Черное Сердце (ЛП) - Уэзерли Анна-Лу

«Я разговаривала с несколькими коллегами Бакстера, мужчинами-коллегами и компаньонами…» Она снова делает паузу. «Похоже, у Бакстера были небольшие внеклассные занятия…»

«Ты не говоришь».

Она мягко фыркает». Так ты знаешь о блондинке?

Я навостряю уши». А как насчет блондинки? Я осторожен. Ты должен следить за каждым словом, которое произносишь с журналистами. Необдуманные замечания — это прямые факты для этой компании.

«Блондин Бакстер замышлял что — то нехорошее с…»

«Не хочешь уточнить?»

«Преследую, — говорит она, — Бакстера и блондинку»… их опознали в хорошо известном месте недалеко от Хэмпстед-Хит.

Хэмпстед-Хит, географический эквивалент хорошенькой девушки с репутацией развратницы. Какой позор, что это место является синонимом сексуально девиантной деятельности, потому что это очень красивая часть Лондона.

«Опознан?»

«Да… Мужчина, соответствующий его описанию».

Преследую. Я думаю о Джанет Бакстер и закрываю глаза. Возможно, этот неизвестный звонивший был одним из их партнеров, сообщившим им, что назначена встреча.

«Лучше бы все было законно, — говорю я самым серьезным тоном. — Ты же знаешь, что у Бакстера есть — была — жена и дети». Но мое сердце замирает, потому что я знаю, что за этим последует. Gazette сообщит о его смерти как о подозрительной, что достаточно справедливо и соответствует действительности. И теперь, когда до них донесся запах потенциального сексуального скандала, они будут копать, как JCBs на скорости, и быстро подготовят сенсационный материал, разоблачающий грязные секреты Бакстера, как будто они раздают молочные смеси на детской вечеринке. Они будут использовать такие слова, как «предположительно», и фразы, такие как «согласно хорошо известному источнику», или, возможно, даже убедят кого-то сделать запись.

Пресса или определенные ее представители — мастера доводить людей до кашля. Как я уже сказал, работа не слишком отличается. И все же меня поражает, почему люди предпочитают общаться с журналистом, а не с полицейским, потому что, когда дело доходит до честности, на самом деле нет никакой конкуренции. Но для многих этих редакторов все дело в истории; слова на странице и то, сколько людей их читают; они не думают о волновом эффекте, о семье с разбитым сердцем или о позоре, который это может навлечь на них. Вот почему у меня не так много времени на них. Если Найджел Бакстер преследует нас, я не вижу, чтобы это представляло какой-то общественный интерес. Но это представляет для меня интерес.

«Кто опознал Бакстера?»

«Это пришло из хорошего источника, Дэн, иначе я бы не стал тебе звонить».

Я не утруждаю себя повторением вопроса. Она никогда мне не скажет. Журналисты защищают свои источники, как будто они их первенцы». Вы установили личность блондинки, с которой он «предположительно» был?

«К сожалению, нет, но у меня есть описание».

Я храню молчание. По иронии судьбы, именно журналист однажды сказал мне, что молчание — лучший способ заставить кого-то высказаться. Когда наступает тишина, люди всегда будут вынуждены ее заполнить.

«Платиновая блондинка, белая, среднего роста — возможно, 5 футов 5 дюймов, стройная, на грани худобы, «поразительная», как это было сказано, лет двадцати-тридцати с небольшим или около того».

Адреналин, продолжение. Похоже на нашу девушку. «Продолжай…»

«Мой источник думает, что она, возможно, была ГХБ».

«Первоклассная латунь? Что заставляет его так думать? Готов ли он поговорить — я имею в виду, с нами?

Она вздыхает. — На самом деле это она, и, выражаясь таким образом, нужно быть одному, чтобы узнать другого… И ты знаешь, что лучше не спрашивать меня об этом, Дэн.

Я приподнимаю бровь». И ты знаешь закон, «мягко напоминаю я ей.

Она снова вздыхает. «Возможно, она заговорит, если это действительно окажется на высоте, без каламбура».

«Лжец, «улыбаюсь я.

«Значит, мы определенно имеем дело с отделом по расследованию убийств?

— Тебе следовало бы знать, что лучше не задавать закрытых вопросов, Недотрога.

«А, давай, Дэн, поработай со мной здесь. Мы отправляемся в печать через пару часов.»

Теперь моя очередь вздыхать». Да, мы расследуем убийство. Все, что я могу сказать на данный момент.»

«Сделано так, чтобы выглядело как самоубийство»?

Я хочу доверять Фионе Ли, но я этого не делаю, или, скорее, не могу себе этого позволить, во всяком случае, пока.

«Она перерезала ему вены, а затем обставила это так, будто он покончил с собой? Есть идеи относительно мотива? Возможно, неоплаченные услуги?»

Я качаю головой. Правда в том, что я в таком же неведении, как и она». Мы еще не знаем, Недотрога. Я говорю правду». Я знаю столько же, сколько и ты. Но я хотел бы поговорить с источником. Возможно, Бакстер мог быть вовлечен в заговор с целью шантажа, может быть, он видел что-то или кого-то, чего не должен был видеть?»

«Может быть. Босс хочет добиться успеха, Дэн… Чувствует, что это еще не все, и это предвещает скандал: состоятельный женатый банкир из среднего класса с любовницей и двойной жизнью — плюс это была тяжелая неделя».

«У него жена и двое детей-подростков», — повторяю я, не желая представлять лицо Джанет Бакстер, когда она прочтет газету и обнаружит, что ее муж ухаживал за своей любовницей, но я ничего не могу с собой поделать. И мне неприятно признаваться в этом даже самому себе, но я подозреваю, что босс Фи прав и впереди еще многое… гораздо большее.

Она на мгновение замолкает, и я уже собираюсь попрощаться и повесить трубку, когда она говорит: «Есть еще кое-что, Дэн».

Мне не нравится тон ее голоса, он какой-то неловкий.

«Окаааай».

Я слышу, как она переводит дыхание.

«Мы можем встретиться?» — спрашивает она. «Я думаю, было бы лучше поговорить лично».

У меня кровь стынет в жилах». Не подскажешь, Недотрога?

«Белый олень», завтра. Я буду там к обеду».

«Хорошо», — неуверенно отвечаю я. «Это как-то связано с Бакстером?»

«Это важно, Дэн», — вот все, что она говорит, и я ей верю.

«Хорошо, «говорю я, «я буду там».

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Чертова древняя кошка, в любом случае, при последнем издыхании, но она все еще рассматривала ее смерть как подозрительную. Для тебя это паранойя. Данни-Джо недооценила как любовь Киззи к животному, так и ее глубоко укоренившуюся паранойю. Теперь у нее появилась потенциальная проблема. Кажется, бывший старик постоянно угрожал убить чертову тварь, и поэтому, естественно, внезапная кончина Эсмеральды вызвала тревогу. Черт. В этом и была особенность спонтанных решений: ты мог все обдумать только после события, когда было уже слишком поздно сожалеть. Не то чтобы она сожалела, что избавила эту паршивую старую могги от ее страданий, но она не хотела, чтобы полиция приходила к ее двери и что-то вынюхивала, по крайней мере пока, это не входило в ее планы. Тем не менее, прошло уже несколько дней, а в дверь так и не постучали, и Киззи больше не упоминала об этом, так что, возможно, теперь, когда ее первоначальный гнев утих и сменился скорбью, она забыла об этом. Киззи бывала в ее квартире чаще, чем когда-либо, приносила водянистый домашний суп и заглядывала на чашечку чая и выразить сочувствие. Она даже запланировала похороны своего пушистого друга, на которых Данни-Джо согласилась присутствовать, чем бесконечно порадовала Киззи.

«Ты такой хороший друг», — сказала она, схватив Данни-Джо за руку, когда та стояла на кухне. — «Ты был так добр ко мне из-за Эсмеральды». Киззи обняла ее и крепко прижала к себе. Она была теплой, и от ее кожи исходил характерный запах молока и ванили, который был одновременно успокаивающим и отталкивающим в равной степени. И все же это было странно приятно, такой тесный человеческий контакт. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ее обнимали несексуальным образом.

«Хотела бы я, чтобы у меня была такая дочь, как ты», — сказала ей Киззи, когда они уютно устроились на диване позже тем вечером. «Твоей собственной матери повезло, что у нее такая заботливая дочь. Ты часто с ней видишься?»