Закон подлецов - Олег Александрович Якубов

class="p1">— Ни о какой дорогостоящей сделке я понятия не имела, я вообще не знала, по какой цене мне предстоит купить эти земельные участки. Все разговоры о покупке земли были чисто предположительными. А доверенности оформляла потому, что мне сказали, что эти люди — профессиональные риелторы и оформление участков их специальность, они работают в фирме, которая этим занимается. Для чего, с какой целью мне было с ними знакомиться? Я не понимаю, в чем меня обвиняют. Единственное, что я сделала — оформила нотариальные доверенности. Но это, как мне известно, закону не противоречит.

Пропустив реплику подследственной Лисиной мимо ушей, старший лейтенант снова, собрав документы в папку, в очередной раз удалился. Ганибалову уже начала раздражать его манера бегать к ней чуть ли не после каждого вопроса. Но, сдержав раздражение, Полина Андреевна похвалила: «Молодец, что зашел. В принципе на сегодня можешь закругляться. Но перед тем, как ее отпустишь, обязательно произнеси, так, вроде между делом, фразу, что нам, мол, хорошо известно, кто твой отец.

— А кто ее отец? — вырвался у следователя необдуманный вопрос. О чем он тут же и пожалел.

— Ступай, лейтенант, и делай, что тебе говорят. Придет время, узнаешь, кто отец. Если надо будет, — сказала, как отрезала Ганибалова.

Следователь вернулся к ожидавшим его подследственной и адвокатам, достал бланки протокола допроса и не нашел ничего лучшего, чем, ни к селу ни к городу, брякнуть, обращаясь к Саше Лисиной: «Вы напрасно все отрицаете, нам хорошо известно, кто ваш отец. Я бы настоятельно вам советовал не скрывать его участия в незаконном оформлении земли. Иначе вы рискуете лет эдак десять ваших деток не увидеть».

Это уже была прямая угроза. Ко всему еще и шантаж. Но тут за него взялись адвокаты, да так основательно, что ему пришлось кое-что вспомнить из Уголовно-процессуального кодекса. Впрочем, спуску эти двум «шибко умным адвокатшам» он давать не собирался. Сложил свою щегольскую, специально перед поездкой в Москву приобретенную папочку, непререкаемым тоном заявил: «На сегодня допрос окончен», — и нажал кнопку вызова конвоя, отправляя Сашу в опостылевшую камеру.

«Канибалова», продолжавшая за всем этим наблюдать, увидев, как топорно выполнен ее приказ, и не сомневаясь, какие жалобы сейчас накатают дотошные защитники, в сердцах сплюнула и про себя решила больше этого болвана к Лисиной не подпускать. Пусть других допрашивает, или бегает по мелким поручениям — работы хватит. А здесь кто-то посообразительнее нужен.

***

Прошел целый месяц, а то и больше, когда Сашу снова вызвали на допрос к следователю. Формально все это время следователи занимались проведением «следственно-разыскных действий», фактически издевались над человеком, без вины и всяких на то оснований закрытым в тюремной камере.

— Сегодня допрос будет проводить руководитель следственной группы, — предупредила адвокат Быстрова Сашу и, заглянув в свой блокнот, прочитала, — капитан Чередина Наталья Валентиновна. Командирована из Ростова.

— А я слышала, что она последнее время в Таганроге работала, — уточнила Смирницкая. — Какая-то, вроде, у нее была в Ростове грязная история со взяткой и пришлось ей от Ростова-папы «на сто первый километр» откатиться — до Таганрога.

В этот момент в допросную вошла молодая женщина в мундире капитана. Внешность ее ну никак не соответствовала строгому форменному костюму. Окрашенные в белый цвет пышно рассыпанные по плечам волосы, не в меру яркий макияж, рискованно короткая юбка, туго обтягивающая пышные бедра, блузка, пуговицы которой, казалось, под напором мощной груди вот-вот рассыплются в разные стороны. Заговорила она с певучим неистребимым южным акцентом, не оставляющим сомнений, откуда эта размалеванная «кукла» родом.

«Наташа из Ростова это далеко не то, что Наташенька Ростова», — вспомнилось Саше давно от кого-то услышанное.

Поначалу вопросы у Черединой практически ничем не отличались от тех, что месяц назад задавал незадачливый следователь Колчак: кому выписывала доверенности, кого знаешь, с кем общалась?

— Послушайте, Лисина, — решительно заявила Чередина через час допроса. — Вы с вашими адвокатами выбрали совершенно неверную тактику поведения. Напрасно все отрицаете. Вы совершили тяжкое преступление, к тому же по предварительному сговору с другими лицами, нанесли государству серьезный материальный ущерб на десятки миллионов рублей…

— Товарищ капитан, я не могу допустить, чтобы с моей подзащитной продолжался разговор в подобном тоне, — решительно заявила Тамара Геннадьевна. — Позвольте вам напомнить, что в ваши функции входит сбор доказательств вины, но отнюдь не обвинение. Вину моей подзащитной может признать только суд, так что не надо брать на себя функции судьи.

И тут Наталья Валентиновна показала, что умеет ходить не только прямо.

— Ну, ладно, ладно, госпожа адвокат, что вы, право, завелись с пол-оборота, — промурлыкала она примирительно своим ростовским говорком. — Посудите сами, если принять версию вашей клиентки, то она ни о чем, что ей предъявляется, даже слыхом не слыхивала. Но так же не бывает, потому что так не может быть.

— Известная формула: этого не может быть, потому что этого быть не может. Тем не менее так оно и есть! — решительно возразила Тамара Геннадьевна. — Именно полное отсутствие вины нашей подзащитной мы и пытаемся вам сегодня доказать. Мы, адвокаты, и наша доверительница категорически не согласны с предъявленным Александре Сергеевне Лисиной обвинением и намерены опровергнуть каждый его пункт.

— Ну как же, как же, — и Чередина с нескрываемым сарказмом поинтересовалось: — А если вы уж такие во всем невиновные, то зачем, спрашивается, Лисиной аж два адвоката? Кстати, я слышала, что уже и третий появился. Я не ошибаюсь?

— Нет, вы не ошибаетесь. Родственники Александры Сергеевны считают, что ее будут защищать три адвоката. Как вам, должно быть, известно, закон количество адвокатов не регламентирует. А вот ваши непонятные намеки…

— Я здесь на службе и намекать не собираюсь, а твердо излагаю свою позицию, — отрезала следователь. — Не вы одни закон изучали. Если вам что-то не нравится, пишите жалобу, — в ее тоне нескрываемо звучало такое пренебрежение, что было ясно — никаких жалоб она не боится.

Адвокаты уже привыкли, что в стране, где правосудие давно превратилось в кривосудие, где довлеет не его величество Закон, не презумпция невиновности, а презумпция виновности и принцип «прав тот, у кого больше прав», их деятельность носит теперь явно второстепенный характер. По многолетнему опыту работы и Тамара Быстрова, и Наталья Смирницкая знали также и то, что любой конфликт со следователем в итоге может отразиться на их подзащитной. Следаки давно уже не гнушались сводить счеты с подследственными. А методов и способов сделать и без того тяжкую теремную жизнь невыносимой у них было предостаточно.

***

— Продолжим, — предложила Чередина как ни в чем не бывало. — Итак, Лисина, вы утверждаете, что с риелторами