Неучтённый фактор - Олег Георгиевич Маркеев

— Которые сделали бы её инвалидом. И мне бы пришлось её ликвидировать как опасного свидетеля, который за себя не отвечает. Она знали правила игры, Виктор Николаевич. Если бы в ближайшую неделю она сама бы не сделала правильный выбор, мне бы пришлось…

— И ты бы смог, Владислав?

— Да. Когда нет выбора, это просто.

Салину показалось, что сквозь толстое стекло прорвался сырой ветер, забрался под одежду и холодным наждаком царапнул по груди. Владислав не изменил ни позы, ни выражения лица.

Потребовалась минута, показавшаяся Салину вечностью, пока он не справился с вдруг залихорадившим сердцем.

Владислав поднял взгляд, что-то быстро считал по лицу Салина, и вновь стал разглядывать свои неподвижные пальцы.

— На настоящий момент сделано всё, что было в наших силах, — продолжил Владислав. — Мы намеренно сбросили в квартире удостоверение Рожухина. По нам стреляли из его табельного пистолета. Там полно его отпечатков. С учётом того, что его подозревают во внеслужебных контактах с боевиками, они побегут по самой опасной для них версии: его захватили те, кем он манипулировал. Розыск уйдёт в дебри подпольных террористических групп, а там чёрт ногу сломит. Фактор времени работает на нас. Что же касается агентуры Рожухина в нашей организации, она зачищена полностью.

— Вы уже попробовали установить, был ли у него заказчик?

— Работаем. — Он опять поднял взгляд. — Наташа считала, что вряд ли у него был хозяин. Есть какой-то предел информированности исполнителя. Стоит его превысить и чуть ослабить поводок, как человек становится абсолютно неуправляемым. На первых порах это не бросается в глаза, более того, он горит на работе, даёт невероятные результаты, все довольны. А он, оказывается, работает на себя, творит, как вольный художник, и вся мощь организации становится лишь средством в реализации его буйных фантазий. Так вот, Наташа была не права. Вернее, я очень опасаюсь, что в ближайшие часы мы получим подтверждения её неправоты.

Салин бросил на Владислава настороженный взгляд.

— Старостин?

Владислав отрицательно покачал головой.

— Я не Левитцкий, Виктор Николаевич. Я не строю метафизических моделей, я работаю только с фактами. Факты же таковы. Дмитрий для акции по Карнаухову привлёк опытных специалистов, я имел возможность лично наблюдать их работу. Если их не затравили в сегодняшних облавах, или они не вышли из города после провала исполнителя, то ничто им не помешает нанести ещё один удар. Но это предположение. Самый тревожный факт: в адресе был некто третий. Он ушёл, ушёл по крыше. Убил моего оперативника. Одним выстрелом, навскидку, с сорока шагов. Это очень профессиональная работа. Не могу не предположить, что Дмитрий Рожухин сдал ему информацию о вашей встрече со Старостиным.

— Как он мог об этом узнать?

— Снял через агента данные с нашего сервера. В адресе мы изъяли ноутбук Бетховена. Судя по всему, непосредственно перед нашим приходом Рожухин на ноутбуке считывал информацию с флэшки. Данные на флэшке идентичны тем, что качали с нашего сервера. Таким образом, угроза утечки информации о месте и времени встречи вполне реальна. У меня твёрдое убеждение, что Рожухин прикрывал отход своего человека. — Владислав выдержал паузу. — Виктор Николаевич, решать, конечно, вам, но я бы перенёс встречу в более безопасное место.

— Вот как? — Салин недовольно дрогнул губами.

— Мёртвые иногда способны кусать живых. Никто не знает, а теперь и не узнает, что было на уме у Рожухина. Он вполне мог затаить злобу на вас лично.

— Интересно, за что?

— Рано или поздно от вас поступил бы приказ обрубить контакт с Рожухиным. Таковы правила. Он не мог этого не знать.

Ретроспектива

Старые львы

Эзотерической кружок Левитцкого Салин посещал не реже раза в месяц. Поводом, как правило, были «смотрины» перспективного неофита, попавшего в сети Левитцкого.

Мистика и эзотерика на зыбкой почве Катастрофы расцвели таким буйным махровым цветом, что затмили повальное увлечение «тайными знаниями», биоэнергетикой и прочей чертовщиной, вспыхнувшее в Перестройку. Кружки, ложи и даже целые ордена возникали то тут то там, как поганки, наевшиеся радиации. А Домен они облепили, как гнилое бревно. Не было «приличного дома», где бы не устраивались столоверчения, ночные радения, спиритические сеансы и тантрические оргии. Медиумы, кликуши, старцы и ясновидящие гуру пользовались такой популярностью, что владелицы светских салонов вели за ними настоящую охоту. В салоны и «ложи» валом валили охочие до запредельного секса и полулегального употребления всяческих дурманящих зелий, жаждущие почесать языками на «потусторонние» темы и сверкнуть эрудицией в «тайных знаниях», гонящиеся за модой и бегущие от скуки. Редко, но попадались настоящие.

В профанских «ложках и орденках», как презрительно величал салоны Левитцкий, настоящие долго не задерживались. Либо уходили разочарованные… Либо уходили завербованными. Их, тщательно протестировав и прощупав, переводили для окончательной доводки в места, закрытые и запретные для профанов. Кружок Левитцкого был именно таким местом: последним чистилищем перед входом в круги истинно причастных к реальным тайнам мира.

Салин присутствовал на собраниях кружка в качестве «приглашённого гостя». Хотя был единовластным хозяином самой квартиры и всего, что в ней имелось в наличии. Включая, самого «мастера» Левитцкого.

После обязательных братских церемоний и прочей ритуальной чепухи начиналось свободное общение приглашённых. Салин наблюдал за ним через открытые двери библиотеки, делая вид, что поглощён изучением какого-нибудь толстого фолианта.

В тот вечер, четыре года назад, всё его внимание было приковано к молодому, широкоплечему человеку, с открытым волевым лицом и характерной пластикой хорошо тренированного спецназовца. Вечерний костюм, впрочем, он носил с небрежной элегантностью.

Салин по «объективке» составленной Владиславом уже знал, что неофита зовут Дмитрий Рожухин, разведён, работает в ГСБ по антитеррору, имеет отличные характеристики, перспективен и амбициозен.

По линии Левитцкого имелась дополнительная информация, окрашенная в мистические тона. Рожухин, если верить «магам», обладал повышенной сенсорикой, свободно угадывал сто карт из ста, лежащих рубашкой вверх, владел аутогипнозом и азами агни-йоги, как прекрасный каратист умел контролировать биологическую энергию в своём теле, имел предрасположенность к чтению символов и глубоко изучил историю религиозных воинских орденов Западной Европы. Кто-то из «магов» специально прозондировал знания Дмитрия по данному предмету и пришёл к выводу, что Рожухин в выводах значительно превысил уровень доступной ему информации.

«Это тот редкий