Виктор Пронин - Банда 7

— Кому всем?

— Общественности, телевидению, газетам... У вас уже есть кто-нибудь на примете?

— Так ли уж важно, кто у меня на примете... Убийца сам вынырнет в нужный момент. Туман рассеется — вот и он стоит, тепленький. Бери его, тащи, сажай. Он сам засветится, — повторил Пафнутьев. — Отпадут ненужные подробности, уйдут случайные люди, вещи обретут истинные свои названия, и все одновременно воскликнут: «Ба! Да вот же он, касатик!»

— Хорошую картинку вы нарисовали, Павел Николаевич, — усмехнулся Андрей.

— Так бывает всегда, — Пафнутьев пожал плечом. — Есть детская сказка, «Ежик в тумане» называется. Вот так и мы, как ежик, бродим в тумане, натыкаемся на коряги, принимаем их за чудовищ, туман постепенно рассеивается, и мы убеждаемся — коряги. А солнце поднимается все выше, туман все прозрачнее, и вот наконец появляются темные фигуры. Они уже не такие страшные, какими казались в тумане, мы убеждаемся, что это просто хмыри болотные, жалкие и пугливые. Кстати, ты заметил — они пугливые.

— Кто?

— Преступники. Особенно неразоблаченные. Боятся шороха, громкого голоса, неожиданного вопроса. Постоянно совершают какие-то поступки, часто неестественные и потому заметные, они все время прячутся, таятся, осторожничают, даже когда в этом нет надобности. С этим невозможно бороться, они просто вынуждены постоянно доказывать свою невиновность. Как у древних... «Ты сказал — я поверил. Ты повторил — я засомневался. Ты еще раз повторил — я убедился, что врешь».

Пияшев сбежал.

Чем дольше стоял Пафнутьев перед дверью, нажимая время от времени на кнопку звонка, тем яснее становилось — гомик с роскошным голосом и величавыми манерами сбежал. Рядом с Пафнутьевым стоял Худолей с пакостливым выражением лица — он в эту квартиру уже заглядывал, а чуть поодаль маялись, переступая с ноги на ногу, два оперативника. В кармане у Пафнутьева лежал ордер на обыск.

Пафнутьев прекрасно понимал, что обыск будет чисто формальным, поскольку Худолей с Андреем изъяли из квартиры все, что могло понадобиться для дела. Но тем не менее он хотел бы его провести. Может быть, просто для того, чтобы познакомиться с Пияшевым. Как он уже успел убедиться, в этом деле имели значение тональность разговора, впечатление о человеке, вроде бы пустоватый треп, как это было недавно с Сысцовым.

— Как жаль, как жаль, — пробормотал он, опять нажимая на кнопку звонка и слыша за дверью металлическую трель какой-то птицы.

— Ты о чем, Паша?

— Понимаешь, Худолей... Печально оказываться в конце концов правым, как бы плохо о человеке ни подумал. Вроде нет никаких оснований думать о человеке плохо, но проходит время, и основания появляются.

— Это ты обо мне говоришь, Паша? — потрясенно спросил Худолей.

— О тебе? — очнулся от невеселых мыслей Пафнутьев. — А ты кто?

— Спасибо, Паша.

Разговор их прервался — открылась соседняя дверь, из нее настороженно выглянула женщина, повязанная какой-то безразмерной косынкой, видимо, под ней громоздились бигуди.

— Ну что вы все звоните и звоните! — сказала она с легким раздражением. — Уехал он. Вчера.

— Точно уехал?

— С сумками выходил. Попрощался. Сказал, что будет недели через две, не раньше. Он всегда так уезжает, недели на две, иногда на три.

— Записку оставил? — спросил Худолей. Если бы у него поинтересоваться — почему он спросил о записке, Худолей не смог бы ответить. Почему-то выскочили эти слова, может быть, просто ему хотелось продлить разговор с бигудевой соседкой.

— Да, — помолчав, ответила женщина.

— Посмотреть бы на записочку-то, — сказал Пафнутьев.

— А вы кто?

— Видишь, Паша, и тебе задают тот же вопрос, который ты мне задал!

Пафнутьев вынул из кармана потрепанное удостоверение и протянул женщине. Та взяла, сделала шаг назад и захлопнула дверь перед носом Пафнутьева.

— Ни фига себе! — озадаченно пробормотал он.

— Будем взламывать? — спросил оперативник. — Болгаркой в два счета распилим все замки.

Но распиливать не пришлось — дверь открылась, и снова показалась женщина с угластой головой.

— Прошу прощения, но я не вижу без очков. Вот ваша ксива, — ввернула она блатное словечко. — А вот записка Пияшева.

Пафнутьев развернул клочок бумажки с фирменным знаком «Роксаны» — парусник на фоне закатного солнца — и вчитался в каллиграфический женский почерк: «Дима, держись. Все остается в силе. Броня крепка, и танки наши быстры. Заканчивай хату и ни о чем не беспокойся. Италия тебя ждет».

Подписи не было.

— Если хотите, я доставлю эту записку человеку, которому она адресована? — сказал Пафнутьев.

— Нет, пусть лучше будет у меня. — Женщина хотела соблюсти все правила приличия.

— Нет, я все-таки доставлю ее Диме. Вы, кстати, его знаете?

— Как же мне его не знать, если он у меня плитку клал!

— И здесь, значит, отметился, — проворчал Пафнутьев. — Диму я буду видеть сегодня. А вы, боюсь, не увидите его достаточно долгое время.

— Неужели сел? — ужаснулась женщина.

— Пока только присел.

— Сколько же ему светит?

— Пияшев не сказал, куда едет?

— А у него одна дорога.

— Италия?

— Северная Италия, — назидательно поправила женщина.

— Может быть, вы и более полный адрес знаете?

— Видите ли, молодой человек, у меня возникло ощущение, что вы знаете его адрес не хуже меня... Признавайтесь, знаете? — кокетливо спросила она, склонив к плечу угластую свою головку, из которой выпирали железные детали. — Чтобы уж не показаться невежливой, — женщина явно прониклась к Пафнутьеву теплыми чувствами, — я покажу вам сувенир, который Игорек подарил мне однажды... У вас есть время?

— Изыщем, — заверил Пафнутьев.

Женщина снова скрылась в квартире, но на этот раз дверь оставила незапертой, как бы давая возможность Пафнутьеву проявить дерзость, если, конечно, у него таковая есть. Но он не проявил дерзости, оставшись стоять на площадке.

Женщина появилась через несколько минут. В руках у нее был дешевенький подсвечник, сваренный из проволоки, — клетка вроде птичьей болталась на изогнутом крючке, а на дне клетки располагалась маленькая свеча на алюминиевой тарелочке. Все это сооружение было укреплено на подставке, которую украшала витиеватая надпись золотой краской — «Аласио».

— Я угадала? — спросила женщина, опять склонив потрясающую свою головку.

— Вы о чем?

— Ведь вам известно это слово, не правда ли?

— Да, я знаю этот город, — солидно кивнул Пафнутьев.

— Скажите... Игорек тоже может присесть на некоторое время? — Женщина явно не хотела расставаться со столь приятным собеседником.

— Жизнь богата в своих проявлениях, — философски заметил Пафнутьев, и подтверждая подозрения женщины, и в то же время как бы сомневаясь в них.

— Ну, что ж, чему быть, того не миновать, — проговорила женщина, из чего Пафнутьев заключил, что она не будет слишком убиваться, если соседу придется на какое-то время присесть.

— Вот моя визитка, — Пафнутьев протянул женщине карточку. — Если будут новости — звоните. Вдруг вам захочется пообщаться на эту тему, — Пафнутьев постучал пальцем по карману, куда он сунул пияшевскую записку.

— До скорой встречи в эфире. — Потрепанная физиономия женщины сморщилась в самой обворожительной улыбке, которую она только смогла изобразить. — Простите, я ухожу, мне нужно привести себя в порядок.

— До свидания, — Пафнутьев чуть изогнулся в галантном поклоне.

— Ну что, Паша, будем взламывать дверь? — спросил Худолей.

— А зачем? Все, что было в этой квартире ценного, ты уже выгреб. Да и Пияшев вряд ли оставил что-нибудь интересное. Ни окровавленных тряпок, ни орудия убийства там нет. А нужно именно это. Остальное у нас есть. Если уж и делать обыск, то в офисе «Роксаны».

— А там что найдем?

— Списки. Полные списки прекрасных женщин, которые могут дать те или иные показания. А пока все они еще не слиняли в Аласио, нужно взять с них подписку о невыезде.

— Думаешь, это их остановит?

— Неважно. Мы им вручим некий правовой документ, они поставят свои подписи, как бы дадут обязательство не уезжать. А если нарушат и уедут — криминал. Тут я уже могу постучать пальцем по столу. Нехорошо, дескать. И потом, что значит нарушить подписку и уехать... Значит, признают себя виновными. Да, это еще нужно доказать, но для себя я знаю — вину свою признали. Это встряхнет мой уставший организм и придаст мне новые силы.

— Свежие силы, Паша, это хорошо, — уныло ответил Худолей, спускаясь вслед за Пафнутьевым по лестнице. — Но, я думаю, встряхнет твой организм и вернет ему прежние силы... хорошее такое, неожиданное путешествие в новые места! Ты только вслушайся в само звучание... Римини, Аласио, Монако... Ты когда-нибудь был в Аласио?

— Только собираюсь.

— Точно собираешься?! Паша, я не ослышался?!