День конституции - Алексей Борисов

– Тут «Динамо» (Минск) с норвежцами встречается, это Кубок УЕФА, – ускорился Лапочкин.

– Что за норвежцы?

– «Русенборг», – сверившись по бумажке, ответил незваный гость.

– Дома или на выезде?

– Дома.

– Должны победить, но счет большим не будет. Разница максимум в два мяча, – дал заключение Алексей.

– А вот еще относительно ЦСКА, – мигом подхватил Лапочкин, глядя в свою шпаргалку, но фраза осталась неоконченной.

На столе у Гончарова громко зазвонил телефон.

Алексей вполне мог не отвечать. Важных звонков по городской линии он не ждал, а доработка статьи про костромской пленум давала ему карт-бланш на некое уединение. Начальство в случае необходимости воспользовалось бы внутренней связью.

Но рука Гончарова сама собой дернулась к трубке. Возможно, Лапочкин успел так надоесть ему, что организм сам захотел какой-нибудь новизны.

– Алло, – сказал Алексей приглашающим тоном.

В трубке молчали.

– Алло, – повторил Алексей. – Вас не слышно.

Раздался звук, похожий на шум улицы. Потом женский голос тихо произнес:

– Лёша, ты?

– Я. Кто это? – не понял Гончаров.

– Ира. Беляева.

Жена его приятеля Дениса никогда раньше не звонила Алексею в редакцию. Да и вообще, не звонила ему ни разу. Журналисты обычно виделись либо на нейтральной территории – на футбольных матчах в Лужниках, либо дома у Гончарова. Алексей бывал дома у Беляевых в среднем раз в год, однажды летом выбрался к ним на дачу в Истринский район. Дениса вряд ли можно было назвать его совсем уж закадычным другом: не настолько близко общались коллеги из крупнейших печатных изданий. Познакомились они в ресторане Домжура3 восемь лет назад. Алексей тогда только осваивался в Москве, Денис же давно был полноправным столичным жителем. Беляев приехал сюда в 1984-м из Тулы – поступать в МГУ. Поступил, остался, женился на однокурснице. Он, Ирина и их сын Иван жили сейчас на Садовой-Черногрязской улице.

– Ты где?

– Я из автомата звоню.

– Что случилось? – спросил Алексей.

Лапочкин в кресле от Марии Ильиничны подобрался и навострил уши. Гончаров приложил палец к губам, потом на языке глухонемых постарался объяснить: мол, выйди, пожалуйста, я к тебе чуть позже наведаюсь. Сосед с сожалением ретировался.

– Ты не один? Не можешь говорить? – Ирина явно была взволнована.

– Уже могу. Что-то произошло?

– Денис пропал.

– Как пропал?

Алексей тотчас позабыл про костромские страдания и Кубок УЕФА.

– Его больше суток никто не видел.

– Может, срочная командировка?

– Нет, в редакции ничего не знают.

– Ё-моё…

– Нам нужно встретиться, – сказала Ирина.

Такое предложение не слишком обрадовало Алексея. Он не был совсем черствым человеком, хотя пятнадцать лет в одной из самых циничных профессий наложили свой отпечаток на его натуру. Но, рассуждая здраво, что он мог сделать в подобной ситуации? Изъявить готовность принять участие в поисках? Пожалуй, с поисками лучше получится у милиции. Да и, кажется, после суток искать не начнут. Перейти к утешениям? Наверное, тоже рано. Всякие бывают истории, включая щекотливые…

– А ты куда-нибудь обращалась?

– Я хочу поговорить с тобой. Не по телефону, – в голосе у Ирины промелькнула надрывная нотка.

– Я приеду после работы, – пообещал Алексей, осознавая, что вечер канул коту под хвост.

– Нет, давай не дома!

«Точно, поддатая или капель каких-нибудь наглоталась, – бегло оценил обстановку корреспондент отдела партийной жизни. – Ох, везет мне на всякую хрень».

– Ты на метро поедешь?

– Могу и на метро, – ответил Алексей.

– Выходи на «Красных воротах», на Садовое кольцо, и сразу направо, в Боярский переулок…

Бояр в переулке не водилось века с восемнадцатого. Зато бойко работало частное кафе «Подвальчик». Расположилось оно действительно ниже уровня тротуара, и снаружи туда вела витая лесенка с треугольными порожками. Спускаться по ней в трезвом виде было еще можно, а подниматься, особенно навеселе, крайне проблематично.

«Подвальчик» представлял собой одну из иллюстраций благосостояния «сытых нулевых». Малый бизнес, который утвердился в легальном виде во второй половине восьмидесятых годов, помог населению пережить непростые девяностые, а с ростом цен на нефть тоже рванул в гору. Своим интерьером кафе отчасти напоминало заведения для среднего класса благополучных стран Европы, и ассортимент напитков и закусок подкреплял такое впечатление. Алексей, впрочем, из европейских стран лишь однажды посетил Болгарию в качестве туриста. Само собой, с одобрения парткома.

Девушка-администратор любезно проводила Гончарова за угловой столик. Ирина была уже на месте и, к некоторому удивлению Алексея, еле-еле пригубила апельсиновый сок из высоченного стакана. Запаха спиртного или медицинских препаратов он также не уловил.

– Будешь что-нибудь? – спросила она вместо приветствия.

– Дайте то же самое, – сказал Алексей официантке, чтобы не сидеть как бедный родственник.

Официантка невозмутимо приняла заказ и упорхнула.

– Слушай, может, обойдется еще, – начал Алексей, но Ирина перебила его.

– Не обойдется. Я чувствую!

«Держись, Алексей Николаевич!» – мысленно обратился он к себе. Глаза у Ирины были настороженными, как будто она ожидала окрика или падения чего-нибудь тяжелого. Под глазами ясно читалась сеточка морщин, белки чуть покраснели. Но для своих сорока лет жена Дениса выглядела в целом неплохо, разве что несколько прибавила в весе по сравнению с эталонами современной моды. Алексей видел свадебное фото приятеля и его супруги (оно висело у них на стене в гостиной), там студенты-молодожены смотрелись совсем юными.

– Я тебя понимаю, но ты уж возьми себя в руки, – вкрадчиво проговорил он. – С Денисом всякое может быть. Помнишь, как его в Париж выдернули, на конференцию по Ближнему Востоку? Дали десять минут на сборы, пока машина внизу ждала. Он тебе уже их Франции позвонил, из отеля.

– Лёша, в «Известиях» понятия не имеют, где он. У него два материала не сданы в срок, завотделом рвет и мечет, – сообщила она. – И не держи меня за дуру, пожалуйста.

Алексей сделал вид, что смутился.

– Да я не держу. С чего ты взяла?

– Разговариваешь, как с идиоткой или истеричкой.

– Тебе показалось.

– Возможно.

Гончаров и сам понял, что взял неверный тон. Спутница жизни Дениса Беляева не относилась к слабым представительницам своего пола. Всё, что касалось обустройства семейного гнезда и воспитания сына, она изначально держала в своих цепких руках. Муж делал карьеру, жена прикрывала тыл. Денис был практически лишен забот о пропитании и быте, даже общение с близкими и дальними родственниками Ирина полностью замкнула на себя. Алексей буквально сразу разобрался в их разделении труда.

Со стороны могло показаться, что они были идеальной или почти идеальной парой. Однако, пообщавшись с Денисом за пределами его трехкомнатного жилища на Садовом кольце, Алексей понял: реальная картина не столь однозначна. Начать, например, с того, что Денис всегда с энтузиазмом отзывался на малейший повод провести время подальше