аркадий яростно пнул женщину ногой, у нее не было сил сопротивляться.

Глава 47

Закончив с формальностями в Сбербанке, майор Мешков приехал к отделу полиции. В беседке для отдыха он увидел Василия Ильича Тышкевич. Рядом стояло охотничье ружье в чехле, у ног смирно вытянул лапы спаниель Август.

— Олег, я тебя жду, — приветствовал Мешкова прежний начальник полиции.

— А шо не заходите, Василий Ильич.

— Куда я с собакой. — Тышкевич бросил взгляд на окна своего бывшего кабинета.

«С Черкасовым не хочет пересекаться», — догадался Мешков. Он помнил, что Тышкевича сняли по доносу в областное управление МВД. Тогда поговаривали, что Сан Саныч себе место освободил.

Олег сел рядом со старым наставником.

— Вы же просто так не приходите.

Тышкевич потрепал Августа по холке и подтолкнул к выходу из беседки, словно собака могла подслушать:

— Иди погуляй. — Послушный пес вышел. Тышкевич сказал: — Слышал, вчера Виталия Ломакина убили.

— На Ильинской ферме тело нашли. Огнестрел.

— Я в то утро Ломакина в лесу видел. С большим рюкзаком.

— Уже любопытно. Куда он шел?

— От границы. А из рюкзака надувная лодка торчала. По цвету такая же, как притопленная у баньки в Орловке, где Настену с Борисом упокоили.

— И шо это значит? — Мешков посмотрел на Тышкевича.

— Темные дела в лесу делаются. На границе неспокойно. Раньше я на пернатую дичь охотился, а сейчас пропеллерную. Три укро-дрона сбил.

— Почем знаете, шо не наши?

— То я не вижу куда с «морковкой» от РПГ гад прет. От них к нам. — Тышкевич раскрыл чехол, погладил двустволку-вертикалку. — Дробь четыре нуля — и вот вам современная дронобойка.

Олег вернулся к своим проблемам:

— Вместе с Ломакиным на ферме Пашу Хвороста ранили. Они уж давно два сапога пара.

— А подчиняются твоему другу Штанько.

Олег возмутился:

— Если я с Мишкой пацаном за клубникой лазил, так шо, до старости отдуваться!

— Малые дети — малый шалости, а когда большие дяди озоруют — большая беда.

— Найду Штанько. Он ответит за всё! — Мешков хлопнул по папке с материалами расследования ограбления Марии Федоровны Синицы.

— Поосторожней с ним. Штанько университеты и на зоне, и на фронте прошел.

— И я не пальцем деланый.

Василий Ильич посмотрел в небо, на переносице отчетливее прорезалась вертикальная морщина.

— Гроза надвигается. — Он встал, накинул ружейный чехол на плечо и свистнул спаниелю: — Август, за мной!

Мешков проводил взглядом Тышкевича и поскреб подбородок. Ломакин убит, Хворост ранен, Штанько скрывается. Все трое замешаны в перестрелке на ферме у границы. Там же хранилось оружие, которое снова исчезло. Кто объяснит? Штанько тертый кремень, его еще поискать, а Паша Хворост может дать показания. Если только…

Мешков вскочил и бодрой рысцой поспешил в отдел. С порога дал поручение:

— Петрук, ты отправляешься в больницу охранять раненного Пашу Хвороста.

— От кого?

— От пули и молнии! И злых людей. Ноги в руки и компас на больничку!

Петрук не проявил энтузиазма, нехотя подчинился приказу.

— И надолго мне в охранники?

— Как только Хворост сможет говорить, выпытай у него про стрельбу на ферме. Кто, шо и как?

Петрук кивнул и вышел. Мешков шагал между столами, в голове вертелись мысли. Штанько,