Два вида истины - Майкл Коннелли

— Мистер Бордерс, — сказал он. — Как вы уже видели, ваше ходатайство о применении процедуры "хабеас корпус" больше не является бесспорным. Сейчас против него выступают окружной прокурор и главный детектив по делу. Более того, вы только что выразили, как я понимаю, желание уволить своего адвоката и отказаться от этого процесса. Действительно ли вы хотите отозвать свое ходатайство?

— С тем же успехом, — сказал Бордерс. — Никуда оно, блядь, не пройдет.

— Очень хорошо, — сказал судья. — Дело, находящееся на рассмотрении суда, снимается. Помощник Гарза, вы можете вывести мистера Бордерса отсюда. Но держите его под стражей. Я думаю, что детективы могут захотеть поговорить с ним.

Судья жестом указал в сторону Сото и Тапскотта.

Гарза кивнул двум помощникам, сидевшим за Бордерсом, и они подошли к осужденному, чтобы развязать цепь и вывести его. Встав на ноги, Бордерс бросил последний взгляд на Лэнса Кронина.

— Спасибо за поездку, — сказал он. — Всё лучше, чем три дня в клетке.

— Уберите его отсюда, — громко приказал Хоутон.

— Да пошли вы все в задницу, — воскликнул Бордерс, когда его наполовину вели, наполовину несли через дверь в зал судебных заседаний. — И, пожалуйста, передайте моим девочкам, чтобы оставались на связи.

Дверь с грохотом закрылась, и резкий звук удара металла о металл прокатился по залу суда, как землетрясение.

Кронин медленно встал, чтобы обратиться к суду, но Хоутон прервал и его.

— Адвокат, я советую вам ничего не говорить, — сказал он. — Все, что вы здесь скажете, может быть использовано против вас позже в другом суде.

— Но, ваша честь, если можно, — настаивал Кронин, — мне нужно занести в протокол то, как мой клиент угрожал мне и моей семье и…

— Достаточно, мистер Кронин. Достаточно. Я услышал больше, чем нужно, чтобы понять, что вы, ваш соадвокат и ваш клиент пришли сегодня в этот зал суда с явным намерением манипулировать судом для получения финансовой выгоды, не говоря уже о том, чтобы добиться освобождения в общество того, кто, похоже, был законно осужден за убийство, и запятнать репутацию ветерана полиции.

— Вы…

— Я говорю не для того, чтобы услышать, как я говорю, мистер Кронин. Я сказал вам молчать. Еще одно вмешательство, и я заставлю вас замолчать.

Хоутон оглядел весь суд, затем вернул взгляд на Кронина и продолжил.

— Теперь я предполагаю, что Департамент полиции Лос-Анджелеса будет заинтересован в беседе с вами, а также с Терренсом Спенсером. В связи с этим могут возникнуть уголовные обвинения. Я не знаю. Я не могу это контролировать. Но что я могу контролировать, так это то, что происходит в этом зале суда, и я должен сказать, что никогда за двадцать один год моей работы в суде я не видел таких согласованных усилий по подрыву верховенства закона со стороны адвокатов, выступающих передо мной. Поэтому я признаю Лэнса Кронина и Кэтрин Кронин виновными в неуважении к суду и приказываю немедленно взять их под стражу. Помощник шерифа Гарза, вам необходимо как можно скорее вызвать сюда женщину-пристава, чтобы она взяла под стражу мисс Кронин.

Кэтрин Кронин тут же рухнула на плечо мужа в слезах. Пока Босх наблюдал, ее эмоции сменились, и вскоре она уже била кулаком в грудь мужа. Он схватил ее за руки и заключил в объятия, которые прекратили удары и оставили только слезы. Сзади к нему подошел помощник шерифа Гарза, на одной руке у него болтались наручники, готовый отвести его в тюрьму.

— Итак, мистер Кеннеди, — сказал Хаутон, — я не знаю, что вы собираетесь делать с информацией, которую обнародовал мистер Холлер, но знаю, что я собираюсь сделать. Я собираюсь вызвать представителей СМИ и общественности в зал суда и рассказать им, что именно произошло здесь сегодня. Вам это не понравится, потому что вы и ваше агентство будете выглядеть не слишком хорошо, учитывая, что это был адвокат защиты и его следователи, которые проворачивали аферу под носом у полиции Лос-Анджелеса и других агентств.

— Но я скажу следующее. Ваш офис должен детективу Босху большое и жирное извинение, и я буду следить за тем, чтобы вы принесли его на большой сцене, своевременно и без всяких "но", "потому что" или звездочек. Ничто, кроме полного снятия подозрений и обвинений, которые были опубликованы в воскресной газете, не будет достаточным. Я ясно выразился, мистер Кеннеди?

— Да, Ваша честь, — сказал Кеннеди. — Мы бы сделали это, даже если бы вы не приказали.

Хоутон нахмурился.

— Зная то, что я знаю о политике и системе правосудия, я считаю это маловероятным.

Судья снова осмотрел зал, нашел Босха и попросил его встать.

— Детектив, я представляю, как вам пришлось потрудиться в последние дни, — сказал он. — Я хочу извиниться от имени суда за эти ненужные мучения. Я желаю вам удачи, сэр, и приглашаю вас в мой зал суда в любое время.

— Спасибо, ваша честь, — сказал Босх.

Двое помощников шерифа, включая женщину, вошли через дверь камеры и присоединились к Гарзе, взяв Кронинов под стражу. Судья дал указание своему секретарю выйти в коридор и сообщить ожидающим, что они могут вернуться в зал суда.

Через час Хоутон закрыл суд на весь день, а Кеннеди остался продираться сквозь толпу репортеров, которые требовали его комментариев и реакции на то, что только что объявил судья.

В коридоре Босх наблюдал, как Сото и Тапскотт подошли к Терренсу Спенсеру и взяли его под стражу. Циско подошел к Босху, и они смотрели, как детективы ведут Спенсера по коридору.

— Надеюсь, он расскажет им, как он подбросил ДНК в ящик с уликами, — сказал Босх. — Я очень хочу знать.

— Этого не случится, — сказал Циско. — Он берет Пятую Поправку[40].

— Но ты сказал, что он собирается давать показания.

— О чем ты говоришь?

— Твое сообщение Холлеру в зале суда. Ты сказал, что он готов дать показания.

— Нет, я сказал, что вы можете выставить его в качестве свидетеля, но он возьмет Пятую Поправку. А что, что сказал Мик?

Босх уставился через коридор на Холлера, который разговаривал один на один с репортером, писавшим в блокноте. Камеры не было, поэтому Босх решил, что это репортер из газеты — что, скорее всего, означало,