Маньяк по субботам - Александр Петрович Гостомыслов

все было интересно. Потом, набрав опыта, стали оценивать свои силы и конкурентов, увлеклись борьбой. Теперь я получаю удовольствие от самого процесса выставки и конкурса, независимо оттого, получит моя кошка награду или нет. Я слышала, что вы большой патриот, поэтому обратите внимание прежде всего на сибирскую кошку.

— Но москвичи, с которыми я тут беседовал, заявили, что такой породы нет!

— В огромной нашей стране много еще неописанных, незарегистрированных и неизученных кошек! Нс наш клуб этого терпеть больше не хочет. Ведь даже в Петербурге на улице можно найти удивительную, необычную кошку и начать выводить новую породу. Мы прежде всего стараемся изучить и защитить аборигенных кошек нашей страны: сибирских, невских маскарадных, бобтейлей и других, еще не узнанных.

— Но мне трудно отличить сибирскую от американского мейкуна и от лесной норвежской кошки.

— А вы присмотритесь. Сибирскими в просторечии называют у нас всех пушистых кошек, но они не все настоящие сибиряки. Эти кошки нашего клуба уже выставлялись за границей и привозили медали. Уже в Германии есть филиал нашего клуба для выведения чистопородных сибиряков.

— А карелки где?

— Вот, смотрите — короткохвостые кошки, домашние рыси, крепкие, сильные, живучие звери. Корпус сильный, короткий, задние ноги заметно длиннее передних. Остаток хвоста от 2 до 12 сантиметров. Шерсть плотная, любого окраса. Карелку мы тоже демонстрировали на международных выставках.

Ирина не уходила и не проявляла нетерпения, значит ей что-то нужно от меня. И я продолжал задавать вопросы:

— Теперь можно взглянуть на невских маскарадных?

— Наша гордость — украшение выставки! Вариэта сибирских кошек самостоятельно возникла в недрах естественной петербургской популяции. По окрасу похожа на реголдов или тряпичных кукол, ее так Я хотели назвать. Но реголды вялые, не умеют охотиться, выставочная порода. А невские — бойцы и охотники, какие из них куклы? Смотрите — темная маска на бледном «лице», бежевый «плащ», белые «сапожки» и «перчатки» при темном фраке — прекрасный маскарадный костюм. Это память о невских маскарадах. Мы нашли эту кошку на Литейном проспекте.

— Новая порода кошек на Литейном проспекте? Трудно поверить. А вот недавно Грай… — я прикусил себе кончик языка, едва не выболтав, что шеф звонил в Астрахань.

— Так что вы хотели сказать? — поинтересовалась Ирина.

— Получил забавное письмо.

— Знаю, две дерущиеся кошки.

— Кто вам сказал?

— Кошачий мир тесен. Нельзя ли взглянуть? Может быть, я разгадаю вашу тайну.

По инструкции Грая, мы должны были показывать это письмо всем, кто им заинтересуется. Может быть, нащупаем ниточку, которая приведет к успеху. Я вынул из кармана ксерокопию рисунка и дал Ирине. Она не улыбнулась портретному сходству Грая и белой кошки. Про черную сказала:

— Куница. Я так и думала.

В центре зала шла продажа. Женщина держала на ладони дымчатого курчавого котенка… Даже усы у него были завиты.

Один из покупателей отозвал Ирину в сторону, для консультации.

— Это королевская кошка, или реке, — рассказывала хозяйка котенка. — Первый раз таких нашли в Чехословакии, признали их шерсть чесоточной и уничтожили. Предок моего котенка появился на свет в Англии, в Корнуэлле, в пятидесятом году. Его хозяйка была селекционером, разводила кроликов рексовых, королевских. У ее белой домашней кошки появился один котенок с кремовой, завитой в локоны шерстью, хозяйка обратилась к генетикам, занимавшимся разведением кошек. Чуть позднее рексовых котят нашли в Германии, а недавно наш клуб обнаружил уральского рекса.

После разговора с Ириной возвратился покупатель, передал хозяйке пачку денег, забрал котенка.

— Деньги туда, деньги сюда, — прокомментировала Ирина покупку. Она явно потеряла интерес к беседе со мной. Напомнила: — Не пропустите самое интересное, в конце дня награждение победителей, — и ушла, ступая быстро, энергично. «Можно ли подозревать Ирину в убийстве сразу трех человек», — спросил я себя и не смог ответить.

По радио называли номера, под которыми зарегистрированы кошки. Шувалов, услышав свой номер, взял Елисея и пошел в конец зала. Я сразу за ним, чтобы не потерять в сутолоке. В большой комнате за столом сидела пожилая финка Хамиляйнен — судья международной квалификации. Мне объяснили, что у нас в стране нет еще ни одного судьи такого высокого ранга. Рядом, в помощниках, сидели Ирина Харитонова и еще один молодой ученик.

Со стола судьи унесли очередного кота, подбежал толстячок-обслуга, из пульверизатора брызнул на стол, на руки судьям, протянул бумажные салфеточки.

Одетый в белый халат стюард взял кота у Шувалова, поставил на стол судье, на влажное пятно. Не зря мы кормили Елисея витаминами, расчесывали гребешками и щеткой. Шкурка кота словно испускала голубое сияние, так вспыхивают зарницы на темном ночном небе.

— Ой! — восторженно вскрикнула финка, ощупала кота от морды до кончика хвоста, нет ли где изъяна, измерила, полюбовалась и на прощание чмокнула в лоб. Улыбнулась, стала заполнять карточку.

Шувалов стоял в сторонке, вместе с другими хозяевами кошек, и смотрел то на своего любимца, то на судью. Стюард отдал кота Шувалову и тот отнес Елисея обратно в клетку.

Вернувшись в зал, я стал оглядываться, где же Грай? Я его потерял в самом начале, думал, что вот-вот объявится, но не дождался и стал искать. За клетками у стены сидели на низеньких спортивных скамеечках финны, пили кофе, расчесывали котов. В одном из этих финнов, в немыслимой кожаной куртке, которая прикрывала раненую руку, в лохматой, надвинутой на глаза шапке, я с трудом узнал Грая. Он сидел среди финнов словно свой и пил кофе из огромного китайского термоса. Поняв, что разоблачен, он ехидно усмехнулся и подозвал меня кивком головы. Я пробрался к нему и присел на корточки.

— Опасаетесь, что кота могут украсть на выставке?

— Все возможно. Шувалов здесь величина, его часто отзывают, кот остается без присмотра. Хорошо бы попробовали украсть сейчас! — он ударил кулаком по колену. Здесь бы и делу конец! Но… пока я сижу в засаде без толку.

В шестнадцать часов, когда в зале еще во всю бурлил поток зрителей, продолжались охи и ахи, часть любителей кошек собралась в конце зала со своими питомцами. Все так же поодаль стоял стол, за которым восседала Хами-ляйнен. С одной стороны к ней подсел судья англичанин, с другой — Ирина Харитонова, оба — судьи международной квалификации. Вдоль другой стены стояли в белых халатах стюарды.

Диктор называл номер, стюард брал у хозяина кошку под передние и задние лапы, чтобы она не могла вырваться или укусить, и поднимал вверх, показывая зрителям и судьям.

Лучшим кошкам давали «цац» — своеобразную медаль за красоту, присваивали звания.

Дошла очередь до шуваловского кота. Строгая блондинка взяла Елисея и подняла