Шепот питона - Ульстайн Cилье

— Я никуда не поеду.

— Ну, вдруг… сама знаешь.

До сегодняшней ночи ей не приходило в голову, что ее могут поймать. Она прорыдала несколько часов. Я изо всех сил уговаривала ее отказаться, но без толку. Анита не сомневалась, что, если она откажется, последствия будут ужасными.

В дверь позвонили, из окна я увидела стоящего внизу Эгиля. Он помахал над головой шарфом. На одной руке у него висел пакет из супермаркета «Рема-1000». Анита обулась. На секунду замерла, как будто хотела что-то мне сказать, но потом покачала головой.

— До скорого! — сказала она. И ушла.

Аврора спокойно спала в колыбельке. Если мне повезет, она проспит до возвращения Аниты. Я никогда не оставалась с маленькими детьми и не имела ни малейшего представления, смогу ли помыть ее, если она обкакается, смогу ли поменять ей памперс. Я взглянула на тихо посапывающего маленького человечка. Такой маленький носик… Губки скривились во сне. Она так похожа на мать… Миниатюрная абсурдная копия, даже немного пугающая, но дело не только в этом. Она словно была похожа и на меня тоже. Она могла бы быть моим ребенком. Я никогда об этом не думала, у меня даже мысли такой не возникало. Но именно в тот момент мне пришло в голову, что однажды, возможно, я сама стану матерью. Почему бы и нет?

Снаружи послышались мужские голоса, распевающие фанатскую песню, — видимо, шли из паба на стадион. От мысли, чем рискует сейчас Анита, меня замутило. Пусть все пройдет так, как планировал Эгиль…

Внезапно раздался громкий визг. Аврора вся покраснела от крика. Я прижала ее к груди, так, как обычно это делала Анита, и стала укачивать маленькое существо. Она была теплой и тяжелой, в ее крике звучала тоска по матери. Я качала ее, стараясь изо всех сил, осторожно двигаясь, бережно охраняя то, что мне доверила Анита.

Открыла холодильник и достала маленькую бутылочку с грудным молоком Аниты. Поставила ее в микроволновку, включила, продолжая покачивать малышку, которая, казалось, обладала самым сильным голосом на свете. Достала бутылочку, но она оказалась слишком горячей, пальцы обожгло, и я уронила бутылку в раковину. Аврора кричала. Надо попробовать еще раз.

Теперь получилось лучше. Я прижала Аврору к бедру и капнула молоко на запястье, как это делала Анита. Села на кровать и попыталась прижать соску к губам ребенка. Аврора замотала головой, закричала и завозилась. Плач стал еще громче.

— Что такое, малышка? — сказала я, покачивая ее.

Возможно, ей не хватало материнского запаха, а может быть, соска не могла заменить теплые соски Аниты. Я попыталась еще раз, но Аврора протестовала. От ее воплей у меня разрывалась голова. Было больно и тяжело. Я пыталась втиснуть соску ей в рот, пыталась качать ее, но ничего не помогало. В конце концов я просто села и стала тихонько укачивать, баюкать маленького монстра. И тут зазвонил телефон.

На экране высветился номер Ингвара. Сначала я не хотела брать трубку, пусть себе звонит. Но потом передумала. Из-за плача Авроры во мне скопилась агрессия, и хотелось ее на кого-нибудь выплеснуть. Я дотянулась до телефона и нажала кнопку, готовая к борьбе.

— Что тебе надо? — закричала я, пытаясь перекричать плач младенца.

В трубке послышалась песня с любимого Ингваром альбома Dopethrone.

— Алло! Ты там?

Аврора безнадежно, отчаянно рыдала. В трубке звучала музыка, но Ингвар молчал.

Ронья

Кристиансунн

Вторник, 22 августа 2017 года

— Август, Август!

Я вышла в коридор и позвала Августа. Я не слышала, чтобы он уходил, — была слишком занята прослушиванием допроса. Сейчас внутри меня все бурлило, и если Августа здесь нет, даже не знаю, что произойдет.

— Август!

В тот момент, когда я принялась мерить шагами коридор, на пороге появился датчанин. Опершись рукой о косяк, он удивленно улыбнулся.

— Что такое?

Он флиртовал, это моя вина. Если б я только могла забрать обратно тот поцелуй, просто вычеркнуть его…

— Можно тебе кое-что показать?

Он пошел за мной в кабинет. Сел совсем рядом со мной на стул, так, чтобы видеть экран компьютера. От него вкусно пахло хорошими духами, совсем как тогда, в пятницу. Я всегда замечаю такое. Запахи, все, чем поливают себя люди…

— Бирта посоветовала мне посмотреть и послушать допросы Руе, чтобы поучиться. Правильные вопросы, жесты, голос и все такое. Так что я просмотрела несколько допросов по разным делам.

Я кликнула на файл, в котором Руе допрашивает мужчину, арестованного по подозрению в серийных изнасилованиях.

— Это было ужасное дело, помнишь? Четыре девушки от двенадцати до четырнадцати лет. Я была в такой ярости, когда его схватили, что не знала, как справиться с собой. Посмотри, как ведет себя Руе. Он сидит, подавшись вперед, руки открыты, голос спокойный, он полностью сосредоточен, верно?

Август наклонился, взял наушники и несколько минут слушал запись допроса, после чего откинулся на спинку стула и снял наушники.

— И что?

Я прокрутила видео почти до самого конца.

— Вот это решающая часть допроса. Почти все время Руе дает подозреваемому говорить свободно, он задает правильные, открытые вопросы, а здесь начинает давить на него контраргументами. Все как в учебнике. Послушай эту часть. Как тебе кажется, он давит на допрашиваемого? Или держится нейтрально и позволяет ему высказаться?

Август еще раз надел наушники, сосредоточенно вслушался, а затем снял их.

— Второе. Очень хорошая работа.

Закрыв файл с этим допросом, я нашла следующий, который хотела показать Августу.

— А это допрос Мариам Линд, который Руе провел в пятницу. Здесь только звук. Можешь послушать?

— Я его уже слышал. Ужас. Он набросился на нее, а она была вынуждена защищаться.

Я кивнула.

— Послушай еще раз.

Август исполнил мою просьбу — внимательно слушал, а я от нетерпения ерзала на стуле. Мое дурацкое тело переполняли самые противоречивые чувства. Он вполне себе ничего, но не мужчина мечты. Однако по телу бежали мурашки. Если б он внезапно проявил инициативу, я, скорее всего, не нашла бы в себе сил отказать. Все так сложно…

Август снял наушники и выжидающе посмотрел на меня — явно не хотел говорить, пока я не объясню, зачем просила его прослушать запись еще раз. Так поступают настоящие следователи: выжидают, изучают, слушают и примечают все детали, а лишь затем делают выводы. Именно так можно избежать ошибки поспешности. Я перевела дух.

— На всех допросах, которые я посмотрела, Руе ведет себя как по учебнику. Он позволяет допрашиваемому говорить свободно, изредка задает открытые вопросы, несколько раз просит собеседника подумать и уточнить какие-то моменты происшедшего. Он использует те же формулировки, что и допрашиваемый, говорит «как вы недавно сказали» и так далее, помогает собеседнику вспомнить что-то специальными методами — например, спрашивает о чувствах и ощущениях, — чутко слушает все, что ему говорят, выжидает и указывает на противоречия только после того, как допрашиваемый умолкает. Он действует правильно и эффективно. А на последнем допросе, с Мариам Линд, Руе совсем другой. Задает слишком много вопросов один за другим, не дает ей времени объясниться. Перебивает и давит на нее. Тебе не кажется странным, что он напрямую спрашивает Мариам Линд, не лежит ли ее дочь Ибен в багажнике? Или что он косвенно обвиняет ее в том, что она плохая мать?

Август опустил голову и кивнул.

— Думаешь, это не просто так? Он не просто сорвался из-за того, что это дело такое сложное?

Я тоже кивнула.

— Ему и раньше приходилось сталкиваться со сложными делами, он допрашивал самых страшных преступников. И не позволял себе повысить голос или вести себя непрофессионально.

Август снова надел наушники и включил запись допроса, внимательно вслушиваясь в голос на записи, а дослушав, сложил руки на коленях, словно искал опору.

— Возможно, он решил, что на первом допросе все самое важное уже выяснили. Впрочем, это не повод вести себя так непрофессионально.