Эд Макбейн - Белоснежка и Аллороза

— А вы не припоминаете, кто купил у вас машину? Ту, что принадлежала Саре. «Феррари».

— К сожалению, нет. Хотя, уверена, счет где-то лежит. Но, откровенно говоря, я не вижу, какое отношение имеет машина Сары к вашим попыткам вызволить ее из «Убежища». Мистер Хоуп, я вновь предостерегаю вас. Действуйте осторожно. Если вы преуспеете и Сара покинет «Убежище», а затем причинит себе вред, — вы получите врага на всю жизнь. Я могу быть грозным противником.

Она взяла свою чашку.

— Чай, кажется, остыл, — заметила она.

Я воспринял эти слова как сигнал к окончанию нашего разговора.

— Благодарю вас, что уделили мне время, — сказал я. — Весьма признателен за ваш рассказ.

— Это доставило мне удовольствий. — Она вздохнула. — Патриция проводит вас.

Я оставил ее сидящей у берега. Она смотрела на воду. Я прошел через застекленную дверь. Патриция спускалась вниз по лестнице.

— Вы уходите, мистер Хоуп? — спросила она.

— Да.

— Сегодня чудесный день, не правда ли?

— Великолепный.

Мы вместе пересекли комнату и подошли к выходу. Она открыла мне дверь и отступила в сторону. Прежде чем снова выйти на солнечный свет, я спросил ее:

— Патриция, что-то случилось с дверью?

— Что, простите? — откликнулась она.

— С теми застекленными дверьми… Что-то, кажется, встревожило вас.

— С застеклен… О! Нет, сэр, ничего особенного. Мне показалось, я заметила пятно на одном из стекол, хотела получше разглядеть его. Стекло… иногда солнечный свет помогает обнаружить пятно, а если повернуть под нужным углом…

— Ясно, — сказал я. — А было там пятно? Стекло было испачкано, Патриция?

— На нем не было ни единого пятнышка, сэр, — ответила она.

Мой друг Фрэнк — эксперт по части женщин. Он также эксперт по бракам и разводам. Фрэнк сказал мне, что многие женатые мужчины — себя он, естественно, исключает — фантазируют, занимаясь любовью со своими женами, — наделяют их чертами других женщин. Фрэнк утверждает, что знал нескольких мужчин, которые воображали, что занимались любовью с тремя, четырьмя и даже с пятью женщинами в течение десяти минут любви со своими женами. Фрэнк затеял этот разговор, потому что я просил его прочесть соглашение, подписанное Сьюзен и мной. Я просил его сделать это к тому времени, когда я вернусь из дома Уиттейкеров.

Мотивация моих поступков в действительности очень проста. Я прочел соглашение и хотел, чтобы Фрэнк оспорил мои доводы. Я не сказал, что мне нужны его возражения. Я сказал лишь, что Сьюзен грозится отправить Джоанну в школу штата Массачусетс и мне хотелось бы знать, дает ли соглашение ей такое право. Именно тогда Фрэнк пустился в рассуждения о браках и разводах, о мужчинах, склонных к фантазиям.

— Когда ты женился на Сьюзен, ты воображал себя с другими женщинами? — спросил он.

— Не твое дело, — оборвал я.

— Я так понял, у тебя сейчас интрижка…

— И это не твое дело.

— Я спрашиваю, мечтал ли ты об Эгги в то время, когда занимался любовью со Сьюзен. Я спрашиваю — ты представлял себя с другими женщинами?

— Да, — ответил я. — Я представлял себя с Леоной.

Леона — жена Фрэнка.

— Не нахожу это смешным, Мэтью, — буркнул Фрэнк и, схватив соглашение, вылетел из конторы.

Позже, ночью, в постели с Терри Белмонт, я представил себя с Сарой Уиттейкер.

Мой партнер Фрэнк был бы, вероятно, удивлен: я даже не был женат на Терри. Но сам я не удивился. Что это было? — не знаю. Двуличие? Измена? Нечто безнравственное? По всем нормальным стандартам Терри Белмонт была превосходной, желанной, темпераментной женщиной. Но когда я держал ее в объятиях, губы Сары приближались к моим, ее грудь устремлялась к моим трепещущим рукам, ее ноги…

Когда зазвонил телефон, я вздохнул с облегчением.

— Не подходи, — сказала Терри.

Я взял трубку.

— Хэлло?

— Мэтью? — спросил Фрэнк.

Мой партнер Фрэнк считал, что я не умею обращаться с женщинами. Основание: те, кто мне звонят, частенько застают меня в постели с женщиной. Если бы я знал, как обращаться с женщинами, говорит Фрэнк, мои абоненты не всегда заставали бы меня в самые рискованные моменты. Не вижу связи, но следует признать, что мне и впрямь часто звонят в то время, когда я лежу в постели с представительницей противоположного пола.

— Не могу поверить, что ты подписал эту штуковину, — обрушился на меня Фрэнк. — Ты адвокат или сантехник?

Я ничего ему не ответил.

— Адвокат не подписал бы этого, — горячился Фрэнк. — Или я снова позвонил не вовремя?

— Нет, нет, — пробормотал я. — Просто сижу, читаю…

Лежавшая рядом Терри покрутила головой.

— В таком случае отсылаю тебя к странице первой, параграфу первому. Ты слушаешь, Мэтью?

— Слушаю, слушаю.

— Страница первая, параграф первый, — повторил Фрэнк. — Озаглавлено: «Раздельное проживание супругов». Я готов процитировать, Мэтью. Цитирую: «Закон дает право каждой из сторон жить отдельно, выбирая себе местожительство в таком месте или таких местах, которые каждый выберет для себя, и каждая из сторон должна быть свободна от любого вмешательства, ограничений…» И так далее, и так далее. Это значит, что Сьюзен может жить там, где ей заблагорассудится, черт возьми!

— За исключением тех случаев, о которых говорится ниже, — сказал я.

— Мы еще перейдем к этому, — произнес Фрэнк. — Ты осознаешь, конечно, что предоставил Сьюзен право опеки над дочерью.

— Я осознаю это, Фрэнк.

— Прекрасно. Ты избавил меня от чтения параграфов шестого и десятого, где говорится об опеке и посещениях.

— Да, Фрэнк.

— Ты уверен, что я позвонил вовремя? — осведомился Фрэнк.

— Да, да, я ничем не занят.

Терри снова зашевелилась.

— Тогда обращаю твое внимание на страницу третью, параграф пятый, озаглавленный: «Дополнительная помощь ребенку». Цитирую: «Вдобавок к вышеупомянутым выплатам муж соглашается оплачивать обучение в частной школе, включая расходы на образование, книги, канцелярские принадлежности, одежду и транспорт, если нет удобного общественного транспорта». «Частная школа», как уже упоминалось, подразумевает любую частную дневную школу или школу-интернат. Так вот, Мэтью, это первый реальный узел в петле, которую палач набрасывает тебе на шею. Я не могу поверить, что ты действительно подписал этот документ.

— Но я подписал.

— Очевидно.

— Да.

— Скажи, ты действительно мечтал о Леоне, когда женился на Сьюзен?

— Нет.

— Хорошо. Второй узел в том же параграфе, страница четвертая. «Жена должна советоваться с мужем относительно выбора школы-интерната или колледжа…»

— Все точно, Фрэнк. Я думаю, что едва ли Сьюзен, которая извещает меня, что намерена отослать Джоанну в школу, будет сове…

— Попридержи коней, дружище. Могу я продолжать?

— Пожалуйста.

— «…должна советоваться с мужем относительно выбора школы-интерната или колледжа для ребенка». Ты готов? Ага, вот. «Муж не должен возражать против любого выбора жены относительно местоположения школы». Точка, конец цитаты. Оставляю Мэтью Хоупа раскачиваться в воздухе, на виселице.

— Я уверен, что там есть кое-что относительно честных переговоров…

— Да. Но это относится только к праву навещать ребенка, если Сьюзен вдруг уехала бы куда-нибудь за пятьдесят миль от Калузы. Но она никуда не уезжает, а только посылает Джоанну в школу. И ты не вправе оспаривать ее выбор, если он касается географических координат. Она может отправить ее на Северный полюс, если захочет.

— Благодарю.

— Я только вестник короля, — прогудел Фрэнк. — Ты сам подписал это дерьмо?

— Да, — буркнул я.

— Мне очень жаль, Мэтью. Правда. Но не думаю, что у тебя есть возможность настоять на своем.

— О’кей, Фрэнк. Спасибо. Большое спасибо.

— Доброй ночи, — сказал он. — Приятных сновидений.

Я повесил трубку.

— Снова о твоей дочке, да? — спросила Терри.

— Да.

— Она, кажется, редкая стерва — твоя бывшая жена.

— Да, — сказал я.

— Почему ты не поцелуешь меня? И не выбросишь все это из головы?

Я поцеловал ее.

Я поцеловал Сару Уиттейкер.

Терри Белмонт была женщиной, которая немедленно выпаливала все, что приходило ей в голову.

Она отодвинулась от меня.

— Ты не со мной, — сказала она.

Я не ответил.

— В чем дело? — спросила она. — У тебя другая?

— Терри…

— Ничего, ничего, — сказала она. — Все в порядке.

Она уже вылезла из постели.

— Я хочу сказать, никаких обязательств не было, правда?

Она одевалась. Одежды было не так уж много. Она не носила ни лифчиков, ни панталон. Натянула свое узкое платье, всунула ноги в туфли на высоком каблуке.

— Позвони мне, когда разберешься, о’кей? Мне бы хотелось снова встретиться с тобой, Мэтью, но только если ты будешь со мной, а не где-то за миллион миль отсюда.