Черное Сердце (ЛП) - Уэзерли Анна-Лу

Измученный бариста пододвигает кофе в мою сторону, и я принимаю инстинктивное решение не рассказывать своему «кавалеру», чем я зарабатываю на жизнь. По крайней мере, пока.

Она делает глоток кофе, слизывая молочную пену со своих бледных губ. Ее волосы отличаются от тех, что были на фотографии в профиле; они темнее, возможно, короче. Она смотрит на меня поверх своей кофейной чашки, опустив глаза, и говорит: «Может, выпьем кофе и пойдем выпьем чего-нибудь покрепче?»

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Ее зовут Флоренс Уильямс, но друзья называют ее Флорри или иногда просто Фло, если их это не беспокоит, потому что это немного перебор, так что она все равно говорит. Мать назвала ее в честь итальянского города, где она была зачата. Она никогда там не была, но надеется однажды побывать. Ей тридцать два, она родилась в больнице Святого Георгия и выросла в Клэпхеме, хотя ее акцент звучит скорее как акцент Родных графств, чем Южного Лондона, чему я рад, должен сказать. Не то чтобы с акцентом что-то не так, тем более с лондонским, но мне нравятся женщины, которые хорошо говорят. У Рейчел был красивый голос, иногда почти музыкальный, а ее смех напоминал мне перезвон колокольчиков на ветру, звонкий и заразительный. Рейч много смеялась, мы обе смеялись вместе. Она также отлично разбиралась в акцентах. Брамми, Скоуз, Манк, шотландка, Джорди, американка, австралийка, ирландка, валлийка — называйте как хотите, она могла это сделать. Я не разбираюсь в акцентах, мои попытки всегда заканчиваются тем, что звучат как странный гибрид индийского и австралийского.

Флоренс тоже хороша в акцентах, особенно ирландском и американском, что она прекрасно демонстрирует мне, заставляя меня смеяться. Она тоже не боится посмеяться над собой, и это хорошо, потому что я тоже, хотя, по общему признанию, часто это происходит по умолчанию.

Она учится на актрису, отсюда, я полагаю, и акцент, и я слушаю, как она рассказывает о курсе, который она посещает, и о том, почему она выбрала такую профессию. Раньше она работала секретарем по правовым вопросам, но ей наскучила рутинная работа с девяти до пяти, и, почувствовав, что в жизни есть нечто большее, она решила следовать своим детским амбициям. Я говорю ей, что, по-моему, это довольно круто, и она, кажется, довольна. Ее носик немного морщится, когда она оживляется, что мне тоже вроде как нравится. Она хорошо одета: темно-серые узкие джинсы с заниженной талией, свободная белая футболка и куртка в стиле блейзера с кожаными вставками на воротнике. Немного сдержанный, но в то же время довольно модный. Хотя байкерские ботинки украли его для меня. Я обожаю девушек в байкерских ботинках. Рейчел жила в своих. Мне особенно нравилось, когда она надевала их с красивыми летними платьями в цветочек; женственные, с жестким краем. Это была Рейч.

«И так, чем ты занимаешься, Дэниел?»

Флоренс называет меня Дэниелом, и я улыбаюсь, потому что никто не называет меня так, во всяком случае, с тех пор, как умерла мама. Даже старик называет меня Дэном или Дэнни, когда выпьет виски и становится сентиментальным, что случается нечасто. Облокотившись на стол, она делает глоток своего «Капитана Моргана» с кока-колой. Она уверена в себе, но не до такой степени, чтобы это перерастало в высокомерие, и она невероятно хорошенькая. Я думаю, она могла бы постоять за себя с парнями в участке. Что-то в ее лице кажется знакомым, хотя мы никогда раньше не встречались. Я принимаю это за хороший знак.

«Я работаю в архитектуре, веду свой бизнес, это и близко не так увлекательно, как актерство», — говорю я. Не знаю, почему я лгу, но это так — я имею в виду архитектуру! Господи, я даже не могу собрать модель Lego. Я просто не хочу рисковать и что-нибудь испортить, потому что, как только я разыгрываю медную карту с женщиной, атмосфера почти всегда меняется. Я больше не Дэн Райли, я инспектор полиции Дэн Райли, и тогда посыпаются вопросы; дела, над которыми я работал; мрачные подробности убийств и насильников. Я не хочу говорить о работе; Я хочу немного поговорить о ней и о себе. Я хочу, чтобы обо мне судили по тому, какой я человек, а не по работе, которую я выполняю, по крайней мере, пока. Рэйчел никогда особо не расспрашивала меня о моей работе, она позволяла мне говорить, когда я был готов и хотел этого. Не то чтобы ей было неинтересно, но она знала, что для меня, для нас, было нечто большее, чем моя работа по поимке преступников. Даже в сложных случаях, когда ты становишься эмоционально вовлеченным, она не настаивала на деталях, но всегда знала, когда меня что-то беспокоило. Она чувствовала мое беспокойство, оно проявлялось в ее прикосновении, нежном поглаживании руки или лица, она готовила любимое блюдо или ставила любимый компакт-диск или фильм, не говоря ни слова. Я любил ее за это. На самом деле за все.

«Городской пройдоха, да?»

«Вряд ли». Я улыбаюсь, и она улыбается в ответ.

«Ты увлекаешься фильмами?»

«Медвежье дерьмо делает свои дела в лесу? Моя девушка говорила, что я по ним ходячая энциклопедия… Немного зануда, знаете, по мелочам и…

— Твоя девушка?

Она все еще улыбается, произнося это, и я внезапно понимаю, что я сказал, как это, должно быть, прозвучало. Я не собирался рассказывать ей о Рейчел. Я не упоминала об этом никому другому, не в последнюю очередь на первом свидании, но сейчас я допустила ошибку, так что чувствую, что должна объясниться.

«Прости», — извиняюсь я, делая глоток своего Джека с колой; сингл, официально я все еще на службе. «Это прозвучало не так, как должно было звучать». Я рою себе яму побольше, а она наблюдает за моими корчами со смесью жалости и юмора. «У меня нет девушки, поэтому я сижу здесь и разговариваю с тобой…» Я ерзаю на своем месте. «Хотя, очевидно, у меня были девушки, — добавляю я, — знаешь, раньше… Ты не первая», — смеюсь я. «Не то чтобы я утверждал, что ты моя девушка», я просто болтаю. Я чувствую себя косноязычным рядом с этой девушкой, и это меня немного пугает. Я имею в виду, что зарабатываю на жизнь, задавая вопросы; я знаю, как разговаривать с людьми, это большая часть моей работы, и я довольно хорошо с ней справляюсь. Так и должно быть — у меня было достаточно практики, но я испытываю здесь трудности и чувствую, что начинаю краснеть, как полный придурок.

Она начинает смеяться, и я присоединяюсь к ней, смеясь над собой.

«Я был помолвлен»… Я был с женщиной долгое время, семь лет, но она умерла. Два года назад. Авария на мотоцикле.

Ну, это, конечно, убило смех.

«Господи, прости», — она касается моей руки пальцами, и я что-то чувствую. Это не совсем сексуально, но я предполагаю, что так оно и есть. «Как ее звали?»

«Рейчел, «говорю я.

«Сколько ей было лет, когда она… когда она умерла?»

«Тридцать три, ей исполнилось бы тридцать четыре через месяц после того, как ее убили».

«Боже, это вообще не возраст»… У тебя были какие-нибудь отношения с тех пор, как она… как она умерла? Прости, «извиняется она, — скажи мне заткнуться, если думаешь, что я сую нос не в свое дело, я… я просто…

«Все в порядке», — я тепло улыбаюсь ей. Люди никогда не знают, что сказать, когда ты говоришь об умерших людях, потерянных любимых. Они неизменно чувствуют, что сказали что-то не то. Но еще хуже, когда они вообще ничего не говорят.

«Вообще-то, ты первый человек, которого я встретил на этом сайте, во всяком случае, первый, кому я рассказал. Не очень-то приятно вспоминать о своей мертвой девушке, не так ли?»

Она улыбается мне немного грустно, и теперь я чувствую, что напрашиваюсь на сочувствие, которым на самом деле не являюсь. У меня было больше, чем достаточно. Мне не нужна жалость, тем более от хорошенькой незнакомки. Она, наверное, думает, что я охочусь за сочувствием. Боже Милостивый, все становится только хуже.

«И, отвечая на твой вопрос, нет… нет, я не встречался. Я не искал никого по-настоящему».

Она кивает.

«Так почему же сейчас?»

Это прямой вопрос, но я не могу дать ей прямой ответ, потому что сам точно не знаю. Ответить на этот вопрос должно быть легко, но у меня в голове все запутано, и я не уверен, что смогу сформулировать свои чувства, поэтому я говорю: «Наверное, мне одиноко», что выставляет меня неудачником. Но, по крайней мере, я сказал правду об одной вещи. «Я, конечно, скучаю по ней. Но я скучаю по компании и разговорам, по тому, как я слушаю музыку с кем-то, смотрю фильм, ужинаю, путешествую, разговариваю, смеюсь… ты знаешь простые, повседневные вещи… Я поднимаю взгляд на Флоренс и с улыбкой опускаю глаза. Она молчит, поэтому я снова смотрю на нее.