Чингиз Абдуллаев - Идеальная мишень

— Я примерно так и думал, — качнул головой Дронго. — И ради этого погибло столько людей. А эти двое внизу, которых вы сейчас оставили в «Пежо», они захватили ваших дружков, чтобы узнать ответ на этот вопрос? Верно?

— Не только, — буркнул Хашимов, — они и меня искали. Знали, что мне поручено найти Труфилова раньше их группы. Мы-то еще десятого в Амстердам прилетели.

— Деньги, — задумчиво произнес Дронго, — и корень зла, и движущая сила прогресса… А теперь послушайте, что произойдет с вами. Вас найдут в этой комнате через несколько минут. Найдут без сознания. В руках у вас будет не ваш пистолет, а совсем другой, тот, который сейчас у меня. Из этого пистолета был убит лежащий у окна снайпер. Я полагаю, лет двадцать французской тюрьмы вам гарантировано. Ваше счастье, что здесь нет смертной казни. Что касается ваших помощников, застрявших в лифте, то они наверняка получат пожизненное. Или лет по тридцать. В любом случае Россия избавится от таких мерзавцев, как вы, на достаточно большой срок.

— Вы не посмеете, — прохрипел Хашимов, — А ты не посмеешь…

Откуда ему было знать, что самое приятное дело в этой операции Дронго поручил мне. А я так шмякнул прикладом ружья по голове этой гниды, что он мгновенно упал на пол. Дронго сдержал свое слово. Он вложил в руки Хашимова свой пистолет, из которого я застрелил Виктора. И забрал его пистолет, чтобы затем выбросить его в Сену.

Ровно через минуту Сибилла позвонила в полицию. И заснула в отеле, забывшись в долгом сне. Все ее объяснения затем были туманны и путаны. Она рассказывала, как убежала из дома, спасаясь от бандитов. Как бил ее Виктор, как неизвестный убил Марселя.

Дронго оказался прав. Самар Хашимов после суда получил двадцать лет тюрьмы, а его помощники — по тридцать пять. И без права помилования, так что на свободу они выйдут глубокими стариками.

Вечером пятнадцатого апреля мы нашли Труфилова в местечке Жосиньи под Парижем. Бывший офицер военной разведки, он сразу принял все наши доводы. Иного выхода у него не было. И он согласился полететь с нами. На следующий день мы прилетели в Москву.

Потом мне стало плохо. За последние дни я израсходовал весь резерв своих сил: Уже вечером шестнадцатого апреля я потерял сознание, и меня отвезли в онкологический центр. Говорят, врачи удивились, как я мог путешествовать с моим заболеванием и даже получить страховку перед выездом. Но страховка н распространялась на онкологические заболевания, и я все равно не смог бы получить хирургическую помощь во Франции. Такие номера там не проходят. На хроников, в том числе и на онкобольных, страховка не распространяется. Откуда мне было знать, что Дронго договорился с врачами в Москве об оплате моей дорогостоящей операции.

Говорят, что каждый человек достоин той жизни, которую он проживает.

Дронго в одном из наших последних разговоров рассказал мне о надписи, которую видел в одном испанском храме. На, камне были высечены слова: «Проси у Бога только здоровья себе и своим близким. Все остальное зависит только от тебя». Я думаю, что эту надпись сделал мудрый человек.

Я пишу эти строчки в больнице. Через несколько часов мне предстоит операция. Врачи считают, что шансы есть. Во всяком случае — я надеюсь. Дронго был прав: смерть — это поражение, если не отдашь свою жизнь за кого-то. Я теперь очень хочу жить. Я знаю, что очень нужен моим близким. После стольких испытаний Бог должен наконец помочь мне. Несколько раз я приходил в себя, пока меня готовили к свиданию с хирургами…

Очень хотелось бы перечитать свои записки.