Эд Макбейн - Белоснежка и Аллороза

— Да, мы знаем, — сказал Блум.

— Тут такое дело… счет требует минимальной суммы в тысячу долларов. Если сумма на счету вкладчика ниже минимума, мы начинаем отчислять три доллара в месяц. На интересующем вас счету было немногим более восьмисот долларов, теперь эта сумма уменьшилась до семисот девяти долларов и четырнадцати центов. Если у мисс Килбурн остались какие-нибудь родственники, то было бы разумно закрыть счет.

— Мы пока не можем установить, где живет ее мать, — сказал Блум.

— Ну, когда установите…

— Буду иметь в виду, — сказал Блум и, поколебавшись, спросил еще раз: — Так вы говорите, наличными?

— Да, наличными, — ответила она.

Глава 10

Я чувствовал себя подростком в тот субботний полдень.

Когда я в самом деле был подростком, в Чикаго, машиной моей мечты был красный «понтиак» с откидывающимся верхом. Я воображал, как мчусь через Иллинойс и Индиану с откинутым верхом на своем красном «понтиаке». Я представлял себе стройных блондинок, которые — как одна — поворачивали головы и с восхищением смотрели на меня и мою машину. Мои волосы развевались на ветру, широкая улыбка не сходила с лица — больше не прыщавого. Но я водил старую отцовскую колымагу, и то когда он позволял мне, и мои первые победы над женщинами — очень редкие — ограничивались пространством заднего сиденья этого зеленого одра.

Сегодня мне вновь захотелось промчаться на красном, с откидывающимся верхом «понтиаке». Лихо пронестись по дорогам, подъехать к «Убежищу», выскочить из машины, прорваться к сверкающей изумрудной лужайке, где Сара Уиттейкер, стройная и светловолосая, ждет своего Белого Рыцаря, — неуловимого, непобедимого, стремительного как ветер. У моей машины не было откидного верха, зато я ехал с открытыми окнами, и в них врывался день, такой же яркий, будоражащий, как зеленые глаза Сары, ее золотистые волосы и сияющая улыбка.

Я собирался сказать ей, что все будет в порядке. Планы плохих людей будут расстроены, прекрасная Белоснежка освободится от тирании Семи Гномов, которые держали ее у себя в плену. Доктор Циклоп, Распутная Ведьма, Брунгильда, Илзе — все они отступят, а она выйдет на волю свободной, вернется в добрый и счастливый мир людей.

Она была в белом.

И побежала через лужайку, раскинув руки; юбка взметнулась, закрутившись вокруг ее ног, белая полотняная блузка соскользнула с нежного округлого плечика, обнажив его, мелькали стройные ноги, а белые туфельки, казалось, сами перелетали лужайку. На миг представилось, что мы упадем в объятия и, как любовники, долго находившиеся в разлуке, покроем друг друга поцелуями — щеки, глаза и губы, — но Джейк стоял неподалеку, наблюдая за нами.

Сара взяла меня за руку.

— О Мэтью! — воскликнула она. — Вы не знаете, какую радость вы приносите с собой.

— Вы прекрасно выглядите! — выдохнул я.

— Я сидела на солнце, — сказала Сара.

Она все еще держала меня за руку.

— Пойдемте, прогуляемся к озеру. О! Я так счастлива видеть вас, — сказала она, сжимая мою руку, и мы пошли к озеру, тихому и безмятежному, как обычно. Я вглядывался в его воды, надеясь стать свидетелем того, как рука протянется из глубины. Рука, которая держит меч Эксалибур.[18] Она протягивает его рыцарю, приносящему добрые вести, — Белому Рыцарю.

Джейк выбрал место неподалеку, прислонившись к стволу высохшего дерева.

— Так долго тянется время между визитами, — говорила Сара. Она не отпускала мою руку, сжимая ее, словно пытаясь убедить себя, что я реален. — Когда вас нет, я воображаю, что вы идете рядом со мной, я придумываю, что Брунгильда — это на самом деле вы, переодетый сиделкой. Когда я принимаю душ, а она наблюдает за мной, я начинаю верить, что вы смотрите на меня. Ночью, когда я лежу в постели, одна… простите меня, я слишком много говорю… Как вы, Мэтью? Я надеялась, что вы позвоните. Почему вы не позвонили? Если бы вы знали, как я жаждала услышать звук вашего голоса! Вы так мило выглядите сегодня, свежий, подтянутый, вам идет костюм из легкой полосатой ткани. Мне нравится и ваш яркий галстук, это Ральф Лорен? Обещайте, что никогда не измените свою прическу. Я умру, если вы начнете причесывать волосы как Гэтсби,[19] с пробором посредине. Он, кажется, так причесывался, не правда ли? А если нет, то, безусловно, должен был носить прическу с пробором. Слушая мою трескотню, вы, вероятно, подумаете, что мне нравится звук моего собственного голоса. А как вам мой голос, Мэтью? Вы заметили — я не употребила слова «люблю». «Вам нравится, как голос мой звучит? — спросила осторожно девушка?»

— «Мне нравится, как голос ваш звучит», — сказал я.

— Болтаем как плакальщики… — Она улыбалась открыто, совсем по-детски.

— Итак, «что за сокровище, дядя?» Вы помните сцену из «Генриха V», когда французский посол подносит королю дары от дофина и Эксетер открывает ларец, а Генрих спрашивает: «Какой там дар?» И Эксетер серьезно отвечает: «Для тенниса мячи». Я просто обожаю эту сцену, потому что Генрих отчитывает посла, сдерживая ярость. Помните эти строки?

Сара внезапно поднялась, повернулась спиной к озеру, солнце просвечивало ее полотняную юбку, обрисовывая длинные ноги. Она сжала кулачок, приняла величественную позу и заговорила глубоким грудным голосом, совершенно непохожим на ее собственный:

Мы рады, что дофин так мило шутит.Ему — за дар, вам — за труды спасибо.Когда ракетки подберем к мячам,Во Франции мы партию сыграемИ будет ставкою отцов корона.

— А затем он действительно разозлился, Мэтью, — продолжила она своим обычным голосом. — Неужели вы не помните? Он говорит послу, — подождите минутку, дайте мне перевоплотиться.

Сара откашлялась, встала в позу и тем же глубоким, но затаившим угрозу голосом произнесла:

Скажите принцу, что мячи насмешкойОн в ядра пушечные превратил.И тяжким будет для него отмщенье,Что принесут они.

Ее голос неожиданно зазвучал громко и надменно, зеленые глаза потемнели.

…Насмешка этаРазлучит много тысяч жен с мужьями,С сынами — матерей, разрушит замки.

Голос ее упал до шепота, и в нем было больше потаенной угрозы, чем в иных воплях и проклятиях.

И поколения, что в мир придут,Проклятью шутку принца предадут.

— Боже, как я люблю это! — вздохнула Сара. — Разве вас не восхищают люди, которые расправляются с теми, кто позволил себе насмехаться над ними? «Проклятью шутку принца предадут», — повторила она. — Как прекрасны эти звуки, аллитерации,[20] когда заворачивается язык! Попытайтесь, Мэтью. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Проклятью шутку принца предадут, — сказал я.

— Видите?

— Да.

Сара снова уселась рядом со мной на скамью, взяла меня за руку, сжимая ее в своей ладони.

— А теперь скажите мне, как вы думаете, он нас разыграл? — Она опять широко улыбалась.

— Кто?

— Шекспир. Вот эти строки:

Скажите принцу, что мячи насмешкойОн в ядра пушечные превратил.

Имеются в виду действительно теннисные мячи? Или мячи дофина? Я размышляю об этом все время. Снова шокирую вас, а?

— Нет, — сказал я.

— Хорошо. — Она вздохнула с облегчением.

— Вы когда-нибудь думали обо мне? — спросила она неожиданно. — Когда вы не здесь, я имею в виду. А может быть, вы не думаете обо мне, даже когда вы здесь? Кто знает? Может быть, как раз сию минуту вы размышляете о юридическом документе, который должны подготовить, или о возмещении ущерба по гражданскому иску? Так вы думаете обо мне?

— Я думаю о вас.

— Часто?

— Часто.

— Я думаю о вас все время, — сказала она. — Все время. Мысль о вас — единственное, что удерживает меня от настоящего безумия — уподобиться всем здесь сидящим. Вы не представляете, каково находиться здесь, Мэтью. Анна Порнокоролева досаждает мне день и ночь своими планами о новых кинофильмах, которые она снимет, приглашает меня участвовать в них, обещает сделать знаменитой… Бедняга. И Герберт Зимняя Спячка…

— Кто?

— Герберт Хайемс. Я зову его Герберт Зимняя Спячка, потому что он считает себя медведем. — Она вдруг рассмеялась. — Я знаю, трудно привыкнуть к мысли, что человеческое существо способно выдавать себя за медведя, но Герберт действительно так думает. Он просил нас называть его Тедди (медвежонок). Конечно, не сейчас, когда у него зимняя спячка. Он не выйдет из этого состояния до мая, когда зима пройдет и его шубка, как говорит Герберт, вновь станет пушистой и густой. А пока он ни с кем не хочет разговаривать. Вы же не можете разговаривать с медведем, который залег на зиму, — это нарушит его сон, он потеряет месяцы и месяцы, а в это время он растет. Это его выражение. «Драгоценное время». Если вы приметесь доказывать ему, что шубка медведя бывает толстой и пушистой именно зимой, когда медведь нуждается в такой шубе, Герберт возразит: «Что вы знаете о медведях?» Старина Герберт окончательно чокнулся.