Лунатик - Ларс Кеплер

взгляд на Ларса Грайнда и видит, как тот изо всех сил старается сохранять профессиональное спокойствие, несмотря на пугающий сон, который Хьюго постепенно им раскрывает.

— Хьюго, слушай мой голос, — снова говорит Эрик. — Я говорю тебе, что здесь ты в безопасности. Ты можешь… Расскажи мне, что видишь!

— Шлагбаум поперёк дороги. Мокрые листья, бабочки, — бормочет он.

— Ты уже вышел из дома.

— Я срезаю путь через лес, иду так быстро, как могу. Вижу маму у старого театра под открытым небом.

— Ты убежал из дома и…

— Я бегу, но он всё равно меня догоняет, — голос Хьюго становится напряжённее. — Я не понимаю как. Он такой медлительный, но всё равно успевает настичь меня, и…

— Подожди, Хьюго. Ты можешь остановиться и…

— Он меня убивает, — перебивает Хьюго, повышая голос.

Йона видит, как у мальчика напрягается грудная клетка. Тонкая серебряная цепочка туго натягивается вокруг шеи. Под мышками выступают тёмные круги пота.

Одна рука начинает дрожать, почти судорожно. Эрик кладёт свою ладонь поверх и держит, пока дрожь понемногу не уходит, потом продолжает тем же спокойным, убаюкивающим тоном:

— Послушай меня, Хьюго. Это только сон, с тобой ничего не случится. Ты остановился и стоишь на месте. Ты слышишь его шаги у себя за спиной и оборачиваешься.

— Темно. Я не понимаю, это…

— Посмотри на мужчину.

— Я не знаю, человек ли это. Это просто куча черепов. Куски костей двигаются, как человек.

— Хорошо, что ты смотришь на него. Теперь мы знаем, что он часть твоего кошмара, и тебе больше не о чём беспокоиться… Ты можешь идти дальше к лагерю, и…

— Он волочит за собой лопату. Я слышу, как лезвие скребёт по гравию, — продолжает Хьюго испуганным голосом. — Он приближается. Я не понимаю… У него какая‑то странная спина, как у дикобраза… Кости, торчащие из неё, гремят, словно груда сломанных рёбер, которые…

— Хьюго, слушай мой голос. Ты можешь мне доверять. Его не существует на самом деле… Расслабь тело и сосредоточься на тяжелеющих веках.

— Я должен найти маму, — шепчет он.

— Твоё дыхание ровное и спокойное, ты расслаблен. Я хочу, чтобы ты продолжал идти так же, как тогда ночью. Ты проходишь мимо спортивной… Три, два, один — и ты у входа в кемпинг «Бредэнг».

***

Флаги скандинавских стран развеваются на флагштоках у ворот. Вокруг ресторана и на террасе толпятся люди в летней одежде.

Хьюго старается не показывать страха. Он не может позволить себе бежать. Не может останавливаться и разговаривать ни с кем. Не может вызвать полицию. Ему просто нужно отыскать маму и спрятаться у неё.

Он идёт по дорожке мимо переполненных палаточных мест.

Юная девушка в соломенной шляпе крепко спит в коляске. Её оранжевый водяной пистолет протёк, оставив тёмное пятно на цветастом платье.

Сердце Хьюго колотится.

Никто не замечает, что человек‑скелет приближается к кемпингу.

— Ты уже там?

— Да, он… Там полно людей. Везде.

— Это только часть сна, — говорит Эрик.

— Что?

Хьюго смотрит на нагромождение палаток и фургонов, на чаек, складные стулья, сумки‑холодильники, женщин в купальниках, мужчин в шортах и солнечных очках, детей, гоняющих футбольный мяч, и пустые пакеты из‑под чипсов.

— Ты же знаешь, что сейчас глубокая ночь, — продолжает Эрик. — Темно, идёт снег. Холодно. Кемпинг закрыт на зиму.

Мальчик сидит в маленьком загоне и ест мороженое. Собака хватает зубами струю воды из шланга, а мужчина с голым торсом делает селфи.

— Я не хочу умирать, — шепчет Хьюго. — Мне нужно найти маму и спрятаться…

— Просто остановись на миг. Посмотри на кемпинг и попытайся увидеть его таким, каков он на самом деле, — говорит Эрик. — Тихим, тёмным, под снегом.

Белые снежинки медленно оседают на пожилой паре, загорающей перед фургоном. На столике между ними стоит бледно‑голубой термос и пачка печенья.

— Что ты видишь?

— Не знаю, — говорит Хьюго и продолжает идти по тропинке. — Там женщина в красном бикини… Плечи обгорели, у основания позвоночника татуировка паука… Мне приходится ступить на траву, чтобы обойти здоровенного парня, который…

— Не стесняйся останавливаться и разглядывать кого захочешь, — говорит Эрик. — Посмотри на мужчину на тропинке и опиши его.

— Он стоит ко мне спиной, в белых шортах и полосатой рубашке с короткими рукавами… На голове у него огромный надувной фламинго, он держит его обеими руками…

— А теперь посмотри на него повнимательнее. Не спеши. Ты заметишь, что он прозрачный. Сквозь него видно реальность.

Солнечный свет, проходящий через фламинго, окрашивает предплечья мужчины в розовый оттенок. Его волосы выглядят так, будто их недавно подстригли. На шее видна бледная полоса загара.

Хьюго рассматривает рубашку, натянутую на спину мужчины, и вдруг понимает, что сквозь тёмно‑синие полосы видит пустые палаточные места.

В заброшенном кемпинге падает снег. Хлопья оседают на мусоре, разбросанном по пожелтевшей траве, на электрических столбах, голых деревьях, чёрных ветках и рядах неподвижных фургонов вдалеке.

— Темно… и никого нет, — говорит Хьюго.

Глава 27.

Нога Хьюго задевает торшер. Абажур с рисунком попугая раскачивается, и свет на мгновение дробно прыгает по комнате.

Во время гипноза человек обычно выглядит так, словно спит, хотя мозг у него при этом активнее, чем в бодрствовании.

Но тело Хьюго напряжено. Оно дёргается, пока он продирается сквозь свои воспоминания.

Йона вспоминает слова Эрика, сказанные, когда они вышли из машины и переходили парковку к лаборатории: настоящим испытанием станет их терпение и умение ориентироваться в двойственном мире Хьюго.

Подросток с самого начала сеанса был пленником кошмара, но сейчас словно сделал первый осторожный шаг в реальность.

Кемпинг тёмный и пустой, сказал он.

Хьюго действительно помнит, что видел в ту ночь.

Вот оно. Они приближаются к эпицентру.

Йона дважды проверяет, идёт ли запись на его телефоне.

Ларс Грайнд трет ладонью лысину. Он растерян, его глаза потемнели и странно широко раскрыты.

Хьюго откинулся на диване. Рот его всё ещё полуоткрыт, но на лице ясно читается страх.

— Скажи, что ты делаешь, — говорит Эрик.

— Я иду к старым фургонам, тем, что ближе всего к озеру.

— Ты ищешь в сне маму, но её там нет. Лагерь заброшен.

— Я не знаю… — Хьюго качает головой, нижняя губа у него блестит от слюны.

— Что ты