Маньяк по субботам - Александр Петрович Гостомыслов

бандитского логова и вырвать пленницу из рук негодяев. В этот момент меня окликнули. От неожиданности я вздрогнул и чуть не выстрелил в опера Павлова.

— Попробуй успокоиться, Виктор, — попросил он негромко.

— Как ты здесь очутился?

— Мы поняли — у тебя тут не заладилось, забеспокоились и направились посмотреть, в чем дело. В доме Соснова нашли связанного мафиози, он заявил, что ты обезумел и помчался выручать искусствоведа. Сейчас все подойдут, и мы решим, что делать.

— Беспредел! — закричал на Павлова. — Куда ты смотришь? Черт возьми, это ведь твоя «земля», ты должен быть хозяином. Кто он такой, эта ржавая сволочь?

— На своей «земле» я знаю всех. Этот зверь имеет имя — Геннадий Земцов.

— Почему же он не на нарах, а гуляет на свободе и рвет одежду с женщин, которых пожелает?

— Мой первый учитель, волкодав Олегов, говорил мне, не торопись арестовывать человека, хоть и знаешь о нем много. Арестуешь, и что? Через два дня придется выпускать. Он же над тобой насмеется, придет и скажет: «Съел, дурак!» Авторитет у товарищей потеряешь. Нужно не только знать, нужны доказательства. И тогда он сядет на скамью подсудимых.

— У вас против него нет доказательств?!

— Сейчас проблема даже не в этом. Три месяца назад я его арестовал, предъявил доказательства грабежа. Он все признал и дело передали в суд. Судья внимательно рассмотрела дело и на суде, знаешь, что сказала?.. Заявила, что не может найти одного понятого, который был при изъятии. Я держал Ржавого под прицелом и не знаю, кого привели в понятые. Тот поставил закорючку и ушел. Из-за этой ерунды дело отправлено на пересмотр. Ржавый снова вернулся в Холуй и распоясался еще больше. За целый год судья не вынесла ни одного приговора, все дела отправляются на пересмотр. Обвиняемых выпускаю! под залог или под расписку. Они тут же приходят к своим жертвам и — сам понимаешь…

— Гнать такого судью в три шеи!

Опер развел руками:

— Судья — избранник народа.

— А когда в тебя стреляют, ты можешь ответить пулей на пулю?

— В вооруженного человека можно стрелять без предупреждения.

— Хорошо, я пойду первым, а когда они начнут меня убивать, ты, надеюсь…

До нас донесся стук причалившей лодки, осторожные шаги. В комнату вошли Грай, майор Головатый и сержант Григорьев.

— Что ты тут возишься? — сразу начал ворчать Грай. — Ушел и как в воду канул.

— Именно так и было, шеф. Сгоряча попал в водяную ловушку. — И я коротко рассказал о погребе с водой в доме Соснова.

— Иногда ты начинаешь суетиться и поэтому попадаешь в глупые ситуации, — сделал мне выговор Грай. — Где Ирина и Соснов-младший?

— Со слов Реброва я знаю, что они в этом доме. Ирину я только что видел. Ржавый срывал с нее одежду, она кричала, звала на помощь. Я хотел броситься в окно, но Павлов меня задержал.

— С Ириной понятно, но зачем ему Соснов?

— Ребров сказал, что их взяли как заложников, на случай нашего наезда на них.

Я не мог оторвать взгляд от окна.

— Давайте, пойду первым, а вы меня прикроете.

Грай направил на меня тяжелый взгляд.

— Спять суетишься. Каждый должен заниматься своим делом. Война с мафией — дело милиции. Они за это получают мундиры, оружие, награды, зарплату. Их лечат в престижных поликлиниках, устраивают бесплатные похороны с залпом комендантского взвода.

— Мы останемся в стороне?

— У нас есть клиенты — мы работаем. Нет — узы.

— Сейчас мой клиент — справедливость! А вместо денег я получу удовлетворение! Мне этого достаточно.

— Хорошо, иди, не стану тебя удерживать. Но когда Ирина будет вырвана из лап негодяя, тогда начнется настоящая работа, за которую ты получил аванс от капитана Бондаря. Помнишь об этом?

Я вспомнил наш дом и с грустью улыбнулся:

— Вот сюда бы сейчас нашего рыцаря Жана де Ален-кура. Мафиози достаточно было бы увидеть начищенные до блеска, пышущие жаром стальные латы, и они сразу бы лапки кверху — и сдались.

— Никакого Жана де Аленкура! — решительно заявил опер Павлов, — Это «земля» моя, операцию провожу с мафиози я. Если хотите, можете псуючь.

После небольшого совещания мы начали готовиться к освобождению заложников. Вывернули чугунную плиту из печки, на которой хозяин готовил еду. Плиту вытащили через окно и установили на корме четырехвесельной лодки. Сержант Григорьев проявил сноровку, как технарь, укрепил ее упорами и веревками в наклонном положении. Чугунные кружки и кольца для чугунов и кастрюль вынули, получилась бойница.

Павлов разделся до плавок, намазался подсолнечным маслом, найденным на кухне. Зажал в кулаке свой «макаров», на оружие и руку надел полиэтиленовый пакет, его замотал найденной в инструментах резинкой.

Мы с Граем сели в ботник. Сержант Григорьев в лодку за чугунный лист. Головатый оставался в доме, для прикрытия и как резерв.

Вот Павлов дал знак. Сержант оттолкнулся от дома веслом, выплыл на улицу сквозь ворота, установил лодку щитом в сторону последнего дома. Подгребая веслом так, чтобы не высовываться из-за плиты, подплыл ближе и заорал в круглое отверстие в плите:

— Сдавайте оружие и выходите по одному! Дом окружен специальным летучим отрядом милиции. Сдавайтесь, Ржавый и Фунт!.. Пусть заложники выйдут на крыльцо.

Дом молчал, словно замер. Сержант не утерпел, выглянул из-за щита, посмотреть, в чем дело? В тот же миг со звоном брызнуло стекло, раздался первый выстрел и сержант с истошным криком повалился за спасительный щит.

— Он ранен?! — вскричал Головатый.

Но сержант приподнялся, подправил веслом ход лодки и выстрелил в дом через бойницу. В него начали палить из окна первого этажа и сверху, из чердачной комнатки.

Павлов без всплеска ушел под воду и по дну, невидимый, слоено рыба, поплыл к крыльцу осажденного дома, мимо которого в обе стороны летели пули. Мы с Граем оттолкнули ботник от окна и задами торопливо поплыли к докту сзади. Подтянули лестницу, приставили к крыше, полезли наверх. Наверное, нас не видели, потому что старательный сержант стрелял регулярно, а ему отвечали сразу из двух стволов.

Вот мы с Граем на крыше, осторожно ступаем по шиферным листам. Около открытого чердачного окошка бесновался с пистолетом в руках Фунт, стрелял нервно, почти не целясь. Выбрав момент, изогнувшись дугой, Грай прыгнул ногами вперед в окошечко. Одной ногой выбил пистолет, другой ударил в нос и сбил Фунта с ног. Оба они на полу. Грай, похоже, получил ушибы, стал пассивен. Фунт извивается как уж, одной рукой зажал нос, другой выхватил финку и, привстав, целит Граю в живот. — Но я уже тут, подправляю ему руку, и