Охота за наследством Роузвудов - Рид Маккензи

Из оцепенения нас выводит нервный смех Куинн.

– Обалдеть! Ты все-таки нас не убил.

– Я знал, что мы успеем, – говорит Лео с широкой победоносной улыбкой. И ликующе вопит: – Скорее всего!

– Меня сейчас стошнит, – стонет Калеб.

– Все могло быть и хуже, мы могли бы оказаться в таком же состоянии, как канноли Лили, – заключает Лео.

Я смотрю на руки и понимаю, что непроизвольно стиснула канноли Нонны в кулаке. Крошки рассыпались по полу, а густая начинка из рикотты сочится сквозь пальцы, вытекая на повязку из гигиенического тампона. Я и не осознавала, что держала его в руке.

Я открываю окно и избавляюсь от вязкой массы, затем стаскиваю с руки импровизированную повязку и заворачиваю ее в салфетки из «Бургер Кинга», которые беру из бардачка. Порез выглядит лучше при свете дня, просто узкая красная полоска, идущая от основания большого пальца до мизинца.

– Это чистое безумие. – Я не могу удержаться от смеха, когда мы проезжаем поле, и Лео сворачивает на проселок. Кажется, что мой рассудок остался на той стороне железнодорожных путей.

– Возможно, но мы оставили этих говнюков с носом. Когда мы найдем эти деньги, вы можете прислать свои благодарности – в съедобном виде – в мой новый особняк.

– О господи, нашего гения вот-вот вырвет, – говорит Куинн, колотя по спинке моего сиденья. Глаза Калеба выпучиваются, губы плотно сжаты. – Останови машину!

Лео останавливается на обочине, Калеб вываливается из фургона, сгибается в три погибели, и из его рта на горячий асфальт валятся куски омлета. Я протягиваю ему салфетки, пока остальные выходят из фургона, чтобы оценить ущерб.

– Отец убьет меня. – Лео вздыхает. Фургон разгромлен. Помимо отломанного бокового зеркала с пассажирской стороны и треснувшего лобового стекла, он весь покрыт царапинами, сколами краски и глубокими бороздами. Он выглядит ужасно, хотя и раньше не блистал.

Я смотрю в сторону поля. Здесь наши преследователи нас не увидят, но нам не стоит терять бдительность.

Куинн словно читает мои мысли:

– Ты думаешь, они так и не отстанут от нас?

– А ты бы отстала, если на кону стоят миллионы долларов?

Она фыркает:

– Ну, тогда нам крышка.

– Погодите. Посмотрите вот на это, – говорит Лео, держа в руке телефон. Он поворачивает экран к нам. Я щурюсь, чтобы защититься от слепящего солнца.

Это блог Дэйзи в «ТикТоке». Она смотрит с экрана с раскрасневшимся лицом и растрепанными волосами.

– Привет, садовая банда[11]. Ни дня без шокирующих новостей в Роузтауне, – говорит она. Садовой бандой она называет своих подписчиков. Меня от этого дурацкого клише просто тошнит. – Я только что проехалась по городу в моем новом «Мерседесе»… – Ей обязательно надо было это ввернуть. – И мне действительно стало страшно. В меня чуть не врезался какой-то жуткий автофургон, за которым гнался кроссовер.

– Ну и каковы шансы, что это не мы? – бормочет Калеб, который перестал блевать и теперь смотрит видео вместе с нами.

Я молча протягиваю ему салфетки, а Куинн предлагает помятую палочку жвачки, которую она, должно быть, извлекла из одного из многочисленных карманов брюк карго. Он берет и то и другое.

– Мир тесен, а наш город тем более, – замечает Лео.

– И это не единственная странность, – продолжает Дэйзи. – Кто-то вломился вчера в оранжерею. Мой отец считает, что в этом виновата я, потому что из-за моего видео люди приезжают в наш город, чтобы найти спрятанное сокровище. И вот еще что – один школьный друг прислал мне видео, снятое вчера в музее изобразительного искусства Роузтауна, когда вчера там произошло внезапное отключение электричества.

– Это опять про нас! – восклицаю я.

Но меня никто не слушает, все взгляды прикованы к лицу Дэйзи, выражение которого становится серьезным.

– Все эти вещи кажутся не связанными друг с другом, но я так не думаю. Кто-то играет в игры с Роузтауном, ища деньги моей бабушки. – Дэйзи переходит на заговорщический шепот: – И я не думаю, что это какие-то случайные туристы.

Что ж, в этом я с ней согласна.

Дэйзи вздыхает и убирает волосы с глаз.

– Я сообщу вам новые подробности, как только выясню их. Можете быть уверены, что я буду держать мою садовую банду в курсе. – Она показывает два пальца, растопыренных в виде буквы V, и ее видеоролик заканчивается.

– Мы не можем вернуться в Роузтаун, пока продолжается вся эта фигня – говорит Калеб.

– Половина этой фигни произошла из-за нас, – напоминает Куинн.

– Нам надо вернуться. – Я достаю из сумки свой кусок карты и делаю им знак вытащить свои и положить их на капот фургона. – Если мы поедем длинным путем, то окажемся у заднего входа в «Плющ». – Я вожу пальцем по куску карты Куинн, на котором изображены прибрежные скалы и океан. – Мы незаметно проберемся туда, отыщем следующую подсказку и уберемся до того, как нас заметят.

– Как ты думаешь, мы сможем это сделать? – спрашивает Лео Куинн.

– При обычных обстоятельствах я бы сказала «да», – отвечает она. – Но поскольку завтра там должен пройти Бал Гиацинтов, мать лезет из кожи вон и совсем сошла с ума, стараясь сделать так, чтобы все было тип-топ. Там весь вечер будут торчать рабочие, и они наверняка узнают меня. И тебя тоже. – Она кивком показывает на меня. – К тому же в город приедет куча народу, чтобы поучаствовать в нем, а если добавить к этому еще и тех, кто явился сюда ради сокровищ, то главные городские магистрали наверняка будут забиты.

Указательным пальцем она обводит «Плющ», затем показывает на четыре улицы, ведущие к нему. Она права. Движение на этих улицах бывает напряженным и в обычные дни, так что я могу представить, насколько они будут забиты перед балом и на фоне слухов о спрятанном богатстве.

– К тому же теперь те, кто преследует нас, знают, как выглядит наш фургон, – добавляет Лео. – А значит, они ищут его и нам надо держаться подальше от этих улиц.

Мы смотрим на карту, каждый из нас прижимает к капоту свой кусок.

– Есть один путь в город, который можно использовать. – Калеб показывает на узкую дорогу, начинающуюся в северо-восточной части города на куске Лео и проходящую вдоль самого края гавани на куске Куинн. – По этой дороге ездят редко, потому что она очень старая, и все эти четыре магистрали были проложены позднее. Она идет к гавани, проходит мимо парковки и заканчивается в районе кладбища лодок и судов в самой южной точке Роузтауна. Если мы поедем по ней, нам придется вернуться к «Плющу» пешком, но это может сработать.

В моем мозгу начинает зарождаться план.

– Куинн, вы ведь устраиваете бал-маскарад?

Она кивает.

– Тогда, возможно, нам не придется пробираться туда тайком. Скорее всего, нам придется зайти через заднюю дверь, но мы будем выглядеть просто как группа гостей. Если мы наденем маски, никто не подумает, что это мы, и никому не придет в голову, что мы появимся там. Вероятно, это будет самое безопасное место в городе, ведь там будет усилена охрана.

– Мне нравится ход твоих мыслей. – У Лео загораются глаза. – И, похоже, нам надо будет придумать псевдонимы.

– Не начинай, – стонет Куинн. – Но думаю, мне уже ясно, в чем идея.

– Допустим, мы разглядим записку с подсказкой. Но как нам ее достать? Если она будет висеть на люстре, а вокруг будут находиться сотни гостей, то нам не удастся не привлечь к себе внимания, – замечает Калеб.

– Может, нам надо подождать, пока все разойдутся?

– Нет, – возражает Лео. И по тому, как изгибаются его губы, я понимаю, что он задумал какой-то дьявольский план. – Мы устроим отвлекающий маневр.

– Пожар? – спрашивает Куинн, и ее голос звучит слишком возбужденно. Интересно, как давно она мечтает уничтожить «Плющ» – заведение, которым ее мать дорожит больше всего на свете?

– Пожарная тревога, – уточняю я. – Мы не собираемся убивать людей. Мы просто заставим их выйти из здания.

– Это значит, что нам придется подождать до завтра, – говорит Лео. – Это может сбить наших преследователей со следа.