Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный - Хантер Эван (Ивэн)

Она торопливо повернула за угол. Ее лицо было в слезах, блузка вылезла из-под юбки, и она все еще продолжала ощущать пальцы Куха там, где он прикасался к ней. Часы показывали двадцать минут первого, но ее не покидала надежда, что Джефф все еще ждет её, что он верил… во что он верил? С заплаканным лицом она быстро вбежала в кафе.

Его там не было.

Посмотрев на пустые стулья, она обернулась к Луису и спросила:

— Луис, у тебя здесь был моря1'’

Тот согласно кивнул.

— Он ушел.

— Я… Я не успела… толпа на улице.

— Он ушел, — повторил Луис.

Быстро повернувшись, она вышла на улицу. Словно гром среди солнечного дня до нее доносилась оружейная стрельба.

«Чайна, эй, Чайна!» Ей страстно захотелось, чтобы набежали тучи и пошел дождь. «Чайна, ты что, не слышишь?»— и чтобы дождь умыл улицы и все…

— Эй, Чайна!

Она резко подняла голову.

— Что? А, привет.

У лотка с мороженым, ухмыляясь, стоял Зип.

— Как поживаешь?

— Прекрасно, — ответила она. — У меня все отлично.

—‘Хочешь мороженого?

— Нет, Зип, спасибо.

Он изучающе посмотрел на нее.

— Что-нибудь случилось?

— Ничего.

— У тебя такой вид, будто ты плакала. Кто-то обидел?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Если тебя кто-то будет обижать — скажи мне. Я разберусь с ним так же, как собираюсь разобраться с Альфи.

— Оставь Альфи в покое! — вспыхнув, она резко оборвала его.

— Что?

— Почему ты хочешь расправиться с ним? У тебя нет на это никакого права!

— Я не боюсь его, — сказал Зип.

— Никто и не говорит, что ты боишься.

— Просто он это заслужил, вот и все.

— Зип, ты прекрасно знаешь, что он ничего не сделал. Ты знаешь это.

— О, нет — он наломал немало дров. Я хочу поставить его на колени. Я хочу…

Неожиданно она разрыдалась.

— Почему ты так говоришь? Почему ты так жесток? — кричала она. — Посмотри на себя! Ты сам he свой! Разве ты не можешь быть самим собой?

Пораженный такой неожиданной вспышкой гнева, он молчаливо смотрел на нее.

— Что ты хочешь этим сказать? — слезы градом катились по ее лицу. — Чего ты добиваешься? Хочешь сделать только себе хуже? Что случилось с тобой? Какой бес вселился в тебя?

Растерянный, он не отрывал от нее глаз. Протянув руку, он хотел дотронуться до нее, чтобы утешить. Ему не приходило в голову, что слезы душили ее давно, с того самого момента, когда она подверглась нападению Куха; слезы душили ее во время нескончаемого пути от дома до кафе, где она все еще надеялась увидеть ожидающего ее моряка. И сейчас, не найдя его, уже не могла более сдерживать себя и дала волю чувствам. Всего этого Зип, разумеется, не знал; он знал лишь то, что она плачет. И перед лицом женской ранимости, перед лицом боли, которую ему никогда не доводилось испытать, Зип одернул руку, побоявшись сейчас прикоснуться к ней, побоявшись установить контакт, казавшийся в эту минуту таким личным и таким откровенным.

Послушай, не надо плакать. К чему эти слезы?

— Обещай, что ты ничего не сделаешь Альфи, — сказала она. — Обещай.

— Ты… ты не должна плакать.

— Обещай мне.

— Чайна, я уже всем рассказал, что собираюсь сделать. — Он замялся. — Я сказал, что ты моя девушка.

— Ты не имел права так говорить.

— Знаю. Конечно, ты не моя девушка. Послушай, ну хватит плакать. Тебе дать носовой платок?

— Я не плачу, — всхлипывая, произнесла Чайна.

— На, возьми, — он протянул ей платок. — Я им почти не пользовался. — Она вытерла нос.

— Хочешь мороженого? — осторожно спросил Зип.

— Нет. Зип, ты ведь ничего с ним не сделаешь, правда? Поверь, он ничего мне не сделал. Он хороший парень.

Зип молчал.

— Ты совершишь очень большую ошибку, если расправишься с ним.

— Ты все еще дуешься на меня за то, что я сказал, что ты моя девушка? — поникшим голосом спросил он.

— Нет, я не обижаюсь.

— Больше этого не будет, — тихо произнес он. Затем, пожав плечами, продолжил — Сам не знаю, зачем я так сказал. Наверное потому, что ты очень красивая.

— Спасибо, — она едва заметно улыбнулась. Вернув платок, сказала — Он весь мокрый от слез.

— Ничего, ничего. Тебе сейчас лучше?

— Немного лучше.

— Чайна, ты не должна плакать. Грех лить слезы, <пока не случилось ничего страшного, пока ты не потеряла кого-то.

— Вот именно, что я потеряла, Зип. — Затем, покачав головой, спросила — Так ты обещаешь? Я говорю об Альфредо.

— Я еще…

— Мне не хочется, чтобы ты из-за этого попал в беду, — произнесла она.

Он уставился на нее так, как будто эта фраза была произнесена по-русски. Нахмурив брови, он пристально посмотрел ей в лицо. Это было что-то новое. Он не мог ничего понять. Конечно, он не тешил себя мыслью, что нравится ей, как многим другим девчонкам. Так как же это можно было объяснить? Черт возьми, почему она должна беспокоиться о нем? И все-таки он был твердо уверен, что она не лжет. Находясь сейчас рядом с ней, он знал, что она волновалась за него так же, как и за Альфи. .

— Мне необходимо подумать, — произнес он.

— Пожалуйста, подумай об этом. — Едва коснувшись его руки, она повернулась и быстро зашагала прочь.

Нахмуренный, он смотрел ей вслед.

«Мороженое», — послышался голос продавца.

Зип кивнул. Заплатив за пять порций, он положил их в картонную коробку и взял ее двумя руками. Он все еще хмурился, но скоро лицо его прояснилось и, уже улыбаясь, он направился к ожидавшим его товарищам.

Наконец Фрэнк Эрнандес добрался до навесной лестницы. «Надо быть осторожнее, — подумал он. — Если пули просвистят ниже — мне конец. Тогда это будет конец всему».

Затянув потуже ремень кобуры, он подпрыгнул, но промахнулся и рухнул на тротуар. Прислонившись к стене, взглянул вверх. Непрерывные оружейные залпы с крыши преграждали путь Мирандо к окну. Подкравшись, он подпрыгнул опять. На этот раз ему повезло. Ухватившись за лестницу, он начал перебирать руками, поднимаясь вверх. Но в это время лестница под тяжестью его тела начала медленно опускаться. Скрип заржавевших петель заглушался ревом оружия с улицы. Вынув из кобуры «кольт», он преодолевал оставшуюся часть пути с оружием в руках.

Затаив дыхание, толпа наблюдала за ним.

Подойдя к ящику, Зип все еще улыбался, раздумывая над словами, брошенными ему Чайной. Он с удивлением обнаружил, что ему стало легче, как будто… как будто с него свалился какой-то тяжелый груз. И вдруг до него донеслось:

— Как мило со стороны «Латинских кардиналов» купить нам мороженое. — Зипу стало не по себе. Он тотчас узнал знакомые рубашки из парчи и в его голове лихорадочно закружились слова «Королевские гвардейцы». Стараясь внушить себе, что не боится их, он в то же время почувствовал, что у него начинает пересыхать в горле.

— П-привет, Томми, — произнес он.

— Привет, Зип, — ответил Томми. — Ты явился как раз вовремя. Сгони вон этого с ящика.

— Согнать, но… — он замолчал, покусывая губы. В этот момент коробка с мороженым стала невероятно тяжелой. — Но это… это мой ящик. Я сам принес его сюда.

— Ящик — общий и никому конкретно не принадлежит. Сейчас мы хотим им воспользоваться, — сказал Томми.

— Послушай, Томми, — произнес Зип. — Зачем нам ссориться друг с другом? Разве нельзя?..

Неожиданно Томми резко дернул Папа за штанину. Потеряв равновесие, тот свалился на землю. Не зная, что предпринять в этой ситуации, Зип беспомощно стоял рядом. Руки его были заняты мороженым, а голова — новыми идеями, которые подкинула ему Чайна. Наблюдая за происходящим, он удивлялся, почему…

— Ударь его! — приказал Фил.

— Подожди, Фил. Разве мы не можем?..

— Ли’л Киллер, — поправил его Фил.

— Пусть будет так, но разве?..

— Ударь его! — твердо сказал Фил.

Неожиданно он с силой толкнул Зипа. Обученный приему, Томми сразу же подставил ногу, и Зип, споткнувшись, ударился об асфальт. Мороженое разлетелось в разные стороны. Мгновенно вскочив, он быстро засунул в. карман руку. Единственное, о чем он сейчас думал, так это о том, как спастись. Все, что говорила ему Чайна, он уже забыл. Он знал только то, что ему угрожают два «королевских гвардейца», что он — в меньшинстве и что ждать помощи ему неоткуда. В кармане у него был складной нож, а в голове — единственная мысль: «Я должен выкарабкаться из всего этого».