Любовь в смертельной прогрессии - Наталья Фёдоровна Худякова

— Да, Леша, просто глянь, что да как. Там Сапрунов, правда, будет, но ты же знаешь Машу, она доверяет только своим. Ей так спокойнее будет.

— Договорились.

Я выложил фрукты в холодильник, который был забит всякой всячиной.

— Дима заезжал? — спросил я.

— Да, и Дима, и другие. Хватает ходоков.

— Это хорошо. Ну что, я, с вашего позволения, отбуду, — сказал я и улыбнулся. Мне действительно было радостно, что у старика дела не так уж плохи. Вот, сериалами увлекся. Никогда бы не подумал…

Бородич поднялся, подошел ко мне, хлопнул по плечу.

— Что, смешно тебе смотреть, как я тут перед телеком развлекаюсь? А ты знаешь, не такое уж и глупое занятие, я тебе скажу.

— Да я не смеюсь, Виталий Иванович. Мне приятно видеть вас в бодром состоянии духа.

— И мне приятно, что беспокоишься. Понимаешь, — он поскреб затылок, — ведь многие вещи там, — он ткнул пальцем в «ящик», — заставляют думать, анализировать, проводить какие-то параллели… Так что… Ну ладно, не буду тебя держать тут на привязи.

Я шагнул в сторону двери, но он задержал меня за рукав.

— Алексей, ты бы о женитьбе подумал. А? — он строго посмотрел на меня. — Родителей у тебя нет, так хоть меня послушай. Не совсем чужой. Что там с Анной? Красивая деваха, между прочим, гляди — уведут, как пить дать уведут.

Да уж, подумал я, сериалы свое дело делают.

— Виталий Иванович, — постарался как можно мягче сказать я, — ну вот вы тоже не захотели жениться. Почему?

Бородич в замешательстве отстранился от меня, засопел.

— Так и я, не нашел свою половину, — решил не дожидаться от старика ответа, чтобы не нервировать его своим неожиданным вопросом. — Анна не вариант, поверьте.

— Тебе видней. Только с меня пример не стоит брать. Прошляпил я свою любовь, если так уж тебе захотелось знать. Как-нибудь расскажу. — Он отвернулся от меня. — Придет время, расскажу. А сейчас иди.

Он направился к своему креслу, давая понять, что аудиенция окончена.

— До свидания.

— Давай, — махнул он рукой, не оборачиваясь.

Всю обратную дорогу я прокручивал разговор с Бородичем о женитьбе. Впервые Виталий Иванович так откровенно заговорил со мной о личной жизни, а уж о женитьбе тем более у нас с ним никогда не было бесед. Да еще предложил мне партию — Анну. И смех, и грех… Хотя здесь его винить не в чем. Вариантов других он и не видел рядом со мной.

Но не в том дело, что Бородич завел вдруг речь о семье. Надо, наконец, стать искренним перед самим собой — вариант я и Селена витал в моих грезах на уровне навязчивых, болезненных фантазий. Все время. Бессознательно. А теперь этот разговор просто обнажил мои ну очень сокровенные мечты. И я позволил вырваться им наружу. Я даже представлял, как сижу за большим столом в доме у Бородича. На празднике, к примеру — на Рождество. Рядом Мария Егоровна, Алина, Виталий Иванович. Потрескивают дрова в камине, мерцает свет в хрустальной люстре, стучит колкой крупой снег в окно. Так восхитительно уютно и радостно…

Сказочник, очнись! — резко оборвал я себя, зацепив колесом край асфальта. — Следи лучше за дорогой. Я поймал себя на том, что еду практически на автопилоте. Внутри все обдало жаром. Так и враги не нужны, сам на блюдечке принесу им радостную весть — Соболев закончил свою жизнь в кювете.

На завтра намечалось важное дело — выставка. Это для меня было делом номер один по важности. Даже не потому, что со мной будет Селена. Хотя сама мысль об этом вызывала в душе целую бурю эмоций. Еще я очень рассчитывал на разговор с фотографом. Главное, чтобы он пришел. Это для меня шанс, очень большой. Сейчас любой факт может стать решающим пазлом в непонятной мозаике того дня.

На въезде в город я решил заехать к Алине. Домой мне совсем не хотелось. Набрал номер.

— Да, Леша, слушаю.

— Ты не возражаешь, если я сейчас заеду к тебе?

— Что-то случилось? — встревожено спросила она.

— Почему сразу случилось? — с плохо скрытым раздражением резко сказал я. — А если просто, без случилось, то уже тебя и беспокоить нельзя?

— Леш, я минут через пятнадцать буду дома. Если приедешь раньше, то, пожалуйста, дождись. И не психуй. Все.

Алина разозлилась. А кто бы не разозлился на ее месте? Болван. Я находился совсем недалеко от дома Алины. Торчать у нее во дворе мне совсем не хотелось, тогда я решил свернуть на стоянку у того самого кафе на набережной, где мы обедали с Подмазовым. Чтобы чем-то занять себя, включил радио, взял с заднего сидения недопитую бутылку с колой и начал отпивать небольшими глотками. Пейзаж за окном не вселял оптимизма. Река уныло несла куда-то свои свинцово-серые, холодные воды. Порывы ветра с мелким дождем то и дело прошивали невидимыми иглами поверхность ее глади. А вроде как дело к лету шло…

Я обернулся в сторону кафе, захотел посмотреть, как там чувствует себя девушка у входа. Эта скульптура явно запала мне в душу. Возможно, своей нелепостью. Такое бывает, я знаю. Сколько никчемных, порой даже уродливых вещиц бережно хранят люди. Для них это связано с воспоминаниями о чем-то важном. Почему меня зацепило это творение неизвестного мастера, сказать сложно. Сейчас фигурка девушки, потемневшая от бесконечного дождя, была особенно близка мне по настроению. Одинокая и беспомощная, с надеждой смотрящая на реку, она, наивная, как будто ждала, что именно оттуда придет ее спасение. Но все тщетно. Я был уверен в этом. Сам, правда, никуда и не смотрю, точнее — не знаю, куда надо смотреть, но от этого моя ситуация не становится менее печальной. На чудо рассчитывать уж точно не приходится.

Глянув на часы, я тронул машину с места. Но, не проехав и сотни метров, мне пришлось резко затормозить. Неожиданно на другой стороне улицы я увидел Алину. Я выскочил из машины, чтобы окликнуть ее, однако, уже в следующий момент буквально остолбенел, и слова застряли у меня в горле. Алина, набросив на голову капюшон желтой ветровки, которая так мне знакома, быстрым шагом подошла к стоявшему у тротуара автомобилю серого цвета — однозначно, Форду, — села в него на пассажирское сидение. Автомобиль тут же рванул с места. И марка этого Форда была именно та, от которой у меня скоро