Зверь - Мола Кармен

Лусия убежала через боковой неф и спряталась на хорах.

Следуя за толпой, Диего пришел к Собору Святого Франциска Великого. По дороге он видел еще двух мальчишек, ставших жертвами разбушевавшихся горожан, и растерзанную женщину с пробитой головой, которая попыталась вступиться за них. Знакомая проститутка рассказала ему, что в городе много случаев нападения на мальчишек, крутившихся около городских фонтанов.

— С чего все взяли, что кто-то бросает в воду отраву? Что за дикость!

— Они сами это видели, и многие заболевают как раз после того, как попьют воды из фонтана.

Уже несколько недель в Мадриде умирало больше пятисот человек ежедневно. Люди готовы были поверить во что угодно — любого повода было достаточно, чтобы устроить кровопролитие.

Диего не смог войти в собор, пока правительственные войска не навели в нем порядок. Во многих других местах города стрельба еще продолжалась. Пол в соборе был завален трупами. Погибших оказалось более пятидесяти. Жертвами стали не только монахи, но и несколько хористов, чтецов и студентов, органист и ключник, монастырские кладовые были разграблены. Среди солдат был и королевский стражник, возивший больных в лазарет Вальверде. Он узнал Диего.

— Доктор, пожалуйста, помогите, у нас не хватает рук.

Диего не решился бы и дальше притворяться врачом, но стражник, не слушая сбивчивых возражений, схватил его за руку и потащил к группе тяжелораненых монахов, которым требовалась помощь. У брата Браулио живот был распорот, и рану было видно даже через облачение, но его случай был не самым тяжелым. На полу рядом с ним лежал монах с сильным кровотечением из бедренной артерии.

— Наконец-то врач! Этому человеку нужно срочно наложить жгут.

Диего посмотрел на истекавшего кровью монаха. Его отрешенный взгляд свидетельствовал о том, что он уже слишком далеко отсюда, чтобы его можно было вернуть к жизни. Репортер не знал, как подступиться к ране, из которой хлестала кровь, и его растерянность не ускользнула от глаз стражника.

— Он же истечет кровью!

— Я не знаю, что делать. Простите. Я не врач.

Гвардеец взглянул на него в недоумении:

— Я же видел, как вы обходили больных в лазарете Вальверде.

Брат Браулио вздохнул. Оторвав лоскут от своего подола, он принялся сам накладывать жгут соседу. От работы он отвлекся только для того, чтобы окинуть Диего сердитым взглядом:

— Проваливай! Не будь я сейчас занят, оторвал бы тебе башку. Убирайся!

Диего отошел. Повсюду здесь его окружали картины разрушения. Языки пламени все еще поднимались над зловещими кострами, вокруг лежали безжизненные тела, слышались стоны боли и отчаяния. Повсюду кровь и уничтоженные полотна и скульптуры. До чего может дойти этот город? Откуда в нем такая тяга наносить увечья самому себе? В какой момент его жители потеряли разум?

Пожалуй, пора уходить. Этой ночью лучше отсидеться дома, подождать, пока кошмар закончится. Диего побрел к выходу. Когда он проходил мимо сдвинутых в сторону сломанных скамей, ему вдруг показалось, что во внезапно наступившей тишине до него донеслось чье-то еле слышное дыхание. Наверное, умирающий прячется среди обломков, подумал он. Однако, присев на корточки, Диего увидел девочку-подростка с длинными рыжими волосами. Бедняжка смотрела на него дерзко и решительно, но было видно, как она дрожит.

Он протянул ей руку. Жест, который в Мадриде, похоже, совсем забыли — предложение помощи тому, кто в ней нуждается, и неважно, священник это или буржуа, аристократ или бедняк. Любые ярлыки только скрывают личность. Личность мужчины, женщины или испуганной, дрожащей под скамьей девочки.

— Что ты здесь делаешь? Меня зовут Диего. Не бойся.

30

____

— Без разбору бей дубиной, бей дубиной! Без разбору руби саблей, руби саблей! В улочках-закоулочках убивай карлистов! Не то Карлос придет, Инквизицию приведет…

Наступила ночь, но волнения так и не улеглись. Через открытое окно Диего слышал, как мадридцы скандируют яростную речовку. Пахло дымом, горели церкви, на улицах продолжались стычки. Говорили, что за день погибло не меньше сотни монахов и еще больше ранено. Диего вспоминал события дня и одновременно подыскивал слова для статьи о смерти Берты, но дело продвигалось медленно. Непонятно, зачем было искать какого-то одного убийцу, ведь теперь весь город охвачен насилием. Кроме того, прежде чем заняться работой, ему нужно было позаботиться о перепуганной девочке.

— Твоя сестра? Ничего не понимаю! Будь добра, повтори все сначала, только не волнуйся.

Лусия рассказала, что у нее пропала сестра: какой-то человек увел ее из их временного убежища на заброшенной спичечной фабрике.

— Что вы там делали?

— Солдаты разрушили наш квартал, Пеньюэлас, мама умерла от холеры…

Диего мрачно подумал: многовато несчастий для одного человека, но он давно жил в Мадриде и знал, что здесь и не такое случается.

— А человек, который ее похитил? Ты знаешь его имя?

— Нет, но может быть, это тот, кого называют Зверем. В нашем квартале о нем много говорят — о великане с красным лицом.

Это совпадение показалось Диего неправдоподобным: сегодня утром он видел труп Зверя, а теперь какая-то девочка говорит, что Зверь похитил ее сестру. Хотя зачем ей лгать? К тому же ее отчаяние казалось искренним…

— Я должна отыскать Клару. Не хочу, чтобы ее убили, как остальных.

— С чего ты взяла, что твою сестру похитил Зверь?

— Так говорят про всех пропавших девочек. Он их уводит, а потом убивает. Только никакой это не зверь…

Лусия с аппетитом съела единственное угощение, которое смог предложить ей Диего: кусок копченой колбасы, которую прислал ему брат, — без хлеба, зато со стаканом вина, которое он разбавил, учитывая возраст гостьи. Наверное, эта девочка давно уже пьет наравне со взрослыми, но Диего не считал это правильным…

Он попытался привести в порядок мысли — нужно было записать все, что он видел днем, и отправить в газету. Как знать, может быть, для статьи о нападении на Собор Святого Франциска Великого Морентин выделит место на первой странице. А если удастся заинтересовать издателя, то и расследование по делу Зверя продвинется.

Диего торопливо писал, Лусию тем временем сморил сон. Она уже спала, когда в дверь постучали — робко и вежливо, не так, как квартирная хозяйка, когда та являлась требовать долг.

Диего отложил заметку и открыл дверь.

— Ты не пришел. Наверное, в таких случаях женщине положено сидеть дома и предаваться меланхолии, но… Я хочу, чтобы ты сказал мне в лицо, что не хочешь меня видеть.

Даже на фоне невероятных событий этого дня визит Аны Кастелар казался удивительным. Диего пригласил ее войти, бормоча невнятные оправдания: столько дел навалилось, столько всего произошло, ни минуты не удалось выкроить, чтобы зайти или хотя бы написать.

— А эта девочка? Ты не говорил, что у тебя есть дети…

— Она осталась совсем одна. Я нашел ее в соборе, где был погром.

— И привел к себе домой. — Она погладила его по щеке. — Ты хороший человек, Диего.

Ана села на край тюфяка и стала разглядывать спящую девочку, ее разметавшиеся волосы, красновато-рыжие, как кораллы.

— Наверное, ты хочешь, чтобы я ушла, — наконец произнесла она, оборачиваясь к Диего.

— Я хочу, чтобы ты осталась. И предпочел бы увидеться с тобой в других обстоятельствах, но…

Легким движением руки Ана попросила его замолчать.

— Ночь, которую мы провели вместе, была странной, Диего. В этом городе нелегко хоть минуту прожить спокойно. Сегодня днем в лазарете умер Хенаро — человек, которого ты навещал.

— Я обещал ему бутылку вина. И как раз вчера ее купил… — Диего открыл сундук и достал вино из Вальдепеньяса. — Хотел отвезти утром, но теперь уже поздно.

Ана улыбнулась:

— Давай выпьем ее в память о Хенаро?

— Давай. День был сумасшедший.

— Не хочу ее будить, — прошептала Ана, погладив Лусию по волосам.