Что скрывает правда - Кара Хантер

нападении, над которым я работаю, – он такого же возраста и врет с три короба.

Мейзи сдвигает очки пониже:

– Кажется, ты говорил, что у него что-то вроде аутизма?

Куинн с шипением открывает банку.

– Ага, он явно не в себе. Умный… только, понимаешь ли, немного странный. И нет, пока ты не спросила, я этого не говорил.

Ее лицо остается серьезным.

– Насчет чего он врет?

– Помнишь, мне звонили, пока мы ехали сюда? Похоже, его мать не впервые замешана в таком деле. Только в прошлый раз она грозилась заявить на девушку парня и обвинить ее в груминге. Все было сфабриковано, чтобы заставить их молчать.

Мейзи хмурится:

– Тогда получается, что врет мать, а не он.

Куинн пожимает плечами:

– Пусть так. Я знаю только то, что он выучил все назубок.

Мейзи опускает книгу на колени:

– Что-то тут не вяжется. Если он действительно аутист, для него это было бы очень-очень сложно. Такие дети не умеют лгать даже во благо и тем более повторять большую и запутанную ложь. А иначе почему, как ты думаешь, у них трудности в общении с людьми? Есть такая штука, как слишком много правды.

Куинн ставит банку обратно в ведерко.

– Откуда ты так много знаешь об этом?

Она пожимает плечами:

– Прочитала пару статей после той программы Криса Пэкхема[74].

Из дома на террасу выходит ее мать и машет им. Мейзи смотрит на часы.

– Боже, уже столько времени! Наверное, обед готов. – Соскальзывает с гамака в воду, подходит к краю и вылезает. – Пошли, – говорит она, беря полотенце.

Куинн не двигается.

– Сейчас. – Хмурясь, он смотрит вдаль и барабанит пальцами по столу.

– Ладно, – говорит Мейзи, надевая платье. – Встретимся там.

Куинн кивает, не глядя на нее.

Как только она отходит подальше, он берет свой телефон.

* * *

Когда Сомер переступает порог, Себастьян Янг уже в отделе. В легком хлопчатобумажном костюме и застегнутой на все пуговицы рубашке он выглядит так, будто пришел на собеседование. Эв очень извинялась за то, что вытащила ее на работу в воскресенье, но для нее это облегчение. Потому что отвлекает от мыслей о том, где она должна бы быть в эти выходные. И почему ее там нет. Она постаралась приехать в отдел не слишком рано, чтобы у Эв не было времени на разговор. Эв чудесная и искренне заботится о ней, но сегодня она не настроена на откровенность.

Не настроена она общаться и с Дэйвом Кингом. У нее падает сердце, когда она замечает его у кофе-автомата прямо перед дверью уголовного розыска. Совершенно очевидно, что именно привело его на работу, однако легче от этого не становится. Сомер старается не думать о Фаули; она не может поверить, что он виновен в таком жутком преступлении, но не может отмахнуться от улик. А вдобавок ко всему этому еще и Джайлс, ребенок, которого нет, УЗИ…

Кинг достает стаканчик и нажимает кнопку, затем смотрит на нее с противной понимающей улыбкой.

– Похоже, учитывая обстоятельства, ты теперь редко будешь видеться со своим парнем?

Сомер таращится на него: как, черт побери, он вообще узнал о Джайлсе? Какое его дело?..

Кинг забирает стаканчик и выпрямляется.

– Я в том смысле, что у тебя все могло бы сложиться гораздо лучше. Пусть он и детектив-инспектор. – Она сердито смотрит на него, и он с невинным видом поднимает обе руки вверх. – Это просто к сведению.

– Ты ничего о нем не знаешь.

Кинг изгибает бровь, ситуация явно забавляет его.

– А вот тут ты ошибаешься. Мы вместе работали над парочкой дел, когда-то. – Он делает шаг к ней. – Я очень много знаю об этом ублюдке… гораздо больше, чем ты думаешь…

Кофе у него черный, что печально, так как это означает, что жидкость очень горячая и обжигает, когда попадает на его лицо, в глаза, на грудь… выплескивается на пол, стекает по его шее…

– Что за черт? – возмущается он, пятясь. – Сука… да как ты посмела… взгляни, что ты сделала с моей рубашкой…

Он уже кричит, потому что Сомер идет прочь.

– Сука… ты мне за это заплатишь! Слышишь меня? Тебе это с рук не сойдет!

* * *

Алекс Фаули снова смотрит на часы. Без десяти четыре. Немного отстраненно она отмечает, что Нелл в соседнем помещении, в ванной, рассортировывает грязное белье для стирки, а Джерри внизу с детьми. Лает одна из соседских собак. Алекс проверяет свой планшет, обновляет страницу. Ее пальцы оставляют влажные следы на экране.

* * *

[АРХИВНЫЙ РЕПОРТАЖ ЖУРНАЛИСТА БИ-БИ-СИ, ЗА ПРЕДЕЛАМИ ОЛД-БЕЙЛИ, 20 ДЕКАБРЯ 1999 ГОДА]

«После девяти недель судебного разбирательства Гэвин Пэрри, так называемый Придорожный Насильник, сегодня был приговорен к пожизненному заключению за изнасилование и попытку изнасилования семи молодых женщин в районе Оксфорда. Судья Питер Хили назвал Пэрри «порочным, неспособным на раскаяние и развращенным» и рекомендовал присудить ему не менее пятнадцати лет. Когда объявили приговор, по залу прокатился гул, родственники Пэрри с галереи для публики принялись оскорблять судью и присяжных. Пока Пэрри вели через зал, он выкрикивал угрозы в адрес офицера, который во многом способствовал его аресту, клялся, что «достанет его», что он и его семья «до конца жизни будут оглядываться». Этот самый офицер, детектив-сержант Адам Фаули, получил благодарность от главного констебля полиции долины Темзы за ту роль, что он сыграл, обеспечивая вынесение обвинительного приговора».

[ДЖОСЛИН]

Я не была в суде в тот день. Я все еще училась в колледже. Но я помню это дело и помню, как подумала, каким человеком надо быть, чтобы не только совершить эти ужасные преступления против женщин, но еще и угрожать тому, кто помогал осудить его.

Сейчас, естественно, я знаю значительно больше, чем тогда. Я также долго лично беседовала с Гэвином и знаю, что он искренне сожалеет о тех страданиях, что причинил в тот день. Также он был глубоко огорчен теми ужасными последствиями, что свалились на его собственную семью, особенно на детей. Хотя к моменту оглашения приговора Пэрри уже развелись, его семья все равно подвергалась преследованиям – со стороны прессы, народных мстителей, соседей. Они стали изгоями, и в конечном итоге Сандра была вынуждена переехать в Шотландию и вернуть себе девичью фамилию, чтобы защитить своих детей.

[САНДРА]

Мне и так было очень тяжело воспитывать троих детей одной – а потом, вдали от моей семьи, стало в десять раз хуже. Брат Гэвина присылал мне деньги, когда у