Белая ложь - Данил Харченко

ровно, будто на собрании, и не выпускала из рук свою золотую ручку Parker. — Но почему мы тогда не придали этому значения?

— Клэр всегда нервничала перед Рождеством, — Джиневра опустила взгляд. — Это казалось частью её характера, не поводом для паники.

Лора зевнула так громко, что их разговор прервался. Девочки синхронно повернули головы к ней.

— Я хотела рассказать кое-что, — небрежно бросила Лора, играя с блестящей застёжкой на своём пальто. — Я листала дневник.

— Без нас? — Одри вскинула бровь, её голос стал холоднее обычного.

— Ну, вы же без меня его уже читали, — Лора скривила губы в лёгкой обиде и снова зажевала конфету. — Так вот. Вы заметили, что несколько страниц было вырвано?

Джиневра замерла, посмотрела на остальных. Все синхронно покачали головами.

— Я не знаю, что там было, но на следующих страницах в некоторых местах остались продавленные следы от ручки. Я взяла карандаш и аккуратно затенила. И знаете что? Там оказались сердечки и что-то про свидание. Думаю, речь шла о медвежонке.

Одри закусила губу, а Вероника села ровнее.

— Если этот медвежонок действительно взрослее, и это кто-то из преподавателей, то он вполне мог быть причастен к убийству Клэр, — пробормотала Вероника. — Может, он встречался со всеми этими пропавшими девчонками.

— Это насколько же он стар, если первое убийство датировано ещё пятидесятыми? — Джиневра подтянула очки повыше, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Он мог быть студентом тогда, а потом вернуться сюда как преподаватель. Чтобы иметь доступ к новым жертвам. Этот псих явно зациклен на популярных девчонках «Хиллкреста», — Лора откинула прядь светлых волос за ухо.

И тут, как по сигналу, сверху прямо в центр их круга упал листок бумаги. Девочки вздрогнули.

— Чёрт… — Джиневра резко подняла голову. На верхних мостках что-то мелькнуло. Красная ткань, короткая вспышка, и металлический топот удаляющихся шагов.

— Эй! Смотрите! — Джиневра вытянула палец вверх.

Но когда остальные посмотрели — там уже было пусто.

— Что ты увидела? — голос Одри сорвался.

— Что-то красное, кусок ткани, — сказала Джиневра. Она чувствовала, как в груди всё сжимается. — Совсем недавно за мной следили. И тоже кто-то в красном.

— Господи, — Вероника отшатнулась. — Скажи, что ты шутишь.

— Нет, — Джиневра выдохнула. — Похоже, преследователь действительно существует.

Лора подняла листок.

— Что в письме?

Джиневра осторожно развернула его. На неровных строчках, будто выцарапанных дрожащей рукой, было написано:

«Тик-так, Джиневра, время идёт, скоро и твой черёд».

— Боже! — Вероника вскрикнула, едва не уронив журнал. — Джинни, тебе нужно уехать отсюда. Немедленно!

— Он явно выбрал тебя целью, — голос Одри задрожал, но она старалась выглядеть собранной, оглядывая пустой актовый зал.

Джиневра почувствовала, как горло сжало. Сердце билось так сильно, что казалось, его слышат все. Может, ей и правда пора исчезнуть из «Хиллкреста».

Глава 11. Секретарь — от слова секрет.

После отъезда Джиневры из «Хиллкреста» все хлопоты по подготовке к весеннему балу легли на плечи девчонок. Вечером библиотека выглядела особенно торжественно: высокие окна пропускали золотой свет от закатного солнца, полированный паркет блестел, а старые дубовые шкафы с книгами отдавали запахом пыли и воска.

Вероника и Лора устроились за длинным столом из тёмного дерева. На столе лежали рулоны тюля, ленты и блокнот с черновиками идей. Девочки спорили, как лучше закрепить ткани над танцполом: провести их сквозь стеллажи второго яруса или закрепить вдоль балконных перил.

Одри сидела чуть в стороне, склонившись над дневником Клэр. Тонкие пальцы перелистывали страницы. За три дня она почти дочитала его до конца — оставалось всего несколько страниц. Чем ближе была последняя запись, тем тягостнее становилось ощущение, что вместе с ней оборвётся и голос подруги.

Она заметила: чем ближе к финалу, тем более размашистым становился почерк Клэр. Строчки шли неровно, буквы съезжали вниз, словно писала она поспешно, в смятении. В каждом росчерке чувствовалось беспокойство.

И это мгновенно вернуло Одри к воспоминанию.

19 декабря 1983 года. Западный коридор «Хиллкреста».

Автомат с газировкой гудел, выбрасывая металлические банки. Коридор был пуст, пахло мелом и дешёвыми духами, которыми щедро поливались студентки после занятий.

Клэр, сияя как всегда, вытаскивала из автомата банку колы и в полголоса спорила с Одри о нарядах для рождественского бала.

— Я решила надеть красное платье с пайетками. — Она подмигнула и, приподняв подбородок, произнесла это почти торжественно. — Я купила его в Париже ещё весной. Оно всё это время ждало своего часа.

— Красное? — Одри усмехнулась и поправила широкие плечики на своей форме. — А я подумываю над зелёным, мама привезла из Милана.

— Где она теперь? — спросила Клэр, нагибаясь за банкой диетической колы, которая упала на пол.

— В Ленинграде, — Одри закатила глаза. — Открывает новый бутик. Пишет открытки, будто мы в разных мирах.

Клэр собралась что-то ответить, но сзади подошла Оливия, секретарь директора — строгая девушка в узкой юбке и с короткой стрижкой. Она хлопнула Клэр по плечу. Та резко дёрнулась, и её лицо на секунду словно изменилось: улыбка исчезла, в глазах мелькнула тревога.

— Клэр, мне нужно с тобой поговорить, — сказала Оливия сухим тоном, переводя взгляд на Одри. — Наедине.

— У меня дел полно, — Клэр прижала банку к груди и шагнула ближе к подруге. — Давайте потом.

— Речь о кассетах, — продолжила Оливия. — Тех, что должны попасть в кабинет мистера Роджерса. Если их не сдать сегодня, завтра первокурсники останутся без киноночи.

Слово «кассеты» прозвучало слишком отчётливо, вырвавшись из остального предложения.

Клэр побледнела. Она сглотнула и вдруг поспешно повернулась к Одри:

— Подожди меня в столовой через полчаса. Возьми мне йогурт. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.

Они дошли до комнаты секретаря. Клэр ещё раз обернулась и помахала рукой. В этом лёгком жесте тогда не было ничего необычного, но теперь Одри казалось, что в нём таился немой знак беды.

* * *

— Эй, Одри! — голос Вероники вывел её из воспоминаний. Та стояла на стремянке посреди библиотеки, в руках у неё блестела катушка серебристой ленты. — Можешь кинуть мне вот эту синюю ленту?

Лора в этот момент перетаскивала коробку с гирляндами и бубнила что-то про то, что вся работа упала на них, а парни снова где-то шляются. За соседним столом две первокурсницы раскладывали карточки с планом рассадки и тихо спорили о том, кого посадить рядом с баскетболистами. В углу Мэтт Уоррен спорил с библиотекаршей насчёт бронирования стола для комиссии.

Одри подняла со стола синюю ленту и протянула её Веронике, которая, балансируя на верхней ступеньке стремянки, старательно закрепляла белый тюль к деревянным балкам под потолком. Лампы дневного света в библиотеке гудели, словно перегревались, а