Двойная ловушка - Яир Лапид

почти незаметно кивнул. Сдаваться без сопротивления мы не собирались. Более высокий полицейский произнес:

– Ну что, гаденыш, много воды утекло.

Я присмотрелся к нему внимательнее и охнул. Его звали Моше Дорианов, но он упрямо называл себя Джонни. Тучный, весь покрытый густыми черными волосами. Даже в полицейских душевых, где собирается не слишком брезгливая публика, его вид вызывал тошноту. Когда я получил звание старшего сержанта, его назначили моим заместителем. Почти сразу я подал начальству рапорт о том, что он берет взятки. Его уволили. Каким-то образом ему удалось остаться в полиции, добившись перевода в окружное управление Тверии, и я думал, что он до сих пор там. Я не очень-то удивился, увидев его. В этом деле каждая мразь из моего прошлого повылезла из щелей. В пабе напротив посетители начали вставать со своих мест и собираться на тротуаре, глазея на нас.

Как выяснилось, работа в Тверии не намного улучшила профессиональные качества Дорианова. Одурманенный предчувствием скорого триумфа, он подошел слишком близко ко мне и перекрыл своему напарнику директрису выстрела. Кроме того, доставая наручники, он переложил пистолет в левую руку. Не повышая голоса, я сказал: «Жаки» – и правой ладонью взял запястье Дорианова в захват. Второй рукой я заломил назад его кисть. Бой с Талем существенно замедлил мою реакцию, а плечо, которое приняло на себя удар, посылало мозгу отчаянные сигналы SOS, но и в этом состоянии я по сравнению с Дориановым был быстр как молния. Он удивленно охнул, а когда полуоборотом на месте я потянул его за собой, ломая ему запястье весом его же собственного тела, он завизжал высоким, почти женским голосом.

Я оставил его горевать над своими травмами, слишком серьезными, чтобы пытаться схватить валяющийся прямо у его ног пистолет, и поспешил на помощь Жаки, который удерживал на весу руку с оружием второго полицейского. Их поза напомнила мне бой между Ункасом и гуроном из предпоследней главы «Последнего из могикан», моей любимой в детстве книге. Понятия чести, о которых там повествуется, в данный момент показались мне не совсем уместными, и я носком сапога ударил полицейского по нижней части спины. Он упал на колени, оставив пистолет в руках Жаки, который быстро его перевернул и стукнул противника рукояткой по голове. Мы бросили эту парочку – подвывающего от боли Дорианова и второго, нырнувшего в мир грез, полный обнаженных красоток. Не говоря ни слова, каждый из нас прыгнул в свою машину, оставив позади ошеломленных зрителей. Вся эта сцена длилась не больше двух минут, но она почему-то придала мне бодрости. Если ты меньше чем за два дня наделаешь дел на три срока за нападение на полицейского, то тебе лучше сохранять бодрость.

Я помчался в Яффу, надеясь, что Дорианов не успел передать в оперативный центр описание моей машины. В доме напротив снова играла музыка, и я улыбнулся про себя, вспомнив новую подружку Жаки.

Рели не спала. Полностью одетая, она сидела на кровати. Когда я вошел, она поднялась и подбежала ко мне. За мгновение до того, как она меня обняла, я вытянул вперед руку и остановил ее. Она замерла, не понимая, что происходит.

– Что случилось?

– Ничего. Просто хочу на тебя посмотреть.

Она наклонила голову в сторону, как грустный кокер-спаниель, и едва заметно улыбнулась. Никогда она не была красивее, чем сейчас. Жаки принес ей черную мужскую куртку и длинный красный шарф, который нашел у себя дома. Жесткий воротник подпирал ей шею, прикрывал подбородок и подчеркивал длинную царапину на виске, оставленную ножом убийцы моей сестры. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, которые даже в полутьме склада светились голубизной. Она сделала последний разделявший нас шаг и прижалась ко мне. Двумя руками она взялась за края шарфа и закинула мне их за голову, притягивая к себе. Ее темные волосы касались моего лица, слегка его щекоча. Ее губы были прохладными и мягкими. Прошло немало времени, прежде мы отпустили друг друга.

– Улыбнись.

– Зачем?

– Мне нравится, когда ты улыбаешься. Ты выглядишь совсем по-другому.

– Мне казалось, я нравлюсь тебе такой, какая есть.

– Ты знаешь, что ты мне нравишься такой, какая есть, но ты так редко улыбаешься.

– Может быть, у меня нет причин для улыбок?

– Улыбнись тому, что мы вместе. Ты очень красивая, Рели.

– Когда я с тобой, я тоже в это верю.

Она отпрянула, придерживая концы накинутого на меня шарфа, чтобы не потерять равновесие, и посмотрела мне в глаза.

– Кравиц сказал, что сегодня все закончится.

– Да.

– Ты уверен?

– Да.

– Ты всех поймаешь?

– Надеюсь.

– «А беззаконные будут извержены и потомство нечестивых истребится».

– Что-то в этом роде.

– Это из Псалтири Давида. Псалом Тридцать шестой. В котором говорится о возмездии злодеям.

– Я бы немножко подправил формулировки, но в целом схвачено верно.

– Только ты можешь сказать, что в Псалтири Давида надо подправить формулировки.

– Пошли. У нас мало времени.

Я оставил машину возле склада и вызвал такси. Пожилой водитель изредка поглядывал на нас в зеркало заднего вида и усмехался. Когда я сказал ему, куда ехать, он на секунду прищурился. Я сидел сзади, обнимал Рели, вдыхал ее запах и смотрел из окна на город. Если в ближайшие часы что-то – что бы это ни было – пойдет не так, это означает, что я вижу эти улицы в последний раз. Когда мы выехали на набережную, полил сильный дождь. Стоящие плотно один к другому отели казались гигантскими динозаврами, а неоновые огни – блестками, прилипшими к их каменным шкурам. Рели озиралась вокруг с тем же любопытством, какое всегда просыпалось в ней на улицах города. Двигаясь на север, мы по улице Ха-Яркон приблизились к старому тель-авивскому порту, по соседству с которым расположен квартал развлечений. Из китайского ресторана в обнимку выходили, смеясь, две пары в дорогих плащах и с зонтиками, защищающими стодолларовые стрижки.

– Хорошо им, – сказала Рели шепотом.

На выезде из города водитель прибавил скорость. Когда мы свернули на шоссе, ведущее к парковке возле «Кантри-Клаба», я бросил взгляд на часы. Час сорок. Я расплатился с таксистом, он пожелал нам хорошего вечера и укатил. Я достал из внутреннего кармана рисунок двухголовой женщины и протянул его Рели. Она недоуменно посмотрела на меня.

– Подарок.

– Спасибо.

Повисло неловкое молчание, которое ни один из нас не решился нарушить.

Жаки уже ждал нас на стоянке. Он был без зонта, зато в широкополой гангстерской шляпе с желтой шелковой лентой. Рядом с ним стоял еще какой-то человек, выше его на несколько сантиметров. Жаки протянул ему пачку «Мальборо», но