Усадьба Сфинкса - Константин Александрович Образцов

папку, а дал доступ ко всему своему внешнему диску. Алина рассеянно стала листать: ожидаемо, в хранилище аккуратного Адахамжона царил образцовый порядок – никаких разрозненных фотографий, кое-как набросанных файлов; все было разобрано и рассортировано по годам. Она открыла папку текущего года и перешла во внутренний каталог: «Стажировка», «Диссертация_1», «Фото_каникулы», «Папа_архив», «Библиотека», «Дело Сфинкса» …

Алина снова кликнула мышкой. Список папок начинался с пронумерованных цифрами 1, 2, 3, 4 и 5. Пятая предсказуемо оказалась пуста – бедняга Адахамжон просто не успел ее чем-то заполнить. В первой оказались материалы по делу «девственниц-самоубийц»: копии протокола осмотра места происшествия, фотографии, результаты судебно-медицинской экспертизы, свидетельские показания и прочее в таком роде. Алина открыла вторую, ожидая найти информацию по убийству Александры Белопольской и ее злополучного жениха, но вместо того вдруг увидела в наименовании файлов другое имя.

«Островская_М_протокол_место», «Островская_см_экспертиза», «Островская_фото»

Она нахмурилась, закрыла папку, потом открыла третью и четвертую: да, тут все было верно – документы по Белопольской, фотографии, протоколы и экспертизы по делу тройного убийства в Приморской башне. Алина вернулась ко второй папке и стала читать.

Тело Маргариты Анатольевны Островской, пятнадцати лирических лет от роду, было обнаружено 12 августа владельцами дачного дома в поселке Дибуны, которых ранним утром субботы встретило разбитое окно на веранде и сорванная с петель дверь, ведущая в дом. Вернее, обнаружено не ими, а высланным по адресу в ответ на тревожный вызов экипажем ППС: полицейские вошли внутрь, увидели мертвую девушку, лежащую на кухонном столе в окружении множества рассыпанных лилий, и вызвали следственную группу. В заключении патологоанатомической экспертизы, проведенной в судебно-медицинском бюро по месту обнаружения трупа, констатировали смерть от отравления неизвестными веществами. Такая версия вполне сочеталась с тем фактом, что погибшая являлась воспитанницей детского дома для трудных подростков и неоднократно самовольно покидала это учреждение, последний раз совершив побег за три дня до обнаружения ее тела и за два дня до предполагаемого времени смерти. Про повреждения, характерные для удушения, или следы борьбы не было написано ни единого слова, зато на фотографиях с места происшествия на левом предплечье девушки отчетливо различалась рана, похожая на укус с ампутацией части кожных покровов и мышечных тканей. Ее, кстати, эксперт по фамилии Осадчий добросовестно описал, квалифицировав как посмертное повреждение от воздействия зубов мелких хищников или грызунов.

Алина открыла фото: пятнадцатилетняя Маргарита Анатольевна была чудо как хороша собой и чем-то напоминала одну из знаменитых итальянских актрис, имя которой сейчас никак не приходило на память.

Это было так странно, настолько не укладывалось в уже сложившуюся картину событий и обстоятельств, что Алина несколько минут не могла осознать смысл того, что ей открылось. Но потом поняла и почувствовала такой холод, что перехватило дыхание.

О смерти Александры Белопольской рассказала им ее мать, переступившая порог их офиса в поисках помощи и справедливости. Про «девственниц-самоубийц» и обстоятельства смерти Анны Бахметьевой и ее родителей стало известно от Леры, изрядно запуганной и собравшей тогда в последнем усилии воли все свое мужество, чтобы передать результаты экспертных исследований. Но об убитой божественно красивой девушке, найденной в дачном домике среди мертвых, разбросанных лилий, они узнать не могли. Это знал только Адахамжон, и он это утаил.

Алина открыла календарь и быстро посчитала: 17 июля – трое девушек в общежитии, 11 августа – Маргарита Островская, 5 сентября – Саша Белопольская и Вадим Тихомиров, ночь на 1 октября – убийства в Башне, 25 октября – Вика, Зоя и еще пятеро случайных жертв, имевших несчастье оказаться в тот роковой вечер рядом. Пять девушек, пять целей, пять нападений убийцы, совершенных с интервалами в 25 дней. Очередная кровавая серия завершилась, и нападение на Марию Аристарховну фон Зильбер, совершенное ее родным братом через пять дней после страшной бойни в квартире на Лиговском, не имело к этой серии ни малейшего отношения.

Огромный кусок головоломной мозаики перевернулся, разом изменив всю картину. Все ее элементы теперь были на местах, оставались только несущественные детали. Алина, глядя в зеркало, медленно стянула с себя пиджак, подняла руку, вывернула шею и укусила. Сквозь тонкую ткань рубашки зубы впились в тело там же, где нежное плечо Машеньки прикрывала повязка. Конечно, выхватить таким манером у себя кусок плоти вряд ли бы получилось, но…

– И человек, и нечеловек одновременно, как будто вампир какой-нибудь или химера, – прошептала Алина, вспомнив слова Зои. – А эти твари способны на все.

Нужно было лишь понять, что теперь с этим делать.

Она подумала и решила, что неплохо бы навестить папу.

* * *

Домой Алина вернулась под вечер. Она вышла из машины, но, не доходя до парадной, остановилась.

Был миг предзакатной неподвижности и тишины. Ее вдруг охватило знакомое с юности чувство изумления материальностью мира: мгновение замерло, и вот плитки дорожки, и земля, и освещенная закатной солнечной медью детская деревянная горка, и хочется все это потрогать, чтобы убедиться в реальности существования. У Сартра из этого чувства родилась тошнота, а у Алины всякий раз появлялось ощущение созерцательного восторга и чуда – вот, воробей слетел на траву, и его грудка тоже освещена заходящим солнцем.

В квартире она, не зажигая света, села в кресло у столика напротив окна, где днями ранее пила чай в компании юной баронессы фон Зильбер, и стала смотреть на город. Высокие дома были освещены нежно-розовым, их окна пылающей бронзой отражали закатный пожар. Алина сидела и думала о романтиках, сделавших важной частью своей эстетики подражание природе; о том, что теперь бы они искали свое вдохновение не на излучинах рек, не у морского прибоя, а в созерцании отвесных склонов городских многоэтажек, запутанных лабиринтах и норах дворов, в этих новых горах и лесах, ландшафте современного человека, куда он ушел, разорвав связи с дикой природой, и откуда, быть может, вновь вернется на ее лоно.

В прихожей тихо, но отчетливо лязгнул металл. Алина не сразу узнала этот звук, потому что ей никогда не приходилось слышать его из комнаты: так отпиралась задвижка входной двери. Бежать было некуда, драться нечем, и она просто осталась сидеть в кресле, глядя на дверь в комнату и чувствуя, как медленно и тяжело бьется сердце.

Из темноты дверного проема в комнату шагнул человек в черном. Алина узнала его: то был Амон, дядя Адахамжона. Он предупредительно приподнял руки, показывая ладони, и произнес:

– Прошу извинить меня за непрошеное вторжение, Алина Сергеевна, но я пришел с миром. Пожалуйста, уделите мне буквально несколько минут своего времени.

Мягко ступая, он