Паук - Ларс Кеплер

её благодаря вам. Она несколько раз навещала Якова Фаустера в тюрьме.

— Ничего себе. Правда? — лицо Карла расплывается в невольной улыбке.

Сага снимает ветровку, сворачивает и кладёт на стойку. Зелёная футболка на ней вывернута наизнанку, ремень кобуры перекручен.

— То есть Фаустер — связующее звено между ней и Юреком? — спрашивает Карл.

— Одно из.

Она вынимает пистолет из кобуры, достаёт магазин и вынимает патрон из патронника.

— Что ещё? — спрашивает он.

— Похоже, Юрек Вальтер убил всю её семью.

— Впервые слышу.

Сага вкладывает патрон обратно в магазин, защёлкивает его и убирает пистолет в кобуру.

— То, в чём я уверена, — это то, что она была пациенткой закрытой психиатрической клиники в Иттерё, когда вы писали статью о Юреке, — объясняет она, кивая на вырезку в рамке на стене. — Один из экземпляров, проданных до того, как номер изъяли и уничтожили, наверное, оказался в комнате отдыха. Мара узнала в Юреке человека, который накачал её семью наркотиками и похитил. Она была абсолютно уверена, что это он, и умоляла своего психолога связаться со мной.

— Но он же считал её психопаткой?

— И да, и нет. Он действительно звонил мне и всё рассказал — о пациентке и о том, что она утверждала.

Сага замолкает, возвращаясь мыслями к тому звонку. Она помнит, как слушала Свена‑Уве Кранца, задавала уточняющие вопросы и всё записывала. Проблема была в том, что всё случилось слишком поздно. На тот момент она уже заблудилась в тёмном лабиринте, созданном Юреком.

— Вы поверили её рассказу?

— Я ни секунды не сомневалась, что Юрек забрал её семью. Но в то же время… — Она говорила, что сбежала из какого‑то Моявеяба, но это ни к чему не привело. Что нам было делать? Прочесать всю Швецию и Россию с собаками‑ищейками?

Она снова умолкает, глядя перед собой, пока её рука медленно водит по барной стойке.

— И что случилось? — спрашивает Карл.

— Что я могу сказать? Вы и так знаете. Мне не удалось никого спасти. Я с треском провалилась, и, наверное, поэтому мои коллеги теперь считают, что я помогаю Маре Макаровой мстить.

— Как она мстит?

— Она убивает людей близких мне и Йоне. Нескольких наших коллег. Она ненавидит полицию за то, что мы не спасли её семью. Она одержима мной, но больше всего ненавидит Йону.

— Почему?

— Потому что он сбежал, хотя мог бы остановить Юрека. Потому что он предпочёл спасти свою дочь всем остальным.

— Похоже на человеческую реакцию.

— Да. Но те из нас, кто остались, платят цену.

— Вы на него злитесь?

— Да, злюсь… И мне всё равно, что это с моей стороны несправедливо.

Она поднимает рюкзак с пола и достаёт ноутбук и дневники.

— Вы должны сдаться и всё им рассказать, — говорит Карл.

— У меня нет времени, — отвечает она, включая компьютер.

— Это единственно разумное решение.

— Что именно?

— Сдаться, нанять адвоката и…

— Я не могу.

— Почему вы не можете?..

— Больше никаких вопросов, — обрывает она. — Простите, но мне нужно думать.

Она открывает дневник Свена‑Уве Кранца и читает его записи после того сеанса, где Мара умоляла его связаться с Сагой, надеясь, что та спасёт её семью.

Психолог кратко описывает, как он зашёл в общую комнату и нашёл газету, листая её до тех пор, пока не наткнулся на статью с крупным заголовком и фотографиями.

«На мой взгляд, текст предельно спекулятивный и безответственный. Нет никаких доказательств существования серийного убийцы, хотя убийства и попытка похищения у детского сада, безусловно, имели место. В то же время, если детектив‑суперинтендант Сага Бауэр действительно расследует дело совместно с «Управлением по борьбе с преступностью», то, вероятно, всё куда сложнее, чем обычный спор об опеке».

Следующая запись описывает, как Свен‑Уве сообщает Маре, что поделился её сведениями с упомянутой ею сотрудницей полиции. После этого у Мары явно возникает маниакальный эпизод. Она может думать только о том, как покинуть клинику и помочь полиции спасти семью.

Мысли Саги возвращаются к телефонному разговору с психологом. Он казался ей тёплым, сочувствующим и красноречивым, когда рассказывал о пациентке, поделившейся пугающими подробностями, которые вроде бы касались дела Саги.

Сага записала детали и сохранила запись звонка, но всё это звучало скорее как психотический бред, особенно с учётом его слов о работе Юрека в КГБ.

— Ваша пациентка упоминала, куда этот человек увёз её семью? — спросила тогда Сага.

— Нет, она не помнит, только табличку с названием Моявеяб… Где‑то в России, возможно? Или в Швеции?

Сага поняла, что задача невыполнима. Даже если семья действительно существовала и была жива. На тот момент она уже оказалась в экстремальной ситуации, которая вскоре обострилась и переросла в полный крах.

Глава 62.

После дождя горный ландшафт кажется почти неестественно зелёным. Река Калдаквисль прорезала глубокий, извилистый каньон в вулканической породе. Вода бьёт в бёдра Свена‑Уве Кранца, прижимая к ним его высокие болотные сапоги, и ровное течение пытается утащить его вперёд и в сторону.

Короткими лёгкими рывками он подтягивает маленькую мушку с мерцающими павлиньими и гусиными перьями, серебристым крючком и иссиня‑чёрным хаклом.

Он медленно отходит руку в сторону и пытается сделать новый заброс снизу. Мелкие капли брызгают на его правую руку, когда леска вылетает и стелется по поверхности. Подлесок ловит свет, и мушка идеально падает в спокойном среднем течении.

Талая вода с ледника настолько холодна, что ноги Свена‑Уве онемели, но он не может остановиться.

Мушка выходит на бурлящую воду вокруг камня. Она исчезает под поверхностью. Он поднимает удилище и сразу чувствует рывок. Катушка жужжит, когда голец уходит через реку в тенистую воду у отвесной скалы на дальнем берегу.

Свен‑Уве даёт удилищу согнуться так сильно, что бамбук скрипит.

В его рюкзаке начинает вибрировать телефон.

Голец прорывается вниз по течению и останавливается в глубине тёмной реки. Натянутая леска звенит под пульсирующими волнами. Свен‑Уве ждёт, позволяя рыбе вымотаться, и разглядывает кристально прозрачную воду.

Белоснежное брюхо резко бросается в глаза, когда рыба вдруг меняет направление и уходит прямо в бурлящую, пенящуюся воду быстрого переката.

Свен‑Уве пытается удержать её, зная, что порог может вырвать крючок из пасти.

Голец всё ещё медленно прорывается к порогу, он притормаживает, наблюдая, как леска режет воду.

Он выпрямляет руку и поднимает удилище, оно гнётся