Юрий Дольд-Михайлик - Гроза на Шпрее

— Аптека? — переспросил кто-то разочарованно.

— Да, аптека. Только не обычная, а по типу американской, где можно купить кое-какую галантерейную мелочь, письменные принадлежности, выпить бутылку кока-колы, даже заказать незатейливый завтрак. Вы же читали у Ильфа и Петрова! Соответственно ее обставить… Для немцев такое заведение будет интересной новинкой, их потянет туда из любопытства. Для оккупационных войск аптека станет уголком Америки. Учреждение это удобно и для Марии: она женщина с положением, за которой можно поухаживать, не позволяя себе ничего лишнего.

Так Мария Стародуб перевоплотилась в Марию Кениг, владелицу аптеки, куда она и спешила сейчас в полной боевой готовности.

Как обычно, Мария черным ходом прошла в крохотный кабинетик, отгороженный от провизорской стенкой. Старый провизор Себастьян Ленау, который организовал аптеку и, конечно же, был ее душой, увидев Марию, отложил перо и снял очки.

— Опять приходил сержант Робертсон, предлагал кофе и жевательную резинку, — сказал он, доложив об утренней почте.

— Вы объяснили ему, что никаких дел с черным рынком мы вести не хотим?

— Конечно. Но мне не понравилось, как он отреагировал на это. Заявив: «Не манна же небесная падает на вас!»

— Документация у нас в порядке?

— С этой стороны нам ничего не угрожает.

— А с какой?

— Топливо. Без тепла не будет уюта, а без уюта исчезнут постоянные клиенты. Вы же знаете, как остро стоит вопрос с углем. Боюсь, нам придется нарушить свой принцип, касающийся черного рынка. С продуктами мы кое-как извернемся, хотя эти проклятые поставщики и дерут бешеные деньги, а вот дрова, брикеты… их на ферме не купишь.

— Может, попробовать через военную администрацию? Если попросить… — Мария задумалась, мысленно перебирая в памяти своих клиентов, — может, полковник Ройс… или майор Валленберг…

— Да, в наше время дамам дарят не букеты, а брикеты, — вздохнул Себастьян Ленау, сокрушенно покачивая головой.

— Будем считать — алмазы. Ведь уголь родственник алмазов. Для женщины такое объяснение приятнее, — пошутила Мария, чтобы подбодрить старика. И пошла в зал.

Две ее помощницы, Рут и Клара, уже заканчивали утреннюю уборку и теперь прихорашивались, отпуская в адрес друг друга колкости. Соперничество между девушками уже давно беспокоило Марию. Заключая с ними трудовое соглашение, она не обусловила в точности обязанности каждой из них, поэтому более живая и энергичная Рут оттеснила Клару к электроплитке и кофеварке, взяв себе более приятную и выгодную работу по обслуживанию клиентов. Клара злилась, считала себя несправедливо обиженной и бросала на хозяйку аптеки недружелюбные взгляды.

— Клара, Рут! — позвала Мария, делая вид, что не прислушивается к словесной перепалке девушек. — Вчера мы с герром Себастьяном подвели баланс и выяснилось, что аптека работает не так уж скверно. Конечно, это заслуга всего персонала и поэтому… — Мария улыбнулась и подняла вверх два незаклеенных конверта. — Это ваши, как бы сказать, премиальные. Вы хорошие девушки, и я рада, что вы ладите между собой. Только знаете, о чем я подумала? Справедливо было бы распределить работу так, чтобы вы по очереди обслуживали зал. Это приносило бы каждой из вас постоянный приработок — ведь наши клиенты иногда бывают щедры, а дружба между вами еще больше окрепнет. — Мария положила конверты на стол, — берите и покупайте себе, что нравится.

— О, фрау Кениг, вы так внимательны к нам! — искренне вырвалось у Рут.

— Я… я тоже очень благодарна вам… вы даже не представляете, как я это ценю, — запинаясь, лепетала Клара, для которой сказанное хозяйкой означало значительно больше, чем премиальные.

Мария понимала — девушкам хочется скорее заглянуть в конверты, но сделать это при ней они стесняются. Приказав поднять жалюзи и открыть дверь, она вышла. А когда вернулась, сама поколдовав над кофе, — сегодня он должен быть особо ароматен и крепок, — в зале уже сидели обычные в этот ранний час посетители. Пожелав всем доброго утра, Мария стала наводить порядок в витрине с патентованными лекарствами. Она не присела ни к одному столику, как делала это каждый день. Автоматически раскладывая пакетики с таблетками, тюбики, расставляя баночки, молодая женщина думала о том, как постепенно менялся состав ее постоянных клиентов, как все, кто непосредственно участвовал в войне и старался честно придерживаться Потсдамского соглашения, незаметно исчезали, а на их место, словно саранча, слетались сомнительные дельцы в военной форме, каждый из которых делал свой бизнес, мечтая как можно скорее обогатиться. «Мани-мейкер[3]» и «шибери[4]» с утра до поздней ночи толклись на черном рынке, продавая и скупая, заключая сделки. Нет, к тем, кто сидит сейчас в зале, нет смысла обращаться со своей просьбой. Надо подождать полковника Ройса или майора Валленберга. Не может быть, чтобы офицеры в таких высоких чинах…

Открылась дверь и вошел полковник Ройс, но не один, а пропустив вперед молодую женщину в сером пушистом пальто и черной бархатной шапочке, украшенной приподнятой вуалеткой. Полковник помог своей спутнице снять верхнюю одежду и повел ее к столику, возле которого хлопотала Мария.

— Поздравьте меня с гостьей, фрау Мария! И разрешите познакомить — моя жена.

— О, я тоже Мари… Мэри! — радостно закивала головой миссис Ройс и, ткнув себя пальцем в грудь, высоко вздернула тонкие бровки над смешливыми глазами. — Две Мэри, Робби! Стань посредине и загадай какое-нибудь желание. Оно непременно исполнится. Мы свято верили в это еще в колледже.

— Желаю, чтобы мигом появились две яичницы с беконом, джем, кофе, аромат которого уже щекочет мне ноздри, — подхватил шутку полковник. — Может, и вы позавтракаете с нами, фрау Мария?

— Я уже завтракала, но чашечку кофе выпью с удовольствием… Очень вам благодарна!

Отдав Рут необходимые распоряжения, Мария присела к столику, за которым расположились супруги Ройс. Разговор шел в том непринужденном тоне, который задала Мэри. Слишком молодая для отяжелевшего и лысеющего Ройса, она походила не на важную «миссис», а на выпускницу колледжа, о котором только что вспоминала, экспансивную, очаровательно-непосредственную в проявлении всех эмоций, капризно-упрямую в своих наивных суждениях, которые она высказывала в весьма категорической форме, если какая-либо мысль возникала в ее хорошенькой головке.

— У вас очень приятно, милая фрау! — похвалила Мэри, затягиваясь сигареткой и снисходительно оглядывая зал. — Впрочем, мне кажется, что наших бойз[5] привлекает не столько уют, сколько очаровательная хозяйка, создавшая его. Берегись, Робби, теперь я знаю какой магнит притягивает тебя сюда! — Смеясь, молодая женщина погрозила мужу пальцем, на котором сверкало кольцо с большим овальным сапфиром. Он блеснул, словно язычок синего пламени, и Мария невольно задержала на нем взгляд.

— У вас красивое кольцо, миссис Ройс!

— Это подарок Робби, в честь моего приезда. — Мэри вытянула руку, пошевелила ею, любуясь изменчивым блеском красивого камня. — И, представьте, ему очень повезло: он получил его почти даром на обменном пункте. Как они называются, Робби?

Полковник Ройс недовольно нахмурился.

— Не стоит об этом говорить, милая.

— Нет, стоит. Я обязательно туда пойду. Говорят, там можно приобрести восхитительные вещи. Фрау Мари, как называются эти пункты?

— Таушцентрали, — коротко ответила Мария. Перед глазами у нее возникла длинная очередь голодных берлинцев, которые в обмен на продукты отдавали самые ценные вещи, оставшиеся у них.

— Смешное название!

— Наш язык обогатился еще несколькими подобными. Например, «раухманы». Так называют тех, кто спекулирует сигаретами. В переводе это означает: торговцы дымом.

— Торговцы дымом? Очаровательно, очаровательно и остроумно! Робби, почему ты не предупредил меня? Я бы привезла гору сигарет и стала бы королевой дыма. — Мэри несколько раз глубоко затянулась и выпустила густой клуб дыма. Мечтательно наблюдая, как он прядями поднимается в воздух, она повторила: — Королева дыма! Ты только вслушайся, как это звучит! Робби, на сколько же марок я выкурила сигарет?

— Если учесть, что семицентовая пачка здесь стоит сто марок, а в ней двадцать сигарет, значит, ты сейчас вместе с дымом выпустила в воздух целых пять марок, — улыбнулся полковник Ройс.

— Безумие! Ты нарочно сказал мне это, чтобы я не курила! Фрау Мари, он обманывает меня, правда?

— К сожалению, нет… Сигареты стали у нас своеобразной разменной монетой, — холодно ответила Мария.

— Колоссально! Я напишу домой, чтобы мне выслали тюк сигарет. Завтра же напишу. И твоя жена, Робби, станет королевой дыма, а ты ее подданным! И попробуй мне возразить, я тогда…

— Мэри, твои шутки не очень тактичны, — сердито оборвал жену полковник. — Фрау Мари, надеюсь, вы понимаете…