Лунатик - Ларс Кеплер

тебе не обязательно сидеть здесь из‑за меня, — говорит он уже в третий раз.

— Всё в порядке, я хочу… Давай просто допьём чай и подумаем, можем ли мы ещё что‑нибудь сделать.

— Спасибо.

— Ты обзвонил всех его друзей?

— Да, — вздыхает Бернард.

— Как так получилось, что никто ничего не знает?

— Думаю, они говорили правду. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление… Они сказали, что у Хьюго есть девушка, но никогда её не видели, даже имени её не знали.

— Может, он и правда влюбился.

— На это похоже.

Рука Бернарда дрожит, когда он отламывает кусочек хлебца, намазывает тонким слоем масла и кладёт сверху два ломтика сыра.

— Я пыталась найти Ольгу в интернете, — говорит Агнета. — Но их слишком много. Тысячи. Возможно, то, что я назвала…

— Мы даже не знаем, правда ли её зовут Ольга.

Агнета поворачивается к окну. Дома на Бьернхольмене в центре узкой бухты стоят в темноте.

— Тревога заразительна, — говорит она. — Но всё же… Я понимаю, завтра ему в школу, ему семнадцать, у него есть девушка, а сейчас только час ночи. Может, в этом нет ничего необычного?

— Кроме того, что у него сейчас тяжёлый приступ, — отвечает Бернард. — Значит, он плохо спит и может вырубиться где угодно — в метро, в баре…

Он доедает хлебец, сгребает крошки в кучку перед собой.

— В любом случае, я ценю, что ты пытался с ним поговорить. Знаю, это было нелегко, — тихо произносит она.

— Нет, это… — он делает глоток чая.

— Что? — спрашивает она.

— Ему скоро восемнадцать, и я до смерти боюсь его оттолкнуть. Я отчаянно хочу, чтобы он оставался частью моей жизни.

— Конечно.

— И думаю, я тоже ему нужен, даже если он сам этого ещё не понимает, — говорит Бернард и снова проверяет, не перевёл ли телефон в беззвучный режим. — Я просто боюсь, что в отчаянии он сделает глупость…

— Я знаю.

— Я бы себе этого никогда не простил.

— Чего именно?

Бернард беспомощно машет рукой и встаёт налить ещё чаю.

— Ты же понимаешь, что нехорошо позволять ему так со мной разговаривать, — спокойно говорит Агнета. — Это не помогает ему и не говорит о его любви…

— Нет, но…

— И в конце концов это разрушит наши отношения.

— Мы не можем этого допустить, — говорит он, глядя ей в глаза.

— Нет.

— Знаешь, я думал о том времени, когда мы только встретились… Мы были по уши влюблены, но Хьюго почти в это не вмешивался. Такое ощущение, что во всём виноват я. Всё произошло слишком быстро. Мне нужно было поскорее забыть Клэр, а Хьюго нужна была мама.

— Особенно учитывая, что она не делает никаких попыток с ним связаться.

— Она пишет, но слишком редко.

— Хьюго по ней скучает.

— Наверное, это не лучшее слово, но она как будто оставила в нём пустоту, — говорит Бернард.

Он отворачивается к окну и смотрит на огоньки в чёрном проливе.

— Я в его жизни столько же, сколько Клэр, — говорит Агнета.

— Я знаю, — отвечает он и встречает её печальный взгляд. — Но дело не в тебе. Ты всё делала правильно.

Агнета ненавидит себя каждый раз, когда вымещает злость на Клэр и позволяет обиде затуманить мысли.

У Клэр было всё: идеальный маленький сын, и всё же она выбрала наркотики. В его день рождения она не набирает номер, на Рождество у неё не хватает сил позвонить.

Агнета делает глоток чая, ставит чашку и пытается сменить тему.

— Как дела с новой книгой?

— Позволь приоткрыть завесу тайны, перефразируя Хеннинга Манкелля, — отвечает он.

— Ну же, расскажи. Всё идёт хорошо?

— Да, но я думал, что, возможно, скоро стоит попробовать что‑то другое.

— Я знаю, что вокруг тебя столько ожиданий, тебе так много навязывают. Знаю. Но в то же время… ты не можешь просто постоянно плагиатить самого себя, только потому что этого все хотят. Тебе нужно, как ты сам говоришь, найти магию в своём письме, — произносит она, прижимая руку к груди.

— Люблю, когда ты становишься романтичной.

— Я знаю, но твой мозг, возможно, слегка помутился за все эти годы…

— Помутился? — спрашивает он с улыбкой.

— Извини, — говорит она, прикусывая язык.

— Так что мне делать? Написать детектив или…?

— Нет, но у меня правда есть идея.

— Слушаю.

— Надеюсь, ты поймёшь правильно, — говорит она. — Мне кажется, тебе стоит написать честную, глубоко человеческую нон‑фикшн‑книгу о настоящем преступлении — обо всём этом. Ты, я, Хьюго… полиция и два убийства.

Он ставит чашку и пристально смотрит на неё.

— Для начала мне нужно поговорить с Хьюго.

— Конечно.

— Но это неплохая идея.

— Я могла бы помочь с фактами, у меня есть связи в полиции, и…

— Мы могли бы написать её вместе, — говорит он и, взволнованный, вскакивает.

— Я была бы рада.

Бернард проводит рукой по волосам и смотрит на неё сверху вниз.

— Мы будем равноправными соавторами, — говорит он, расхаживая по комнате.

— Сначала назови меня в титуле, — улыбается она. — Шучу.

— Нет, я серьёзно. Сначала твоё имя. Это невероятно захватывающая идея. Я правда думаю, из этого может что‑то выйти.

Бернард резко обрывает фразу, когда зазвенел телефон. На экране всплывает имя Хьюго и три красных сердечка.

— Хьюго?

— Это Бернард? — слышится женский голос.

— Да. Кто это?

— Это Ольга.

— Что случилось?

— Хьюго ходил во сне, — перебивает она. — Он пытался перелезть через перила моего балкона, когда я его остановила.

— Он ранен?

— Нет, с ним всё нормально, только пара царапин. Но он очень растерян…

Агнета подходит ближе, чтобы слышать голос Ольги.

— Когда он проснулся и понял, чем всё могло кончиться, он взбесился, — говорит она. — Начал ходить туда‑сюда и рассказывать мне все эти странные вещи про фургон…

— Он может быть полностью дезориентирован, если его разбудить во время приступа, — говорит Бернард.

— Я не знала, что делать.

— Можно с ним поговорить?

— Он в душе.

— Ты не знаешь, есть ли у него с