Монстр в твоём шкафу - Влад Райбер

Как будто меня больше не существовало. А затем я снова проснулся в больнице. Рядом была Даша и мама. Живая мама. Мне даже Семён позвонил по видеосвязи из другого города. Они все волновались о моём душевном состоянии и радовались тому, что я жив.

А я всё думаю: слишком хорошо, чтобы быть правдой. Боюсь проснуться в другой жизни. Не могу привыкнуть к мысли, что останусь здесь.

Серая масса

Весна – приятное слово, а на вид не очень. Коричневая снежная каша на дороге, весь сквер в оттаявшем собачьем дерьме. Сегодня в зимней куртке жарко, а завтра будет опять минус и всё заледенеет. Кажется, это никогда не закончится. Никогда не дождёшься «настоящей весны».

Всё одно и то же, никакого разнообразия. Я проходил мимо пункта выдачи. Взгляд зацепился за вывеску. В этом унылом монохроме только она имела яркие цвета.

Я подумал: а не порадовать ли себя какой-нибудь интересной покупкой, чтобы занять руки…

В последний раз я заказывал сэндвичницу. Неделю экспериментировал с разными начинками, а потом мне это надоело и теперь эта штука просто лежит в кухонном шкафу. Да ну это всё!

Я зашёл в «пятёрку», мог бы набрать продуктов сразу на неделю, но ведь всё равно буду ходить в магазин – просто так, от скуки. Поэтому взял себе пакет пельменей, кефир и овощи для салата. Это и на обед, и на ужин.

За «пятёркой», как всегда тусовалась мрачная шайка. Невнятица голосов, порывистые движения… Они как живут там. С самого утра уже еле стоят на ногах. Я пьющих не осуждал, а только сочувствовал и думал: хорошо, что сам не оказался среди них. В юности мы с друзьями часто гудели. Тоже всё от скуки.

В подъезде я застал разносчика. Он как раз собирался сунуть квитанцию в мой ящик.

Я попытался его остановить:

– Не кидайте! Это моя!

Разносчик оглянулся. Я видел только его глаза. Он прятал нос в воротнике куртки.

Разносчик обвёл меня равнодушным взглядом и демонстративно пульнул квитанцию в ящик. Вот падла! Пришлось искать ключ по карманам.

И что-то день совсем не задался. Мне опять насчитали за воду сумму по нормативу, а значит не учли показания счётчиков, что я передавал.

Я хотел разобраться в этом вопросе и позвонил в компанию.

– Ваши счётчики не зарегистрированы, – объяснили мне.

– Нет. Я регистрировал!

– Значит работники ЖЭКа не передали нам документы, скажите им, чтобы прислали, или возьмите у них копии и пришлите сами, – посоветовал однозвучный голос.

Я подумал, что схожу сам. Время у меня есть, да и так будет надёжнее.

Контора находилась в подвальном помещении самого старого дома в городе. Там сидели три очень похожие друг на друга тётки, застрявшие между зрелостью и старостью.

Они все были обвешаны бусами, у всех были причёски-гнёзда и яркий макияж. Тётки смотрели на меня презрительно, однако я не принял это на свой счёт. Знал, что такими взглядами они просто встречали гостей. К ним часто приходили ругаться, а я решил быть тактичным. Начал с благодарности за их работу, а уже потом рассказал о маленьком недоразумении с документами.

– Это надо смотреть в архиве, – сказала одна из трёх одинаковых тёток и подняла своё грузное тело со стула. – Пройдёмте!

Я пошёл за ней в помещение, похожее на лабиринт. Там было мрачновато. И как они работали в такой темноте? В помещении рядами стояли стеллажи с документами – чем дальше, тем старее. Ближние – современные металлические полки, в глубине – деревянные картотеки давних времён. До чего старая контора!

В рядах мелькнул человек. Это было так неожиданно, что я испугался. По архиву, как призраки, ходили молчаливые люди. Они шагали тихо, будто не касались пола.

Тётка прищурившись выискивала номера. Чтобы не чувствовать напряжение, я огляделся по сторонам, и моё внимание привлёк старинный дубовый стол в дальнем углу. Художественная резьба, витые ножки, на ящиках ручки в виде кошачьих голов. Настоящий антиквариат, который наверняка стоит кучу денег.

И на этом столе лежала массивная книга: «Алфавитный учёт работниковъ Лепёшинского лесничества».

– О-о-о! В лесничестве работал мой прадед, – вспомнил я бабушкины рассказы.

Не думал, что работницу конторы это заинтересует, но она спросила:

– А какую фамилию он носил? Не Яковлев, случаем?

– Яковлев! – подтвердил я с удивлением. – Откуда вы знаете?

– Был он лесник, – в темноте лицо тётки, казалось бугристым и страшным. – Уж больно ты на него похож. Посмотри семдесятую страницу. Туда я его вписывала.

– Вы вписывали?! Да, сколько же вам лет? – спросил я.

Книга-то была не новая. На ней стояла дата – тысяча восемьсот девяностый год.

– Лет мне много! Я уже и не помню сколько, – тётка, уронила тяжёлую папку и начала медленно подступать. – А хочешь тоже долго жить? До-о-о-лго, до-о-о-лго.

Работница архива склонила голову и посмотрела на меня исподлобья. И тут началось что-то совсем странное! За её спиной возникли две другие тётки. Во мраке их внешность казалась неотличимой, как у близняшек.

– До-о-о-лго, до-о-о-лго, до-о-о-лго, – вторили они, растягивая звуки.

Голоса накладывались друг на друга. Они повторили это слово столько раз, что оно потеряло смысл.

Одна тётка вышла вперёд. У неё в руках была чашка из тонкого фарфора и золотистый кофейник. Зажурчала чёрная струйка.

– Отведайте нашего кофею!

В руке другой тётки блеснул короткий кинжал. От испуга я чуть не забрался на стол, но женщина не собиралась мне угрожать. Она пронзила свою ладонь и навесила её над чашкой. И теперь уже красная струйка полилась в напиток.

– До-о-о-лго, до-о-о-лго, до-о-о-лго, – повторяли они и протягивали чашку, наполненную до краёв.

«Они предлагают мне бессмертие? Да я не могу придумать себе занятие на неделю вперёд, а тут целая вечность. Хочу ли я никогда не умирать? А может быть, хочу?!», – чашка была прямо под моим носом, чёрная жидкость дрожала. И я неосознанно потянулся, готовился сделать глоток…

Тот, кто появился за спинами тёток, заставил меня передумать. Это был один из тех людей, что бродили по архиву. Его лицо вытянулось, но он не смог открыть рта. Губы этого человека были сросшимися! Он издал мычащий звук через ноздри и замотал головой.

Стало ясно, что меня ожидает то же самое, и я рванулся в сторону. Пробежал через другой проход, в дверь, по лестнице, на улицу! Больше ни ногой в эту контору!

***

С тех пор я пытался воссоздать атмосферу прежних дней, когда меня ничто не беспокоило кроме собственной скуки, и не приходилось ни о чём думать. Я делал