Самая страшная книга 2014-2025 - Ирина Владимировна Скидневская

В отчаянии я пнула вторую створку, одновременно дернув ручку на себя.

Что-то хрустнуло, щелкнуло – и магнит поддался, отпустив дверь.

Я влетела в подъезд, захлопнув ее за собой.

И в ту же секунду что-то шлепнуло и расплескалось по металлу там, с той стороны.

Через минуту я уже трезвонила в квартиру Игоря.

– Кто там? – раздался из-за двери тоненький голос.

– Это я, Вася! – закричала я. – Это мама.

– Сейчас…

Послышался щелчок замка – и дверь отворилась. Я не стала ждать, когда она распахнется полностью, и просочилась в щель, плотно захлопнув дверь за собой.

– Вась, где папа?

Дочь, уже одетая в пижаму, указала пальцем куда-то за окно:

– В магазин побежал, кукурузные хлопья закончились, – сказала она. – Мам, а что случилось? Ты заберешь меня?

– Нет… – забормотала я, скорее чтобы успокоить Васю, чем говоря правду.

А потом схватила дочь и потащила ее в комнату.

– Вася… – осторожно спросила я, присаживаясь на диван. – Помнишь ту книжку, что ты у папы читала?

– Какую? – наморщила дочь лоб.

– Ну, где тете ногу в рот засовывали.

– А! – махнула рукой Вася. – Я не читала. Это было противно и неинтересно. Поэтому я ее закрыла.

– Да, – закивала я. – Ты молодец. Не нужно читать, особенно если противно и неинтересно. Но скажи: ты, прежде чем ее начать читать, что-нибудь говорила?

Вася внимательно посмотрела на меня.

– Ну, папа сказал, что ты, перед тем как открыть книгу, всегда просишь, чтобы все кошки и коты остались живы.

– А, да, – Вася улыбнулась. – И они никогда-никогда не умирают.

– А для этой книги ты тоже так сказала?

Вася нахмурилась и замотала головой.

– Не совсем. Иногда я читаю книги, а в них нет кошек и котов. А есть, например, мышки. И они умирают. А я не знала о них, тогда бы попросила, чтобы они тоже остались живы. Поэтому я спросила, о ком эта история. Папа сказал, что о чудовище.

– И ты… – медленно прошептала я, чувствуя, как у меня немеют руки и ноги.

– Попросила, чтобы в этой книге чудовище осталось живым, – пожала плечами Вася.

– Но… почему? Зачем?! – Если бы руки и ноги слушались меня, я бы схватила дочь и затрясла ее. Но все тело было ватным и холодным, и я не могла даже пошевелиться от осознания того, что сделала Вася. – Это же чудовище! Оно должно умереть! Чудовища должны умирать! Потому что они… потому что они чудовища!

– А в «Аленьком цветочке» и «Красавице и чудовище» чудовища хорошие, – парировала Вася. – И это тоже могло быть хорошим! Просто я не стала читать дальше!

– Это не могло быть хорошим, – тихо сказала я. – Оно не хорошее.

– Жалко… – вздохнула она.

– А ты можешь его… убить? – с надеждой спросила я. Когда вокруг творится безумие, нужно играть по его правилам.

Вася покачала головой:

– Нет.

– Ну если сказать… как ты там говоришь… «Я хочу, чтобы чудовище в этой книге умерло…» А? Попробуешь? Давай!

– Не получится, – упрямо сказала Вася. – Я хотела, чтобы умер злой визирь в сказке, но это не вышло. Я пока не умею этого делать. Только чуть-чуть… Злой визирь пока только заболел, но не умер. Но я могу научиться, мама!

– Черт…

– Мама, не ругайся, – поморщилась Вася.

– Да, прости… – Я похлопала пальцами себя по губам.

Из коридора донесся громкий удар, потом еще один и еще. Словно что-то било гигантским кулаком по стене, ища пустоту, слабое место, возможный вход.

– Что это?.. – вздрогнув, прошептала Вася.

– Это соседи, – быстро нашлась я. – Ремонт, ты же сама говорила. Так, надень наушники и ложись, мама сейчас разберется.

Вася послушно надела наушники. Я не хотела, чтобы она слышала то, что будет происходить. Я не хотела, чтобы она слышала… как идет смерть?

А потом я вышла в коридор.

Что-то во мне тщетно надеялось, что это все-таки соседи. Но это была глупая надежда – из тех, что бывают в детстве, когда ты веришь, что братика и сестру можно не только купить в магазине, но и вернуть их туда.

Косяк двери вздулся гнойниками и нарывами, испещрился язвами и лишаем. Словно это было не дерево, а чья-то зараженная плоть.

Потеки этой плоти уже просочились в квартиру, выплеснулись на придверный коврик, затекли под обувницу. Плоть пульсировала и вздрагивала – и в такт этой пульсации что-то бухало за стеной.

Рана на пальце заныла в такт общему ритму – словно призывая тварь, словно крича: «Они тут! Тут! Сюда!»

– Вот же мразь… – прошипела я то ли твари, то ли ране.

Плоть замерла, а потом с удвоенным усердием стала вплывать в коридор. Мне представилось, как она заполняет всю квартиру, а потом переваривает нас, будто в огромном желудке.

Я думала об этом отстраненно – лишь как сильно вовлеченный зритель или читатель, но не как человек, с которым все это происходит здесь и сейчас. Психика милостиво уберегала меня от осознания того, что действительно в мою жизнь и жизнь Васи сейчас вторгается нечто, созданное из грязи, земли, крови и мяса, нечто, что оторвало у женщины ногу и засунуло ей в рот, нечто, что очень хочет добраться до меня – и, наверное, до Васи. Созданное чьей-то безумной фантазией – чужой и чуждой, – оно живет по своим законам, которых я не могу постичь.

И тут меня осенило.

– Игорь, – кричала я в Васин телефон, – как убить то чудовище из книги?!

– Какое? – не понял он. На фоне были слышны вопросы кассира: «Пакет брать будете? Расплачиваетесь по куаркоду?» – Из какой книги?

– Из той, где в рот ногу! Ну, той, что чуть не прочла Вася!

– А-а-а… Я не знаю. Я не дочитал. Не успел. А что?

– Где она у тебя? Где она лежит?

– На столе, рядом с ноутом. А что?

Я не ответила.

К счастью, книга была именно там, где он сказал. И обложка вживую выглядела еще более отвратно, чем на сайте. Я схватила книгу и быстро перелистала. Бумага была дешевой – сероватой и шершавой, страницы склеивались вместе, словно не желая раскрывать свои секреты. Монстров же обычно убивают в самом конце, верно? На самых последних страницах – или чуть раньше, давая выжившим возможность еще несколько абзацев порадоваться своему счастью.

Я листала.

– Как здорово, что рассвет наступил, – сказала Маргарет, опуская голову ему на плечо.

Я листала.

Сваи подкосились, с утробным чавканьем уйдя в болото, веранда вспучилась,