Тайна блатной девушки Мурки - Виталий Матвеевич Конеев

она, продолжая идти ему навстречу, что — то вынула из левого кармана плаща. Развернула, не отрывая неподвижного, спокойного взгляда от лица Щербатого. И, продолжая сближаться с ним, медленным движением левой руки девушка подняла вверх и в направлении Щербатого раскрытую книжечку, "корочки". Подняла на уровень лица Щербатого.

— Какая вы странная… — заговорил было Щербатый, приятно улыбаясь красотке, но, вглядевшись в удостоверение, осекся.

И в полной растерянности, остановившись, замигал веками.

Но он остановился только на полсекунды, потому что заметил, как нож с ужасным лезвием скользнул в правую ладонь холодной красотки из её рукава. И как нож крутанулся в её руке, поворачиваемым клинком вперёд.

Щербатый резко отпрыгнул назад и бросился бежать изо всех сил по пустынной утренней улице к своему дому.

Но Диана в два стремительных и лёгких прыжка догнала его и подсечкой сбила с ног.

Он рухнул на асфальт и, перевернувшись на спину, судорожно прикрыл ладонями живот и грудь, уже видя над собой холодное, неподвижное лицо очень красивой девушки и жуткий нож в её руке.

— Подохни, собака! — сказала она жестоким голосом.

И молниеносным движением руки взрезала ему шею от уха до уха.

И, распрямившись, швырнула нож в бурьян перед домом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Туалеты сейчас всюду платные.

А давно ли журналисты, вернувшись из США, потешались в своих очерках над тем, что за океаном — подумать только! — люди платили за отправление естественных нужд? И все смеялись над американцами, и гордо говорили: "Мы не такие!"

А туалеты всегда и весьма зримо говорили своим внутренним и внешним видом о культуре народа.

В СССР было страшно войти в общественный туалет. Горы экскрементов, по полметра высотой, перед входом в туалет, а внутри…

Диана стояла около платного мужского туалета в аэропорту и ждала Женю. Она чувствовала, что кто — то за ней следил. Не просто смотрел. Таких было много. Следил за ней. И, конечно, за Женей.

Мимо неё прошли два парня в туалет. Парни были модно — крупные, с соответсвующими модными выражениями на лицах (кривой ощер). Они не посмотрели на Диану. И скрылись в туалете.

В коридоре никого не было, и Диана быстро направилась к туалету.

Сразу за дверью сидел огромный качок в перчатках. Сбоку от него стоял сейф. Качок покосился на вошедшую Диану и сказал:

— Сейчас посмотрю на таксу.

И он начал перебирать бумаги на столе перед собой.

— Нет. Здесь мой парень. В куртке. Я жду его.

— Всё равно. За проход мимо стола вам надо заплатить, как за пользование туалетом.

Диана выхватила из сумочки купюру и положила её перед качком.

— А бумага отдельно, — сказал качок, смахивая деньги в ящик стола.

Диана пробежала по коридору и распахнула дверь. За ней была длинная комната. И по одну её сторону были невысокие кабинки, а по другую — писсуары. Перед ними стояли два парня. Они заметили Диану. Улыбнулись ей, не прерывая своего дела.

— Женя, — сказала Диана.

Над кабинкой появилась его голова.

— Я уже иду.

Застёгиваясь на ходу, он вышел из кабинки и помыл руки.

Им нужно было пройти через залы, где было много народа. Пройти в накопитель. Скоро должна была быть обьявлена посадка на самолёт "Москва — Хельсинки".

А перед накопителем в узком проходе стояли кабины с таможенниками и охраной аэропорта. Охранники были с автоматами.

Диана не боялась, что её сейчас могли задержать. Она боялась другого…

Диана, глядя вперёд, следила своими большими глазами за людьми, находившимися в залах, через которые она шла с Женей. И так как Диана была настороже, она демонстрировала всем свою ненастороженность.

Шла неторопливо, словно по струне. Грациозно и изящно. Это всеми замечалось. Все оборачивались, смотрели на неё. Смотрели в упор.

И в этот момент она заметила того, кто следил за ней.

Он стоял наверху, на первом ярусе, опираясь рукой о перила, и рассеянно глядел в пространство перед собой. Она уже не раз замечала его. И он, пожалуй, единственный из мужчин не обращал на неё внимание.

"Он из органов, — подумала Диана. — И когда обьявят посадку, пойдёт к охранникам, чтобы всё сделать тихо и незаметно для пассажиров".

— Женя, ты будешь меня ждать?

— Конечно, буду.

— Нет. Я имею ввиду не то.

Он понял, о чём она говорила. И мягко ей ответил:

— Деточка…

— Молчи.

Но она сомневалась в том, что её красивый Женя мог устоять за много лет перед мочалками. Ведь они станут его соблазнять.

Диана очень не хотела, чтобы он соблазнился.

— Женя, если я почувствую, я…

Она знала, что не захочет жить, потому что тот мир, который в её душе назывался "Женей", рассыплется в прах.

Но все те чувства, которые могли бы любую другую девушку потрясти, никак не отражались на её внешнем виде. Лицо Дианы было холодным и бесстрастным. Она шла по залам, как по канату, по струне той трудной, но изящной, танцующей походкой, уверенная в том, что её сейчас могли задержать ОМОН или "спецназ".

И Диана не будет поднимать кипеш.

И такой же походкой уйдёт в машину полиции. И будет счастлива в тюрьме и на "зоне", если Женя будет её ждать.

После обьявления посадки на самолёт Диана и Женя направились в сторону накопителя, приготовив документы. Она заметила, что у него дрожали руки.

— Женя, соберись.

У него дрожали руки совсем по другой причине, и она это знала.

Они прошли таможню и охрану. Остановились в накопителе. Время тянулось очень медленно для Дианы. Оно остановилось.

Но в силу привычки быть всегда настороже Диана изучала тех, с кем она должна была полететь в самолёте.

Диана придержала за руку Женю, когда появилась стюардесса и позвала пассажиров за собой. Они пойдут последними.

Недалеко от входа стоял огромный "Икарус".

Диана и Женя поднялись в него после всех и ушли в конец салона. Сели на заднее сиденье. Автобус поехал по лётному полю к далёкому самолёту финской компании.

Но даже, идя по трапу самолёта, Диана не расслаблялась. Всё могло произойти в последнюю минуту пребывания на родной земле, которая давно стала ей чужой.

Её мир был рядом с ней. Он волновался.

Их места были в хвосте самлёта.

Когда Женя стал застёгивать на ней ремень безопасности, она посмотрела на его руки. И есди бы Диана умела плакать, она бы сейчас заплакала, оттого, что эти руки были живые, рядом с ней.

Самолёт начал свой разбег. И после обычной тряски на бетонной полосе поднялся в воздух и