Живописец смерти (СИ) - Лукарелли Карло

Браун погладил Бобби-Джо по плечу:

— Мы ищем очень плохого человека, сынок. Вот и ошиблись. Извини.

— А что у тебя с глазами? — спросил «школьный клоун».

— Мама называет это тиком, — ответил Бобби-Джо, уже улыбаясь. Потому что все по очереди дружески потрепали его по плечу и похлопали по спине.

— Вызови машину, — сказал Браун «школьному клоуну». — Пусть отвезут Бобби-Джо, куда он захочет. Ты потом расскажешь приятелям дома, что тебя возили нью-йоркские полицейские. Уверен, они позавидуют тебе.

— Да, сэр. — Бобби-Джо пожал руку Брауну.

Тот повернулся к Кейт и Перлмуттеру. Покачал головой:

— Зря потеряли время.

Свет в галерее погас на полчаса раньше. Все разошлись. Женщины, сменив модельные черные туфли на кроссовки, направились к подземке. Она повезет их в пригороды, к мужьям и детям, которым они разогревают готовые блюда, купленные в супермаркете. Молодые парни-копы хотя и устали, но кровь у них еще играла. Они направились в бары немного выпить, расслабиться. Остались только официант и бармен. Двое сотрудников галереи занимались уборкой. Херберт Блум подошел попрощаться.

— Картины останутся здесь еще на два дня, — сказал Браун. — Разумеется, под нашей охраной. Возможно, он еще появится. — Он посмотрел на бармена и официанта — молодые парни, новички, присланные из другого отдела. — Смена придет в семь утра. Спокойной ночи, ребята.

— Кресло, чур, мое. — Бармен мотнул квадратной челюстью в сторону массивного кожаного кресла рядом со столом Блума.

— А мне что? — спросил официант.

— Вон стоит складное. Тебе на нем будет удобно. — Бармен расхохотался.

— Не забудьте, — сказал Браун, — в машине на той стороне улицы дежурят Бреннан и Карвалье. Также агент ФБР под видом бездомного. Если кто сунется, вызывайте их. Вы меня поняли?

— Да, — ответил официант.

Бармен уже устраивался в кожаном кресле, потягивая кофе из пластикового стаканчика.

Пятнадцать минут второго ночи. Ни одного человека на улице, кроме бездомного. Но он знает, что это коп. И в машине напротив галереи еще двое. Один раскрыл газету, другой откинул голову на спинку сиденья. Может, спит. Он засек их давно, когда закрутилась эта кутерьма с парнем из Алабамы.

По улице с грохотом двинулся мусоровоз. Прекрасный момент. Надо его использовать.

Он поворачивается к стоящему рядом с ним:

— Я вернусь за тобой через минуту. Жди.

— А потом что?

— Сделаешь, как я сказал. — Он взмахивает руками. — И все будет здор-р-рово!

Глава 34

Нола заснула в кресле под старый фильм о Джеймсе Бонде. На экране красавица азиатка проводила прием карате против невозмутимого Шона Коннери.

Она проснулась, когда Кейт выключила телевизор. Потянулась, зевнула.

— Как прошло открытие выставки?

— Поверь, ты ничего не пропустила.

«А вот мы наверняка что-то пропустили. Возможно, он все время находился где-то рядом. Иначе быть не могло. Маньяк обязательно появится. Но когда и как?»

— Хочу есть, — сказала Нола.

— Идем посмотрим, что у нас там в холодильнике. — Кейт обняла девушку за плечи и повела на кухню. Собралась было спросить, не звонил ли Ричард, но вовремя спохватилась.

* * *

Агент Марти Грейндж смотрел по телевизору какую-то дурацкую передачу о копах. Повтор. Глотнул из бокала «Будвайзера», бросил взгляд на папку с материалами на Макиннон. Ее служба в Астории. Два проваленных дела, но благодарностей больше, чем взысканий. Копия свидетельства о браке, расшифровка телефонных разговоров, банковские документы с поражающими воображение цифрами. Все это была напрасная суета. Грейндж так до конца и не понял, почему эта женщина раздражает его.

Он допил пиво, заставил себя подняться. Пошел за другой бутылкой. Сегодня его день рождения. Пятьдесят семь лет. Без семьи. Без близких. Не с кем даже отметить. Вся жизнь посвящена Бюро. А зачем?

Если бы операция против маньяка прошла успешно, он доказал бы всем в Бюро и, главное, новому руководителю, что еще на что-то способен.

Грейндж откупорил бутылку, сунул бумаги в папку, прикрыл веки. Представил себе Макиннон. Зеленые глаза, потрясающие волосы, царственная осанка. О такой женщине бессмысленно даже мечтать.

Вонетта Браун лежала, свернувшись, на диване в гостиной.

Флойд поцеловал жену в щеку, и ее веки затрепетали.

— Сколько времени?

— Самая пора уйти в отставку, — ответил он.

— Я это уже слышала, и не раз. — Она улыбнулась мужу. — Ты хоть там поел?

— Что-то нет аппетита, — пробормотал Флойд. Вспомнил Бобби-Джо Скотта и гостеприимство, с каким большой город встретил бедного парня. «Хорошо, что так обошлось. А то ведь могли и пристрелить. Ну что ж, подождем еще пару дней».

Флойда удивило, что маньяк сегодня не появился. В прошлом, когда речь шла о художниках — нормальных или сумасшедших, — Макиннон никогда не ошибалась.

Вонетта поднялась с дивана, ухватившись за руку мужа.

— Я сейчас приготовлю тебе мясо в микроволновке.

Браун последовал за женой на кухню. Устало опустился на стул.

— Что-то случилось? — спросила она, устанавливая таймер.

— Просто устал. — Он заставил себя улыбнуться. — И наверное, проголодался.

Минут через десять надо будет позвонить в галерею, узнать, как дела.

Он на мгновение застывает, затем делает рывок. Задремавший было «бездомный» разлепляет веки. Видит его, лезет за пистолетом, но получает между глаз пулю. Хлопок выстрела из пистолета с глушителем тонет в шуме мусоровоза и рокоте подземки. Теперь всего несколько метров отделяют его от автомобиля. Коп с газетой слишком поздно чувствует неладное. Стекло в машине опущено. Еще несколько выстрелов, и с копами покончено.

Забибикал пейджер. Ники Перлмуттер потянулся к брюкам — они на полу, рядом с постелью, — вытащил пейджер. На дисплее светился номер телефона Брауна.

— Надо идти, — прошептал он.

— Так скоро?

— Работа зовет.

«Наодеколоненный» пробежался рукой по мускулистой груди Ники.

— Как хорошо, что я пришел сегодня на эту дурацкую выставку.

Перлмуттер вспомнил картины в галерее. Маньяк так и не появился, но еще есть время. Лишь бы все обошлось без потерь.

— О чем ты задумался?

— Так. О работе.

— А вот я даже не знаю, что такое работа. Ну, в смысле служба, как у тебя. Художнику это неведомо.

— Счастливчик. — Перлмуттер взъерошил ароматные волосы парня. — Покажешь мне свои картины?

— Это означает, что ты хочешь со мной увидеться?

— Конечно. — Перлмуттер натянул черную футболку, снова посмотрел на светящийся номер телефона Брауна. — Мне надо двигать. Я позвоню тебе.

Коп-бармен на полу, ловит ртом воздух. Остекленевшие глаза широко раскрыты. Из вспоротого живота хлещет кровь. Жить осталось считанные секунды. Коп-официант рядом, мертвый. Убит выстрелом в сердце. Также мертвы двое в машине и «бездомный». Застрелены. Бах-бах.

Он смотрит на залитый кровью пол. Фуксин, пурпур с небольшой примесью розоватого. Красиво.

Но настоящая красота на стенах. Его картины.

Включать свет незачем. Для него так даже лучше — мягкий свет уличных фонарей. Какими элегантными кажутся они при таком освещении.

Здесь не хватает лишь исто-рич-ки искусств. Чтобы она рассказала, как замечательны его картины.

Он медленно обходит зал. Цвета расплываются, потому что в глазах слезы. Вот оно — настоящее счастье, после стольких лет страданий.

Но пора приниматься за дело. Он открывает небольшую канистру, разбрызгивает бензин по полу и стенам, отворачивая нос, потому что запах противный. Склоняется над еще одним мертвецом, обильно поливает его, а затем со всей силой бьет ногой по голове, стараясь выбить зубы.