Путешествия майора Пронина - Арсений Александрович Замостьянов

class="p1">– Вам хватит трёх дней, чтобы сосредоточить силы? Оружие и деньги поступят от нас уже сегодня вечером. И помните – это дело связано с величием будущего Ирана, с идеями организации «Дарий Великий».

Генерал достал чётки, молча стал их перебирать.

– Три дня, три дня. На четвёртый атакуем… Оружие и деньги… Беру ещё один день. Четыре дня, на пятый атакуем.

Скоулз усмехнулся: ну, конечно, не поторговаться эта горилла не могла…

– Договорились. Нас это устраивает.

– Ваши люди пойдут с нами?

– Нет, мы вам доверяем.

Генерал махнул рукой. Он не утруждал себя этикетом… Скоулз вышел на волю. Альварес дремал на лавочке, надвинув на лицо кепку. Услышав шаги Скоулза, он встрепенулся:

– Как ваш перс?

– Осторожный, вялый, но он нам пригодится. Я даже не буду делать секрета, в чём. Пора покончить с Эдебом Баязиди. Вы его знаете?

– Знаю, – почти равнодушно сказал Альварес. – Вместе с ним я участвовал в налётах на лагеря исмаилитов.

– И что вы скажете о нём?

– Храбрый человек. Умелый диверсант. Но то, чем он командует, трудно назвать армией. Нет ни дисциплины, ни обученных офицеров. Это диверсионный отряд плюс примкнувшие к нему дилетанты. Всякий сброд. Но советские их вооружают для нападения на Турцию. И, думаю, в последние недели отряд разросся.

– Вот и посмотрим, насколько сильнее этого сброда подразделения регулярной иранской армии…

– И операция пройдёт в обход шаха?

– Вопрос, достойный товарища Пронина. Это он считает, что всё в Персии крутится вокруг шаха. Видимо, как у них вокруг дядюшки Джо. А это не Советский Союз, это караван-сарай, в котором у кого кольт – тот и Сталин.

– Ну, все-таки шах кое-что значит. И в экономических вопросах, и в большой политике…

– Бросьте, это фигура для церемоний. В армии его вообще не признают. Правда, иранская армия в наше время здесь мало что значит. Кругом – британские, советские, да и наши военные…

– А давайте продолжим наш разговор в ресторане! Я приглашаю! – неожиданно предложил Альварес.

– Спаиваете вы меня. Но – отказываться не в моих правилах. Да и дела на сегодня, кажется, окончены.

Вскоре они оказались всё там же, «У факира». Альварес снова заказал домашнего вина, от которого Скоулза уже воротило.

– Итак, говоришь, Пронин – советский шпион. А почему они сейчас за тобой не охотятся? Ты знаешь некоторые их секреты, участвовал в операциях. И вдруг оказался у нас… Логично было бы тебя убрать. В лучшем случае – покалечить.

– Сам не понимаю. Но оружие всегда при мне.

– Это-то я заметил…

Им подали острое жаркое с мясом и овощами. Альварес прищелкнул от удовольствия.

– Отличная здесь кухня!

– С таким аппетитом вы разоритесь на ресторанах…

– Русские говорят – живем один раз. В этом отношении я с ними согласен! На том свете ресторанов нет. Я хоть и воспитывался в католической школе, но такие «низкие истины» понимаю.

О политике они почти не говорили. Альварес долго и в подробностях рассказывал Скоулзу о футболе, о котором американец мало что знал. О том, как любят эту игру в Мадриде и Барселоне… Как толпы людей целыми днями обсуждают матчи, прогуливаясь по центральным улицам. Потом стал рассказывать о корриде. Оказывается, испанцы каждый день привыкли читать о новостях из жизни тореадоров в ежедневных газетах. Американца это удивило.

– А у нас читают, кажется, только про кинозвезд… Про их дорогие автомобили, про их причуды.

Но потом, заметив, что Альварес сильно опьянел, Скоулз как бы между прочим спросил:

– Что же вы не дали исмаилитам убить Пронина? Сейчас бы на одного вашего врага было меньше. Мне-то наплевать – что русские, что англичане. Америка всё равно своё возьмет.

– Тогда я был его другом… Сейчас бы ни за что не пошёл его выручать.

– С вами были курды и советские десантники?

– Нет, – хмельным голосом разъяснял Альварес, – Это разные случаи. С курдами мы выручали Пронина, перебили тогда весь лагерь этих длиннобородых. А с советскими мы отбивали Сурию. Тоже, как говорится, пленных не брали…

Скоулз выпил, бросил себе в рот кусок шашлыка, а потом достал какое-то странное полотнище с арабской вязью.

– Видишь?

– Ну, вижу.

– Это мне подарил тот человек, которого вы убили, – наш человек в организации исмаилитов. Интересное совпадение. Он работал на меня, ты его убил, а теперь мы пьём вместе… И жрём от пуза.

Альварес цинично рассмеялся.

– Неужели этот дикарь чем-то близок твоему сердцу? Ведь мы с тобой оба потомки колонизаторов. Они для нас пыль под сапогами. А мы всегда найдем общий язык. Не забывай, что Америку открыли испанцы.

– Но не Северную!

– Какая разница? Открытие Колумба было эпохальным, – Альварес обиделся за своих соотечественников. – Именно он проложил дорогу в Новый Свет. Без него не было бы и Соединенных Штатов… Ну, что ты, Колумба не уважаешь, что ли!

– Не спорю, дружище. Колумб был великим парнем. Может быть, величайшим на земле. Мои предки в основном немцы. Нам не так повезло по части колоний, но воевать мы умеем. И вести разведку боем – тоже. Нет, ты не думай, я не симпатизирую Гитлеру и его своре. Я американец немецкого происхождения. В первую очередь американец. Америка дает великую идею. Всем. Особенно выходцам из Старого Света. Каждый из нас в Штатах может стать королем. Вот моему отцу удалось заработать миллион. Честным трудом, без всякого шарканья в кабинетах продажных вельмож. Такое возможно только в Америке!

– Может, ты и прав, – Альварес снова наполнил бокалы. И, увидев, что бутыль опустела, сделал знак официанту. Резвый армянин немедленно принёс ещё вина. – Давай выпьем за страну. Нет, не за страну – за континент. Который открыли испанцы, а сделали великим немцы, англичане и… тоже испанцы. Ура!

Испанец до дна осушил большой бокал. Да и Скоулз не сплоховал.

– Подожди, – сказал американец, как будто вспомнив о чём-то, – но ведь Колумб был итальянцем.

– Какая разница, – испанец темпераментно замахал руками, – какая разница, какая мать его родила. Он был посланцем испанской короны! Испанцем! Как и ты – американец!

– Согласен! Тут ты прав!

В обнимку, совсем уже «весёленькие», они покидали ресторанчик «У факира». Американский шофер снова повёз их на квартиру Скоулза. Дорогой Альварес пел какую-то протяжную испанскую песню. Американец смотрел на него с восхищением. По дороге Скоулзу стало дурно. Он попросил остановить машину.

– Что с тобой?

– С желудком беда. Скверная история.

Американец поковылял к укромным кустам, чтобы привести себя в порядок. И тут Альварес увидел у дороги мальчишку. Того самого, пронинского.

– А ты почему не дома? Поздно для прогулок! – крикнул он парню, при этом незаметно сунул ему в карман салфетку с посланием для Пронина… Скоулз ничего не заметил, но его водитель… Тут Альварес поручиться не мог.

Скоулз вернулся, застегивая ширинку.

– Ты в порядке? – участливо спросил испанец.

– Совсем скверно. Я перепил. А завтра дела. Большие дела. Завтра. А особенно – через три дня. То есть теперь уже через два дня. Ладно, сейчас не об этом. У тебя сигарета есть?

У испанца нашлась нетронутая пачка.

– Бери все, бери. Ты меня приютил, я тебя хоть этой отравой снабжу. Бери! Не возьмешь всю пачку – просто обидишь меня. Мы, испанцы, такого не любим… Бери!

И Скоулз закурил с наслаждением.

…Пронин второй день ждал весточки от Альвареса. Посылал своего мальчонку дежурить возле дома Скоулза, возле ресторана «У факира». Но только на вторую ночь, ближе к первому часу, в его дверь постучался маленький Али.

– Проходи, проходи скорее, у меня светло и тепло.

Мальчишка быстро сунул в руку Пронину смятую салфетку, что-то буркнул и попытался уйти. Но Пронин даже не стал читать послание Альвареса, пока не накормил Али до отвала лепёшками и мясом. Но вот мальчишка убежал, и Пронин, зашторив окна, уселся за письменным столом. Так. Что там пронюхал наш испанский товарищ? «Через три дня ожидается атака на курдов Эдеба у турецкой границы. Генерал Бхутти работает на Скоулза». Просто и со вкусом. Как бы Скоулз не разгадал его конспирацию… Ну что ж. Немедленно нужно дать задание Эдебу. И побывать у Перона. Эта атака станет окончательным позором и для Скоулза, и для этого Бхутти.

Утром Пронин посетил Перона. Тот снова страдал в одиночестве,