Мясорубка - Влад Райбер

– Она меня напугала и унесла мою одежду! – ответил я.

– Вика занимается стиркой, – объяснил отец. – Разве это не здорово? Я приучаю её к простым делам. Так она быстрее вернётся в норму.

Он никогда не рассказывал, что именно с ней сделал. Мама была почти не активна днём и оживлялась только под вечер. Она ходила по дому, подбирала брошенную или случайно оставленную одежду и несла в подвал, где стояла стиральная машина.

Будучи лишённой здравого рассудка, она каким-то образом справлялась с этой работой. Загружала бельё в барабан, отмеряла нужное количество геля для стирки и устанавливала нужную программу.

Потом доставала, встряхивала и развешивала одежду на сушилку. И это при том, что в ней не было признаков живого сознания. Папа сделал из неё послушную куклу, но хотел видеть в ней любимую жену и мать своего ребёнка.

За исключением однообразного занятия стиркой, она не вела себя, как человек. Наоборот, в ней всё чаще проявлялись звериные черты. Однажды я увидел, как мама поднималась из подвала – неслась по лестнице на четвереньках.

Отец поймал её, поставил на ноги и отчитал с нарочитой строгостью, словно он занимался дрессировкой собаки.

Я перестал узнавать эту женщину. Она стала чем-то другим. Когда папа не контролировал её, сидела на подоконниках, как дикая кошка. Иногда скидывала с себя одежду, и я видел шов вдоль всего тела.

Как-то раз меня посетила жуткая мысль: «КОГО мой отец в неё зашил?».

Ведь это выглядело так: кто-то сидит внутри измученного тела моей мамы и управляет им.

Папа хотел, чтобы она привыкала к обычной жизни, но всё это выглядело, как попытки играть в семью. Он приготовил к ужину её любимое блюдо – пасту болоньезе. По сути, это единственная стряпня, которая ему удавалось.

Отец усадил маму за стол и позвал меня. Он воодушевлённо вспоминал первый ужин с любимой женщиной, когда она впервые не отказала прийти к нему домой.

– Тогда я приготовил пасту… помнишь, дорогая? – мечтательно говорил отец.

«Его дорогая» молчала. Теперь она выглядела ещё хуже. Зелёная кожа покрывалась странными тёмными пятнами. На лицо женщины села муха и проползла по нижнему веку, но она этого не почувствовала.

Будто пытаясь нам подражать, мама зачерпнула вилкой лапшу и положила в рот, но всё вывалилось обратно в тарелку.

У меня окончательно пропал аппетит. Я устал терпеть, что отец упрямо не замечает кошмарного абсурда, которым стала наша жизнь.

– Это ведь не мама, правда? – спросил я, не стесняясь тыкать в неё пальцем.

Она больше не казалась мне человеческим существом. Ходячая кукла, упыриха, кто угодно, только не моя мать.

– Как у тебя язык поворачивается говорить такое?! – взорвался отец.

Я тоже начал кричать:

– Посмотри на неё! Она больше не человек.

Папа глубоко вздохнул, успокоился и сказал:

– Не при маме. Давай выйдем!

Существо за столом было равнодушно к нашему тону общения и вряд ли вообще понимало смысл наших слов, но всё же я согласился пойти в коридор.

– Знаю, сынок, её поведение странное, но немногим удавалось побывать на том свете и вернуться обратно, – шептал отец. – Дай ей время прийти в себя.

– Побывать ГДЕ? – я думал, мне послышалось. – На том свете? О чём ты?

На лице папы заиграла нервная улыбка:

– Сын, мы свидетели настоящего чуда, неизвестного науке. Твоя мама умерла у меня на руках. Это была не клиническая, а истинная смерть. Как я ранее считал, необратимое состояние. В таких случаях врачи разводят руками и говорят: «Мы сделали всё, что могли». А мне удалось воскресить её спустя несколько часов после остановки сердца! Не спрашивай как. Я и сам ещё до конца не разобрался. Но ты видишь сам: она жива… Вернуться с того света – травмирующее событие для психики, согласен? Она станет прежней, когда пройдёт реабилитацию.

Снова эти обещания! Отец сам не знал, что сотворил, и пытался убедить меня в правильности своего поступка.

Я был в ужасе. Он понуждал несчастную супругу к жизни. Не дал ей спокойно умереть, достал её из иного мира, лишь бы оставалась рядом. Сумасшедший…

Меня так и порывало убежать из дома. Казалось, этот кошмарный сюр не закончится никогда. Но я переоценил терпение моего отца. Кто бы мог подумать, что и у его одержимости есть границы.

Он пытался научить маму чему-то ещё, кроме стирки. Хотел, чтобы она произнесла хотя бы пару слов, подала любой знак, похожий на разумное поведение. Всё это не имело смысла.

В отце копилось раздражение и вырывалось наружу короткими вспышками гнева. Никогда раньше такого не было. Похоже, и он перестал видеть в этой женщине свою жену. Теперь ему ничего не стоило назвать её «тупой скотиной» и «бесполезной тварью».

От папы всё чаще несло алкоголем, и я старался держаться от него подальше – поселился в маленькой комнате на втором этаже.

И вот однажды за матерной тирадой отца последовали звуки борьбы. Что-то гремело и падало, пока я бежал на первый этаж. Но потом резко стихло.

Мама шла по коридору, направляясь в подвал. Опять понесла что-то на стирку.

Я бегал по комнатам, искал отца и не мог найти. Он не откликался на мой голос.

В какой же он комнате? И зачем наш дом такой огромный и тёмный?..

Я наступил на что-то густое. Носок пропитался влагой. Бегая по первому этажу, я и не заметил, что весь пол в кровавых пятнах. Дорожка из капель тянулась к лестнице вниз.

Легко было догадаться – это кровь отца. Вряд ли у мамы она такая же свежая и тёплая.

Странно, что моей реакцией стало удивление, а не ужас. Из-за постоянного напряжения я привык бояться. Это стало фоновым чувством.

В подвале гудел мотор и плескалась вода в барабане. Я представил кучу запятнанной одежды, которой срочно понадобилась стирка…

Не знаю, почему я не побоялся спуститься туда. Не чувствовал угрозы, пока не увидел, что там творилось.

Мама сидела на стиральной машинке в хищной позе. Пальцы скрючились, будто когти, а глаза сверкали яростью.

Под ней шипела и булькала вода, какой-то тяжёлый предмет перекатывался и ударялся о стенки барабана. Что-то скрипнуло по дверце и стёрло кровавую пену. Теперь я разглядел: там вращалась оторванная голова отца.

Тут все люди добрые

Мы познакомились с Лией на праздновании Дня города. Я пошёл туда не за весельем, а просто «отметиться», потому что меня съедала вина: все гуляют, а я сижу дома, играю.

Эта девушка, как и я,