Коукс и Бакстер - Дэниел Коул

с одинаковыми растерянными лицами людей, потерявших в толпе своих спутников и теперь бесцельно бродивших среди прилавков с карандашами для подведения глаз, губными помадами и гелями-люминайзерами для волос, купить которые у них не было ни малейшего намерения.

— Вам помочь? — спросила безупречно накрашенная блондинка, с ног до головы одетая во все черное, обильный макияж которой не мог скрыть насмешливую ухмылку, появившуюся на ее лице, когда она увидела непокорные вихры и пурпурные ногти молодого детектива.

— Я возьму оба, — радостно сказал он и протянул девушке флаконы, нечаянно испачкав пурпурным перламутром ее руку.

Та угодливо улыбнулась и засеменила на другой конец своей крохотной империи упаковывать для Эдмундса невероятную покупку.

— Я люблю «Шервуд», — произнесла она, — но «Розовый перламутр» просто обожаю.

Эдмундс глянул вниз на два совершенно неразличимых флакона, покоившихся на дне глубокой картонной коробки, которую она ему вручила, и убедился, что положил чек в бумажник, в надежде потребовать возмещения расходов — если этого не сделать, он потратит на блестящий лак для ногтей половину суммы, отложенной на питание.

— Подсказать что-то еще? — спросила девушка, после совершения покупки вновь напуская на себя ледяную холодность.

— Да. Как отсюда выбраться?

Выход Эдмундс потерял из виду еще двадцать пять минут назад.

— Идите к эскалаторам, там прямо перед собой увидите дверь.

Эдмундс поплелся к эскалатору, но лишь оказался в другом отделе, таком же благоухающем и пугающем. Потом кивнул какому-то парню, мимо которого проходил три раза, когда выбирал лак для ногтей, и тщетно предпринял самостоятельную попытку найти выход из магазина.

Этой задержкой на пути домой, неожиданно отнявшей так много времени, он был обязан новым данным, которые появились в расследуемом ими деле. Когда криминалисты закончили работать на месте преступления, Тряпичную куклу ранним воскресным утром сразу же отвезли в экспертный отдел. Поскольку сохранить точную позу и распределение веса различных частей тела во время транспортировки было очень важно, это вылилось в трудоемкий, кропотливый процесс. Бесконечные исследования, тесты и отбор образцов заняли целые сутки, но в понедельник, ближе к одиннадцати часам утра, Бакстер с Эдмундсом все же получили доступ к трупу.

Без сюрреалистичного налета ночной сцены преступления, в безжалостном флюоресцирующем свете криминалистической лаборатории несуразная Тряпичная кукла выглядела еще отвратительнее: небрежно отрезанные куски медленно гниющей плоти в холодной прозекторской. Толстые нити, которыми они были сшиты, в напряженной атмосфере плохо освещенной квартиры казались непостижимыми и загадочными, но теперь выглядели лишь банальным уродством.

— Как продвигается расследование? — спросил Джо, эксперт-медик, напоминавший Эдмундсу буддийского монаха своей лысой головой и всепогодным халатом.

— Превосходно, еще чуть-чуть — и дело можно будет отправлять в архив! — с сарказмом в голосе ответила Бакстер.

— Но это же здорово! — ухмыльнулся врач, давно привыкший к язвительным манерам Бакстер и даже где-то им потакавший. — Может, вам вот эта штуковина поможет?

С этими словами он положил в новый пакетик для вещественных доказательств массивное кольцо.

— Нам уже ничего не поможет! — сказала женщина.

В ответ на ее слова Джо рассмеялся.

— Я снял его с левой руки трупа. Ее отрезали у мужчины. На кольце частично сохранился отпечаток пальца, но принадлежит он не жертве.

— А кому же тогда? — спросила Бакстер.

— Понятия не имею. Вполне возможно, мы что-нибудь найдем. А может и нет.

Энтузиазм Бакстер тут же сошел на нет.

— А направление поиска вы нам подсказать не можете? — спросил эксперт.

— У него… — начала Бакстер и приподняла бровь. — Или у нее… наверняка были пальцы.

Бровь опустилась. Эдмундс невольно фыркнул, а когда женщина в упор на него посмотрела, сделал вид, что закашлялся.

— Ладно, не переживайте, этим наши находки не исчерпываются, — сказал Джо.

Он показал на ногу чернокожего мужчины с красовавшимся на ней большим послеоперационным шрамом. Потом поднес к свету рентгеновский снимок. На фоне тусклых костей скелета ярким белым цветом выделялись две металлические пластины.

— Вот к этим пластинам винтами прикреплены большая берцовая кость, малоберцовая кость и бедренная кость, — объяснил Джо. — Знатная была операция. Врачи наверняка колебались между вживлением пластин и ампутацией. Тот, кто проводил это хирургическое вмешательство, запомнит его надолго.

— А для операций подобного рода не существует регистрационных номеров?

— Я, конечно же, посмотрю, но все будет зависеть от того, как давно она была проведена. На мой взгляд, шрам довольно старый.

Пока Бакстер с Джо рассматривали рентгеновский снимок, Эдмундс встал на колени и принялся более внимательно изучать правую женскую руку, пугающе тыкавшую в их собственное отражение в стеклянном окне. Каждый ноготь, аккуратно покрытый лаком, сверкал темным пурпурным перламутром.

— Смотрите, а указательный накрашен не так, как остальные! — вдруг выпалил он.

— Уже и сам заметил? — радостно воскликнул Джо. — Я как раз собирался обратить на это ваше внимание. В темноте квартиры мы не заметили, но здесь отчетливо видно, что ноготь на нем покрыт другим лаком.

— И что это нам дает? — спросила Бакстер.

Джо схватил с железного стола ультрафиолетовую лампу, включил ее и провел ею вдоль руки, которую когда-то вполне можно было назвать изящной. В пурпурном свете появились синяки и тут же стали исчезать по мере того, как источник света двигался дальше. Больше всего их было в районе запястья.

— Она дралась, — произнес эксперт. — А теперь взгляните на ногти, на них ни единого скола. Лак наносили уже потом.

— После драки или после смерти? — уточнила Бакстер.

— Я бы сказал, что после смерти. Поскольку признаков воспалительных процессов не наблюдается, она, скорее всего, умерла вскоре после того, как получила эти кровоподтеки.

— …убийца, похоже, хотел нам этим что-то сказать.

Из-за ремонтных работ небольшой, но чрезвычайно важный участок Северной линии метро был закрыт. Поскольку перспектива тащиться в переполненном автобусе особого энтузиазма у Волка не вызвала, он сел в поезд линии Пикадилли, доехал до станции «Каледониан-роуд», дальше пошел пешком и через двадцать пять минут уже был в Кентиш-таун. После того как он миновал парк и потерял из виду красивую и статную башню с часами, бронзовые детали которых отливали благородным зеленым налетом коррозии, окрестный пейзаж потерял всю свою привлекательность, но температура при этом опустилась до приемлемого уровня и в свете заходящего солнца эта часть города приобрела умиротворяющий вид.

Весь день ушел на тщетные поиски Виджея Рэны. Волк и Финли прокатились в Вулвич и нашли его родовое гнездо — в нежилом состоянии, что было вполне предсказуемо. Жалкий сад перед домом производил гораздо большее впечатление, чем ему полагалось, ведущая к двери