Бычья гора - Брайан Панович

хочет, чтобы все это дерьмо выплеснулось в суде? Ты в заднице, Саймон, а твои друзья не хотят оказаться там же вместе с тобой.

– Чушь собачья, – сказал Холли.

– Посмотри на меня, Саймон. Как по-твоему, похоже, что я лгу? Ты-то в этом мастер, должен сразу увидеть. – Саймон прикусил губу, и Кейт продолжила: – Да-да, Саймон. Каждый, кто имел дело с тобой, мечтает, чтобы ты поскорее отправился к чертовой бабушке.

– И все же вот он я, – сказал он, – живой и невредимый. В отличие от кое-кого. Сколько там времени прошло? Три месяца? И что-то ни у кого не хватает духу убить меня.

– Вот, значит, как ты думаешь? Духу не хватает? Тогда тебе стоит узнать кое-что, Саймон. Никто из них не появился еще здесь, чтобы тебя убить, просто из уважения ко мне. Потому что все то, что ты сделал, ты сделал со мной. И ни один из людей на горе не станет лишать меня шанса расправиться с тобой своими руками. Ты не последний, оставшийся в живых… Последней буду я. – И она направила пистолет ему в лицо.

– Думаешь, я тебя боюсь, Кейт? Я покончил с Бычьей горой. Я, один. Сделал то, что никто другой не мог сделать почти семьдесят лет. Так что собираешься меня убить – ну, давай. Только не думай, что я испугаюсь какой-то деревенской девчушки с пистолетом.

Кейт рассмеялась.

– Что тут такого смешного?

– Ты говоришь совсем как он, – сказала она. – Черт возьми, когда я вижу тебя сейчас, я понимаю, как вы похожи. Жаль, что я не видела этого раньше.

– На кого, Кейт? – Таблетки начали действовать, и к Саймону вернулась самоуверенность. Он облизнул зубы. – На кого я похож? На твоего алкаша-муженька? Так вот почему ты не можешь убить меня?

Мышцы на лице Кейт напряглись, и она направила пистолет ему прямо между глаз. На этот раз Саймон сделал шаг назад.

– Нет, сукин ты сын. Ты совсем не похож на Клейтона. Ты выглядишь точь-в-точь как твой отец. Как бы ни хотелось тебе превратить Клейтона в того, каким ты его себе вообразил, он совсем не похож на того старого психопата, а вот ты! Ты – тот самый сын, о котором он всегда мечтал. Ты так упорно старался наказать его и всех остальных за зло, причиненное тебе и твоей несчастной матери, а теперь постарайся взглянуть на себя со стороны. Ты единственный из них, кто так похож на него. Это он должен гордиться тобой, а не Марион.

Саймон удивился при упоминании имени своей матери. Кейт заметила это и улыбнулась.

– Помнишь своего партнера, Джессапа? Это он подарил мне целую коробку дневников бедняжки Марион. Теперь они мои. Ты ведь из-за них начал мстить, да? – Она не дала ему ответить и продолжила: – Да ты просто мелкая дрянь. В этом единственная разница между тобой и мужчиной, от которого ты произошел. Люди на горе уважали твоего отца, бог знает за что, но уважали. Они все еще говорят о нем. А ты?! Никто не будет уважать тебя за то, что ты сделал. Никто не будет о тебе говорить. Ты ничем не лучше Хэлфорда или любого из тех людей, которые, как ты считаешь, поступили с тобой несправедливо. Ты точно такой же. И, похоже, закончишь так же, как и они, без моей помощи.

Она опустила пистолет, но Саймон остался стоять, прислонившись к стойке. Они долго стояли в молчании.

– Ты сказала, что были две причины, по которым ты не пошла к федералам, – наконец сказал Саймон.

По лицу Кейт было заметно, что она устала, но она поднесла свободную руку к животу и разгладила перед своего мешковатого свитера на небольшом вздутии живота. Она крепко прижала свитер к себе, чтобы Саймон смог понять, что к чему. Ему не понадобилось много времени.

– Ты беременна, – сказал он. Это было скорее утверждение, чем вопрос. Кейт снова положила обе руки на пистолет.

– Мне нужно было сказать тебе самой, – сказала она. – Хотелось увидеть твое лицо. Все твои планы и годы подготовки к истреблению рода Берроузов были зря. Ты проиграл. Клейтон узнал бы о своем сыне в день, когда ты подстроил его смерть. Ты отнял это у него. И у меня. Но ты больше ничего и ни у кого не отнимешь, Саймон. – Она снова подняла пистолет. – Вот в чем суть моих сомнений, о которых я тебе говорила. Что мне делать? Убить тебя? Прямо здесь и сейчас и покончить с этим? То есть подцепить твою болезнь, занесенную в мой дом? Или хватит того, что ты будешь гнить в тюрьме или убивать себя сам, в дыре типа этой, таблетка за таблеткой?

Саймон ничего не ответил. Окситоцин делал свое дело, и он почувствовал, как силы возвращаются к его ноющим мышцам. Он дал ей еще несколько минут поговорить.

– Мне нужно было увидеть твое лицо, – сказала она. – Я хочу знать, придешь ли ты и за моим сыном. Я хочу знать, так ли ты озлоблен и мертв внутри, что можешь прийти и за невинным ребенком. Или… захочешь покончить с этим.

Саймон пристально смотрел на нее.

– Ну, так скажи мне, Саймон. Ты хочешь покончить с этим?

Он не торопился с ответом. Он посмотрел на пузырек с таблетками, который все еще держал в руке, и покатал его в ладонях. Он поставил его на стойку и встретился взглядом с Кейт.

– Да, мэм, – сказал он.

Может, дело было в отблеске солнечного света на его зубах или незаметном искривлении уголка рта. Может, в том, как дергался его левый глаз, пока он говорил. Или в чем-то еще.

– Я тебе не верю, – сказала она и выстрелила ему в грудь.

2

Кейт все еще держала пистолет, стоя над телом Саймона, когда Вэл и Паршивый Майк вошли в парадную дверь. Майк накрыл ее руки своими, и через некоторое время она отпустила пистолет, а Майк засунул его за пояс брюк.

– Миссис Берроуз, – сказал он мягко, – с вами все хорошо?

Кейт кивнула.

– Все в порядке.

– Думаю, тебе лучше уйти, Кэти, – сказал Вэл, бросая свернутый брезент на кухонный пол рядом с телом Саймона.

– А с ним что? – спросила она.

Майк мягко подтолкнул ее к двери.

– Мы здесь приберемся, а вы пока идите домой.

– Что вы собираетесь с ним делать?

– Неважно, миссис Берроуз. Мы позаботимся об этом. Вам нужно идти.

Вэл положил руку Майку на плечо и отодвинул его. Это было легко: Вэл был почти вдвое