Тропа воскрешения - Майкл Коннелли

До этого он смотрел на ситуацию иначе.

— Нет, я не думал, что…

— Вот именно, не думал. Я не могу тебя прикрывать, если ты работаешь на «Адвоката из Линкольна». Меня могут уволить даже без решения дисциплинарного совета. И не думай, будто в управлении полиции нет людей, которые только и ждут моего промаха. Они есть.

— Знаю, знаю. Извини, не учёл этого. Забудь, что я вообще заезжал. Я пойду.

Он уже повернулся к двери, но Баллард остановила его.

— Нет, раз уж ты здесь, я тоже здесь. Давай выпьем кофе.

— Ну… ладно. Ты уверена?

— Садись. Я принесу.

В комнате отдыха стоял один стол, придвинутый к стене, и три стула вокруг. Босх сел и наблюдал, как Баллард наливает кофе навынос в два картонных стаканчика и несёт их к столу. Как и он, Баллард пила чёрный, и она это помнила.

— Ну, — сказала она, усаживаясь. — Как ты, Гарри?

— В целом нормально, — ответил Босх. — Жаловаться не на что.

— Я была в Голливудском отделении неделю назад и столкнулась с твоей дочерью.

— Да, Мэдди сказала, что у вас в камере предварительного заключения сидит парень.

— Дело восемьдесят девятого. Изнасилование с убийством. Мы получили совпадение по ДНК, но не могли его найти. Выдали ордер, и его задержали там за нарушение правил дорожного движения. Он даже не знал, что мы его ищем. Кстати, Мэдди сказала, что ты участвуешь в какой‑то испытательной программе в Калифорнийском университете в Лос‑Анджелесе?

— Да, клиническое исследование. Говорят, у меня семьдесят процентов на продление.

— На продление?

— Продление жизни. Ремиссия, если повезёт.

— Понятно. Ну, это здорово. Есть уже какие‑то результаты?

— Судить рано. И они не говорят, что тебе колют — настоящий препарат или плацебо. Так что кто его знает.

— Это довольно хреново.

— Есть такое. Но… у меня уже были побочные эффекты, так что думаю, мне достаётся настоящее лекарство.

— Например?

— Сильно саднит горло, шумит в ушах, и слух подсел. Это меня изводит.

— Они что‑то с этим делают?

— Пытаются. Но в этом и смысл тестовой группы. Они всё отслеживают, пробуют гасить побочные явления.

— Понимаю. Когда Мэдди мне сказала, я удивилась. В прошлый раз, когда мы говорили, ты сказал, что просто позволишь природе взять своё.

— Я передумал.

— Из‑за Мэдди?

— Почти. В общем…

Босх наклонился вперёд и взял кружку. Кофе всё ещё был слишком горячим, особенно с больным горлом, но он хотел прекратить разговор о своей болезни. Баллард была одной из немногих, кому он всё рассказал, и чувствовал, что обязан держать её в курсе, но обсуждать свою участь и разные варианты будущего не любил.

— Ладно, расскажи лучше о Холлере, — сказала Баллард. — Как у вас дела?

— Дела идут, — ответил Босх. — Я был занят, собирая всю нужную информацию.

— А теперь ещё и возишь его?

— Не всегда, но это даёт нам время обсудить новые запросы. Они продолжают идти, сама понимаешь.

Год назад, когда Босх служил волонтером в отделе нераскрытых дел под руководством Баллард, им удалось раскрыть серию убийств, совершенных серийным преступником, который годами оставался неуловимым. В ходе этого расследования стало известно, что тот же убийца был причастен к делу Хорхе Очоа, человека, который был осужден, несмотря на свою невиновность. Из-за политических маневров в окружной прокуратуре, немедленное освобождение Очоа было невозможно, и Баллард передала это дело Холлеру. Холлер успешно взялся за дело и, на громком слушании, добился судебного приказа об освобождении Очоа и признании его невиновным. Широкое освещение в прессе привело к потоку обращений от заключенных из тюрем Калифорнии, Аризоны и Невады, которые умоляли о помощи, утверждая, что они также были несправедливо осуждены. В ответ на этот поток Холлер организовал собственный внутренний проект по проверке невиновности, поручив Босху провести первоначальную сортировку поступающих заявлений, поскольку ему был нужен человек с истинным детективным чутьем.

— Те два имени, которые ты хотел, чтобы я пробила, — ты действительно считаешь их невиновными? — спросила Баллард.

— Слишком рано говорить, — сказал Босх. — У меня пока только их тюремные письма. Но с тех пор, как я этим занялся, я отсеял всё, кроме этих двух. Что‑то в них говорит мне, что стоит хотя бы присмотреться.

— То есть ты идёшь за предчувствием.

— Думаю, чуть больше, чем предчувствие. Их письма кажутся… какими‑то особенно отчаянными. Сложно объяснить. Не отчаяние от желания выйти на свободу, а отчаяние от желания, чтобы им поверили. Мне просто нужно увидеть дела. Может, тогда я и решу, что это всё чушь.

Баллард достала телефон из заднего кармана.

— Какие имена? — спросила она.

— Нет, я не хочу, чтобы ты что‑то делала, — сказал Босх. — Не стоило мне спрашивать.

— Просто назови имена. Я сейчас ничего делать не буду, пока Коллин в блоке. Я просто отправлю себе письмо с этими именами. Чтобы не забыть, что нужно с тобой связаться, если что‑то всплывёт.

— Коллин. Она всё ещё суёт нос во всё подряд?

— Уже не так, но я не хочу, чтобы она об этом знала.

— Ты уверена? Может, она просто почувствует, что‑то и скажет, виновны они или нет. Экономия времени для нас обеих.

— Гарри, притормози, — сказала Баллард.

— Извини. Не удержался.

— Она здорово работает по линии ДНК. И для меня это главное. В итоге это оправдывает все её «особенности».

— Тогда, ладно.

— Мне нужно вернуться в зал. Ты скажешь имена?

— Люсинда Санс. Она в Чино. И Эдвард Дейл Колдвелл. Он в Коркоране.

— Колдвелл?

— Да, Колдвелл… Колдвелл.

Она быстро набрала что‑то большими пальцами на телефоне.

— Даты рождения?

— Они не догадались указать их в письмах. Но у меня есть номера заключённых, если поможет.

— Не особо.

Она убрала телефон в карман.

— Ладно. Если что‑нибудь выясню, позвоню.

— Спасибо.

— Только давай не делать из этого привычку, хорошо?

— Не буду.

Баллард взяла свою кружку и направилась к двери. Босх остановил её вопросом:

— Так кто же на тебя охотится?

— В смысле?

— Там, внизу, ты сказала, что за тобой охотятся.

— Всё как обычно, ничего нового. Кто-то явно мечтает увидеть, как я споткнусь. Как всегда, когда женщина занимает руководящую должность, начинается эта