Рэстл Скэффолд - Диана Кремер

была намотана на руки и на ветки деревьев по обеим сторонам – ее подвесили буквально в воздухе. Белые, почти металлические, длинные волосы были спутаны, замараны кровью. Глаза ее были закрыты, она звала на помощь, она все еще была жива.

И он ринулся оттуда, снова, в страхе.

20:47

Он выбежал из леса с другой стороны – со стороны, в которую днем они ходили и нашли мастерскую. Но до самой мастерской он так и не добрался. В доме было темно. Там, на другом конце, горели только два фонаря, освещая своим слепящим светом все.

Возле ворот кто-то валялся. Он пошел туда, едва ли не побежав. Это был Эммет – он увидел его издалека, пока еще не подойдя достаточно близко, чтобы увидеть…

Он подошел и наступил во что-то жидкое – кровь. На земле валялось тело, голова от него валялась в двух шагах от самого Эммета. В руках у него была какая-то записка – цифры. Посмотрел на ворота – они все еще были закрыты. Оставалось чуть больше пяти минут. Он начал отходить назад, повернулся: на большой ветке дуба на веревке свисал человек, облеченный в костюм – то был Эрик. Мотая головой, он отшагивал назад, смотря то на лес, то на дом. Обойдя дуб, он поднялся по ступенькам лестницы: на столе, возле опрокинутых стульев, лежал револьвер. Он взял его: три патрона. Ровно три. Засунул револьвер в джинсы – рядом, чтобы быстро вытащить. Отошел от веранды.

Как он мог остаться один? Но на таймере осталось всего несколько минут. Несколько минут – и, может быть, ворота откроются?

Скрип досок за спиной: из темного дверного проема вышел мужчина. Он держал в руке топор.

20:50

Хлоя

Она отворила дверь: она была не заперта. Вошла в коридор тихими шагами, прислушиваясь: было темно – свет горел только на улице и остатки его выбрасывались из окон сюда.

На диване кто-то сидел – она подошла сзади и направила ружье на силуэт: знакомая женская фигура. Джессика. Она была мертва. Комната была почти пуста. Она отошла от нее, сделав два шага назад. Внезапно что-то упало: она не увидела, что это было и откуда именно упало. Резко развернулась: в левой ноге выпалила острая боль. Едва слышно простонав, она, не оборачиваясь, услышала, как кто-то дергает ручку. Опять. То же, что было днем. Она развернулась, ручка перестала дергаться. Хлоя, стараясь удерживать дробовик в одной руке и нажимая на ручку двери другой, открыла дверь и та, скрипнув, отворилась на нее.

Она сделала шаг в темноту. Еще один. Что-то мягкое и плотное почувствовала она под ногой. Отведя руку сначала вправо, не нащупав включатель, она взяла дробовик в правую руку, и левая рука проскользила по чему-то склизкому и холодному на стене, нащупала что-то, одним движением смахнула вниз: включился свет. Стены, потолок и даже провод, на котором свисала лампочка, освещавшая ярким и слепящим светом, были в крови. На полу, в лужах – части тел, торчащие кости. Под ногой у нее все еще было что-то мягкое – она отдернула ногу – там была чья-то рука.

Он пустил одну пулю ему прямо в грудь, но тот продолжал наступать на него, как будто ничего не было. Две пули ушли впустую – он промазал, целясь ему в голову.

На это мужчина ответил ему смехом:

– Да, у тебя было три попытки, но ты – промазал.

Он лежал на спине на земле, – а тот взмахивал топором, играючи промахиваясь и оставляя меньше сантиметра для того, чтобы отсечь ему, беспомощно отползающего и извивающегося на земле, ноги.

Она вышла из дома: Калеб отползал от мужчины с топором, и когда тот замахнулся, чтобы нанести решающий удар, вышла Хлоя, и, прицелившись, выстрелила:

– Сдохни, сука! – и из дробовика вылетела дробь.

Мужчина упал: сначала на одно колено, потом на другое, и лицом на землю, держа топор в руках. Ворота открылись: в эту же секунду подъехали полицейские машины с мигалками и сиренами, из машин выскочили полицейские в форме и десяток пуль влетели в этот же момент в него.

Как там говорилось? «Люди делятся на тех, кто убивает, чтобы выжить, и тех, кто живет, чтобы убивать… Те, кому нравится убивать, вступают в схватку с жестокостью и азартом, но побеждают обычно те, кто борются за свою жизнь»

И, да: умирать – это больно…

…я и сам не раз чувствовал эту боль.

Гостиная. Девять полицейских стоят возле камина и двери по обе стороны. Хлоя стоит справа, в центре, закутанная в провонявшийся плед, с перевязанной лодыжкой. Мерфи стоял слева от нее, позади него – помощник шерифа. Один – что покрупнее – выбил дверь. Пустая, сырая, темная комната. С потолка свисает лампочка на проводе.

– Я видела своими глазами! Там везде была кровь! По комнате были разбросаны куски мяса, отрубленные руки, головы! – но ее больше никто не слушал.

«Девочка все еще в шоке от пережитого» – подумал каждый из них.

– Даже если бы они все сделали правильно, то все равно не смогли бы выжить… – сказал Мерфи, глядя на красный джип.

– О чем вы? – спросил его детектив.

Мерфи отошел от машины, обошел ее и подозвал к себе детектива:

– Взгляните сюда… Все они были настолько перепуганы, что не заметили, что у машины спущены оба колеса с правой стороны, а у первой из бака торчит провод.

14:50

2010, полицейский участок, кабинет Джеймса Мерфи.

– Что можешь сказать? – спросил Мерфи детектив, вошедший в его кабинет. Мерфи уже сидел в своем кресле, смотря в окно.

– Он добровольно написал признание. Расписал во сколько и чем были убиты все они – все восемь человек. Рассказал, где были убиты, показал на карте. Нужно выслать несколько человек с собаками – пусть проверят, что он нам наговорил. Упомянул еще одно место на карте. Сказал, там якобы все улики и все отпечатки, которые нам нужны. Назвал его «Местом очищения».

– То есть его отпечатков ни в одной базе нет?

Мерфи твердо кивнул.

– И что нам остается делать?

– Остается делать то, что он хочет.

17:23

Полицейский участок, кабинет Джеймса Мерфи

Детектив сидел напротив.

– Информация подтвердилась, – начал детектив, – как, во сколько и орудия убийства, указанные им. Все подтвердили, даже добавили больше материала к делу.

– Что насчет того места в лесу?

– Его нет. Никаких железных дверей не нашли.

– Это все?

– Нет.

– А что еще? – Мерфи развернулся, наконец оторвав взгляд от окна