Усадьба Сфинкса - Константин Александрович Образцов

восторга, а где-то неподалеку стоит мама, покачивая головой, и совсем непонятно, отчего она так встревожена…

Алина вспомнила эти слова и ощущение детского ликования, едва открыла глаза утром вторника, впервые за долгое время проснувшись полной сил, с ярким желанием жить, и радуясь наступившему дню, который уныло заглядывал в окна безжизненно-пасмурным светом и словно бы хмуро недоумевал, с чего вдруг столько энтузиазма. Ни начинающийся мелкий дождик, ни предательски расплескавшийся по плите закипевший кофе, ни даже ленты новостей настроения не испортили: Алина накрасилась как на свидание, уложила феном волосы, надела любимую водолазку болотного цвета, приталенный жакет с узкой юбкой, подхватила с тумбочки ключи от машины и вышла из дома одушевленная необыкновенной бодростью, а еще немного постыдной радостью, оттого что гарантированно испортит кое-кому день.

Береза осыпала лобовое стекло поцелуями опавших листьев. Алина села за руль и выехала на проспект, тянувшийся вдоль парка у Муринского ручья; в голове как будто включился автопилот, точнее всякого навигатора безошибочно направлявший ее к старому месту работы, Бюро судебно-медицинской экспертизы на Екатерининском. Чтобы еще немного себя завести перед предстоящим визитом, Алина включила радио, хотя обыкновенно предпочитала ездить в тишине, наедине со своими мыслями, и даже взялась подпевать: что-то про солнце, луну, и что смысла – ноль, если тебя рядом нет, но это ничего, мы и без тебя смысл найдем, не сомневайся…

Впрочем, рационально она понимала, что простым день не будет и сложиться может по-разному. С одной стороны, внимательно изучив за ночь материалы исследования тел злополучных Вадима и Александры, Алина уже могла составить на заключение экспертизы такую рецензию, которая позволила бы семьям погибших обратиться к прокурору и подать обоснованное заявление на отмену постановления о прекращении уголовного дела. Нет, там не имелось никаких грубых нарушений, и в целом все было исполнено на хорошем профессиональном уровне, но Алина отчасти чувствовала, отчасти знала, на что обращать внимание и где искать, а потому, конечно, нашла. На этом можно было бы остановиться, но, с другой стороны… С другой, возникало сразу несколько мотивов и соображений, главные из которых не описывались доводами рассудка, но ощущались интуитивно – так, верно, хищник чувствует свою будущую добычу и идет по следу, невидимому для других, хотя Алина отдавала себе отчет, что более похожа не на хищника, а на адреналинового наркомана, лезущего на рожон.

– Меня завтра весь день не будет, – сообщила она вечером Зое, когда Белопольская ушла, унося с собой пусть и слабую, но оттого не менее дорогую надежду на справедливость. – Нужно доехать до морга по этому делу.

Зоя, конечно, немного расстроилась, что придется остаться в офисе, но, во-первых, Алина объяснила, что предстоит встреча со одним старым знакомым, которую лучше провести одной. А во-вторых, текущих дел тоже никто не отменял: нужно было разбираться с квалификацией степени тяжести травм после столкновения двух самокатчиков, исследованием следов укуса йоркширского терьера и экспертизой вреда здоровью полумедийной полузвезды, получившей некроз губы после очередного укола гиалуронки.

Черный BMW, блестя каплями дождевой влаги на полированных боках и тонированных стеклах, медленно въехал во двор Бюро судмедэкспертизы, словно кайман, ищущий в тихих заводях жертву. На крыльце кто-то курил, но при виде автомобиля исчез так быстро, что Алина не успела никого рассмотреть. Она решительно миновала проходную, взмахнув просроченным пропуском, который так и не удосужилась сдать, и, печатая шаг каблуками по пожилому сероватому линолеуму коридора, стремительно пошла по коридору; полы пальто развевались, позади скручивались вихри теплого воздуха, в которых оживали и шелестели испуганным шепотом бумажные листы приказов и объявлений на стенах. Кто-то вышел из кабинета, ойкнул и снова скрылся. У лестницы на второй этаж Алина столкнулась с Лерой; та побледнела, но сохранила присутствие духа.

– Здравствуй, Лера.

– Ой, здравствуйте, Алина Сергеевна! А вы к нам?..

Алина остановилась, серьезно взглянула на свою бывшую ассистентку и сказала:

– А вас тут еще не предупредили разве? Нет? Ну передай всем, пусть готовятся.

За пару шагов до ее бывшего кабинета к холодным казенным запахам коридоров добавился жирный дух какой-то неаппетитной еды. Алина рывком распахнула дверь и вошла. Подставки с ароматическими палочками и вазочки с саше, которые она в свое время заботливо расставила по углам, исчезли, зато появилась древняя микроволновка со стоящим поверх здоровенным электрическим чайником. В воздухе не слишком просторного кабинета сгустилась вонь только что разогретой пищи. За рабочим столом сидел человек в голубовато-серой рубашке и сером галстуке и что-то жевал; унылый пиджак висел на высокой спинке кресла, нависая лацканами над головой. Одной рукой сидящий двигал компьютерную мышку, в другой держал большую кружку, над которой поднимался пар, а сбоку свисала нитка с бумажной биркой; на столе рядом с клавиатурой стоял пластиковый контейнер с желтоватыми комьями, источающими запах школьной столовой. Человек оторвал взгляд от компьютерного монитора и уставился на Алину: его и без того немного выпученные глаза округлились, щеки надулись, будто у жабы в брачный период, и смесь пережеванного риса и чая с шумом вырвалась изо рта, забрызгав экран. Он подскочил, непроизвольно взмахнул рукой, уронил чашку с чаем в контейнер и снова рухнул в кресло, шипя и лихорадочно вытирая ладонями рубашку и брюки. Позади на мгновение приотворилась и поспешно захлопнулась дверь кабинета.

– Привет, Эдик, – сказала Алина. – Как дела?

Бывшего – а теперь опять нынешнего – начальника отдела судебно-медицинской экспертизы трупов звали Эдип Михайлович Иванов. В последний раз они виделись на допросе и очной ставке, когда трясущийся от страха Эдип бросал на Алину умоляющие взгляды, а она рассказала очень серьезным людям в строгих костюмах ровно столько, чтобы дело ограничилось для него только увольнением. Впрочем, Эдип никогда не забывал, что и увольнение, и крайне неприятные допросы, и холодная дача, где он несколько дней прятался в компании водки, отчаяния и заряженного ружья, случились в его жизни лишь потому, что некая Алина Назарова, когда-то бывшая его подчиненной, однажды нарушила несколько правил и пошла до конца в своем стремлении отыскать правду и причинить справедливость, поэтому сейчас он выглядел как его античный тезка, узревший висящую в петле Иокасту.

– Алина! – Эдип кое-как поднялся, отряхивая с себя капли и крошки и пытаясь изобразить радостную улыбку. – Вот неожиданность!

– Я, признаться, тоже была удивлена, когда узнала, что ты вернулся.

– Ну так жизнь-то нынче какая! Устаешь удивляться. Опять же, кадровый голод, так сказать… Так что уже почти год, как в должности. Ну а что ж ты так, не позвонила, не предупредила? Незваный гость, он… как там в пословице говорится? Хуже чего?

– Хуже