Белая ложь - Данил Харченко

четвёртому курсу! Не понимаю, зачем это всё. Хотя… может, всё к лучшему. У меня на этот курорт есть совсем другие планы. Но тс-с. Об этом — потом.

* * *

Джиневра вздохнула. Опять эта двойная жизнь. Опять ощущения, что Клэр жила параллельно от них, будто они были только фоном в каком-то её сериале. Она закрыла дневник, чувствуя, как поднимается лёгкое головокружение. Слишком много загадок. Слишком много «тс-с».

Она перелистнула ещё пару страниц. Почерк Клэр становился всё мельче, строки шли плотно, будто она пыталась втиснуть в эти листы слишком много дел, мыслей, воспоминаний. Судя по аккуратным записям с датами и пометками, часть дневника служила ей планером: «11:00 — совет. 14:30 — библиотека. Позвонить папе. Вечером ужин у Кайлы. Не забыть билеты на бал». Всё выглядело до ужаса идеально. Как и сама Клэр.

И вдруг, между страниц выпала фотография. Сначала показалось, что это просто снимок из семейного альбома, но он был разрезан пополам — ровно, с нажимом. Бумага чуть загнулась по краю, обнажая плотную текстуру полароидной эмульсии.

На снимке — Клэр. В ярко-голубом горнолыжном костюме с контрастными малиновыми вставками, блестящем от утреннего солнца. Она держала в руках неоновые лыжи, точно такие, какие рекламировали в Ski USA в декабрьском номере. Волосы — собраны в высокий хвост. Щёки слегка румяные, губы блестят, на лице — полуулыбка, а позади — широкие снежные склоны и редкий лес, утопающий в тени. Справа от неё — силуэт мужчины. Его лицо аккуратно срезано вместе с краем снимка.

На обороте, каллиграфическим почерком Клэр, была выведена короткая надпись: «Мой медвежонок».

— Что, читаешь дневник? — раздался неожиданно мелодичный голос Лоры.

Джиневра вздрогнула. Лора потянулась на кровати, волосы рассыпались по плечам, затем ловко спрыгнула, зашуршав босыми ногами по восточному ковру.

— М-м… да, — Джиневра сглотнула и быстро захлопнула дневник. Ей стало неловко — не только потому, что она нарушала личные границы Клэр, но и потому, что Лора теперь стояла слишком близко.

Мозг Джиневры щёлкнул. Если Клэр действительно обманывала всех, говоря, что ездила в Швейцарию с отцом, а на самом деле ездила к Лоре, то, может быть, фото сделала сама Лора?

— Ты… ты знаешь что-то об этом снимке? — Джиневра подняла глаза и быстро повернула к Лоре фотографию.

Та прищурилась, потянула губы в лёгкую улыбку и взяла снимок двумя пальцами, как будто не хотела прикасаться к нему лишний раз. Несколько секунд молчала.

— «Медвежонок»… — повторила она задумчиво. — Да, я слышала. Клэр рассказывала. Какой-то парень, вроде взрослый. Говорила, что они много гуляют. Только… я его никогда не видела.

— Но ведь дата на странице говорит, что она тогда была в Швейцарии. — Джиневра подняла брови. — Ты уверена, что это не ты сфотографировала?

— Не-а, — отозвалась Лора и тряхнула светлыми волосами. — В том году она не приехала. Представляешь? Я её ждала, как дура. Там должен был быть марафон мокрых маек, она обожала его, — фыркнула. — А потом просто не приехала.

Джиневра чуть не поперхнулась. Образ Клэр в мокрой майке под музыку Bananarama — совсем не вязался с их аккуратной, дисциплинированной подругой, председателем литературного клуба.

— По-моему, он был старше. Сильно. Мне так показалось, по словам. — Лора снова повернула снимок, приблизила к глазам. — Но это точно не Альпы. Посмотри: цвета… вон, в правом углу. Видишь?

Она протянула фото Джиневре. Та пригляделась. На дальнем фоне действительно был натянут тканевый баннер. И на нём — герб. Узнаваемый: бордовый щит, две лавровые ветви, и знакомая надпись по латинице.

— Это «Хиллкрест», — прошептала Джиневра.

И в голове сразу что-то поменялось. Значит, фото не из поездки. Не с Лорой. А прямо отсюда. И если таинственный «медвежонок» был рядом… может, он и сейчас всё ещё где-то здесь?

— Мне нужно срочно найти девчонок, — сказала Джиневра, резко поднимаясь с кровати. Она схватила сумку с полки у окна, сунула внутрь дневник вместе с фотографией.

Деревянная створка шкафа со скрипом открылась — внутри висело несколько аккуратно развешенных вещей: клетчатая форменная юбка, два свитера, белая блуза, и вязаный серый кардиган с объёмными рукавами. Джиневра молниеносно сдёрнула кардиган с плечиков, натянула его на себя, а затем скинула шорты, переодевшись в тёмно-синие вельветовые брюки. Она застегнула пуговицу на поясе, не дожидаясь, пока Лора закончит спрашивать взглядом, что происходит.

— Подожди меня! — раздался голос Лоры. Она вскочила с кровати и схватила пальто, лежавшее на спинке стула — длинное, кремовое, с широкими лацканами, модное, но уже немного поношенное. — Я ведь тоже хочу знать, что случилось с Клэр!

Джиневра застыла у двери, сжав пальцами ремень сумки. Нервный выдох сорвался с её губ.

— Ладно.

Они вышли в коридор почти одновременно. Дверь за ними закрылась с глухим щелчком.

По деревянному полу коридора раздавался стук каблуков — где-то внизу кто-то шёл по лестнице. Жизнь в «Брайер-Холле» кипела, как и всегда. Только теперь Джиневра смотрела на каждую тень, на каждое лицо с новым вниманием. Где-то здесь был он. Медвежонок. Кто-то, кого они даже не подозревали.

Глава 8. Подозрительная Лора.

За окном уже давно рассеялся рассвет. Сквозь тонкие кружевные занавески столовой «Хиллкреста» в зал пробивался мягкий свет — тот самый, утренний, когда небо еще бледное, почти молочное, а деревья вдалеке теряются в лёгком тумане. Где-то среди сосен ещё слышалось журчание капели: ночь была прохладной, но день обещал потепление. Из глубины леса доносилось щебетание птиц — редкий, почти сказочный звук для тех, кто привык к университетскому гулу и звонку на пары.

В столовой было людно. Знакомый гул голосов, скрип обуви по отполированному паркету, звон фарфора и ложек по подносам — всё это сливалось в фоновую какофонию, которую могли понять только студенты «Хиллкреста». Девчонки в коротких клетчатых юбках, парни в свитерах с логотипами университета, кто-то с гитарой за спиной, кто-то с сигаретой, зажатой в кулаке, хотя курить в столовой было нельзя.

Сегодня на завтрак была овсянка. Тая, девушка с короткой стрижкой и огромными серёжками в форме колец, кривилась, глядя на свою тарелку. Кто-то у окна спорил о Стивене Кинге, а ближе к буфету студент по имени Питер доказывал своей подруге, что Джанет Джексон вот-вот затмит свою семью.

Одри сидела в самом углу, у их стола. Их — того самого, за которым всегда собирались они четверо. Стол примыкал к большому окну с видом на лес. По утрам, особенно весной, если повезёт, можно было увидеть семейство оленей, вышедших на луг. Иногда кто-то шептал, что это к счастью. Девочки любили наблюдать за ними, особенно Клэр —