Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

но тут надо приложить усилие. Наш убийца ноги своей жертве ножовкой отпилил. Видишь, какие края рваные? А после пытался ножиком суставчик аккуратненько отделить.

– Получается, сексуальный мотив отпадает? – ответил на неозвученный вопрос Петренко. – Значит, этому гаду были ее ноги нужны? Так это же…

– Ага, наш сумасшедший писатель воскрес, – подтвердил догадку следователя Исаев.

– Твою дивизию! – Петренко поднялся на ноги и еще раз окинул взглядом место преступления. – И этот знак… Ты эту чертовщину как-то объяснить можешь?

– Чертовщину объяснять – твоя работа. Мое дело улики изучить и тебе отчет предоставить, – ответил с кривым смешком Исаев и тоже поднялся. – Время смерти примерно с полуночи до трех утра двадцать четвертого июня. Ноги отпилены посмертно, причину смерти скажу после вскрытия.

– Получается, она первая? Где остальные девочки?

– Пока не нашли, – ответил эксперт.

– Ох, Исаев, не порадовал ты меня, – схватился за голову Петренко. – Есть вероятность, что остальные девочки еще живы?

– Ты записи Иволгина внимательно читал? Девочки должны быть убиты при полной луне, все вместе в один день. А полнолуние у нас было… – Исаев прервался, давая возможность Петренко самому ответить.

– Три дня назад – двадцать четвертого. Надо в Москву доложить. Сейчас понаедет начальников, – махнул рукой Петренко. – Получается, он сначала вдову того, ножичком, и сразу за дочек ее взялся? Так, стоп! Ну не мог же Иволгин действительно воскреснуть? А значит, убийца изучил его обряд? У него что, доступ к бумагам писательским был? Козимов! – подозвал он участкового. – Составь-ка мне список всех, кто к бумагам Иволгина отношение имел.

– Так, товарищ майор, список внушительным получится. Все читали его записи, еще смеялись, что сумасшедший. И в поселке слухи ходили.

– И в управлении каждая собака посмеялась над ритуалом, – добавил Исаев.

– Так, отставить разговорчики, – строго оборвал коллег Петренко. – Сказано – составь, значит, ноги в руки и вперед.

– Есть, товарищ майор, – ответил Козимов и скрылся из вида.

– Вот тебе и посмеялись, – вполголоса проговорил Петренко, раздумывая о чем-то. – Ты знак на земле сфотографировал?

– Так точно, товарищ майор, – отчеканил Исаев.

– Ты мне еще позубоскаль, – недовольно бросил следователь. – Пойду со свидетелем пообщаюсь, а ты повнимательнее, иначе москвичи мне башку открутят. Жду отчета, и не тяни, сам понимаешь, сейчас набегут начальники.

* * *

Я слушала рассказ Петренко молча. Егор тоже не произнес ни звука, что было на него не похоже. Наверняка, как и я, пытается сопоставить прочитанное в бумагах отца со словами следователя, ищет нестыковки, но Петренко не вдавался в подробности. Сказал, что вообще-то не имеет права обсуждать детали дела с гражданскими.

Вторую жертву – Ларису нашли на старой заброшенной подстанции без рук. Автомобиль Петренко остановился у явно заброшенных, но все еще крепких ворот. Мы вышли из машины, пролезли через отогнутые металлические прутья и направились вглубь подстанции, к почерневшей от огня трансформаторной будке.

– Вот прямо тут она и сидела: голова опущена на грудь, ноги вытянуты вперед. На земле – знак огня. Точь-в-точь срисован с обряда Иволгина.

– Ничего странного не нашли?

Петренко, округлив глаза, посмотрел на Егора.

– Я имею в виду, ничего, что не подразумевалось бы обрядом? Любая оплошность преступника.

– Вся загвоздка в том, что обряд был исполнен с ювелирной точностью, будто им написан. Мы ведь даже труп Иволгина эксгумировали, чтобы убедиться, что это не он воскрес. Потому как все наши подозреваемые оказались ни при чем. У каждого вдруг всплывало алиби или еще какая-то причина, по которой он не мог совершить этого преступления.

– Но, насколько я знаю, подозреваемый все же нашелся, его даже арестовали?

– А как же, дело-то закрыть нужно. А тут Васька Гаврилов – дурачок местный. Алиби у него не было, как, впрочем, и мотива, но он все к Янке – дочке писательской – клинья подбивал. Ну как клинья, так, восхищался, цветочки ей таскал… С кладбища.

– То есть как с кладбища?! – ужаснулась я.

– А вот так. Помешан он был на жмуриках. Все птичек мертвых, живность разную подбирал да в сарайку к себе тащил. Чем не мотив? А уж силищи в нем – на троих хватит. Это он и первую – Майю и третью – Яну нашел. Ну, после третьей утопленницы решили у них с матерью обыск провести и нашли.

– Чего нашли-то? – поинтересовался Егор. – Небось какую-то вещичку убитых?

– Вещичку, – ответил Петренко. – Четыре вещички, по одной от каждой жертвы.

– А что за вещи, если не секрет?

– Майя и Лариса балетом занимались. Так он ленты от их пуантов срезал. У Яны прядь волос, а у Ады – заколку. Они с матерью в день смерти Иволгина в город ездили, вот там заколку и прикупили. Красивая, с камушками. Ее он и взял.

– Значит, Васька этот в дом Иволгиных вхож был?

– Так говорю же, за Яной он все увивался, по хозяйству ей помогал. Да и сам литератор любил с ним за жизнь поговорить. Иволгин уже давно ни с кем не общался. Говорили, у него с головой непорядок был. А Васька что, слушает да улыбается, чем не идеальный собеседник для шизофреника?

– Вы сказали, шизофреника? – зацепился за слово Егор. – Это ваша субъективная оценка умственного состояния писателя или были какие-то доказательства его помешательства?

– У, какие слова умные знаешь. Были. Как выяснилось, Иволгин наш в молодости менингит перенес, вот после сорока у него и начались проблемы с головой. Супругу подозревать начал. Правда, небезосновательно, как потом выяснилось. Говорил, что дочки средние не от него, что прижила их Ирина с полюбовничком своим. Старшая и так неродная ему была, так что он только с Яной и общался последний год.

– Но это не делает его шизофреником.

– Не делает. А диагноз врача – делает.

– Значит, диагноз все-таки был? – не унимался Егор, которого не удовлетворяли уклончивые ответы следователя.

– Ирина его егорьевскому психотерапевту показывала. Так он констатировал у него параноидальный синдром, это вроде как шизофрения в начальной стадии. На учет его она ставить не стала – все-таки пролетарский писатель, не положено ему психом быть. Да и книжки перестанут печатать, Иволгин и так ей денег в обрез давал, а так вообще останется без средств, с больным супругом в придачу.

– А Иволгин был состоятельным человеком?

– Вы дом его видели?

– Нет, еще не успели.

– Увидите еще. Говорят, у него тайничок был, где он свои великие тыщи прятал. Но при обыске ничего не нашли.

– Может, его из-за денег и зарубили?

– Была у следствия и такая версия, пока его жену и дочек не убили. Да и не нашли его хранилище.

– Может, плохо искали? –