Джеймс Чейз - Бей и беги

— Ну что? — наконец спросила Люсиль.

— Там его нет.

Ее глаза широко раскрылись.

— Но он должен быть там! Дай я посмотрю.

— А ты уверена, что не оставила его на пляже?

— Конечно уверена! Я положила его на пол.

— Может быть, ты положила его в багажник? — сказал я и, обойдя машину, заглянул в него. Там купальника тоже не было.

— Куда ты его дел? — вдруг спросила она.

Я уставился на нее.

— О чем ты говоришь? Что я мог с ним сделать? Я даже не знал, что ты положила его в машину.

Она отодвинулась от меня.

— Ты лжешь! Ты взял его и спрятал!

— Как ты можешь говорить такие вещи! Я понятия не имел, что он в машине!

Лицо у нее теперь было злое, и она вовсе не казалась молодой, свежей и красивой. Я с трудом узнавал ее.

— Не лги мне! — закричала она в совершенном бешенстве. — Это ты его взял! Где он?

— Ты что, с ума сошла? Здесь кто-то был. Посмотри на дверь и на замок.

— Нет! Не было здесь никого! Ты все это подстроил.

Ты хочешь отдать мой купальник в полицию, чтобы они знали, что в машине была я. Я знаю, ты думал, я из благодарности за твою жертву — за то, что ты возьмешь вину на себя, — буду с тобой спать. А теперь хочешь отдать мой купальник в полицию…

Я чуть не ударил ее, но вовремя сдержался.

— Хорошо, Люсиль, если ты хочешь этому верить, верь. Я не брал твоего купальника, — сказал я. — Ты просто маленькая напуганная дурочка.

Она стояла неподвижно, глядя на меня, потом поднесла руки к лицу.

— Да, — сказала она. — Конечно.

Голос у нее был теперь такой мягкий и тихий, что я едва слышал его. Внезапно она слабо улыбнулась.

— Прости меня, Чес. Прости, пожалуйста. Я не хотела говорить с тобой так. Но я не спала всю ночь, у меня совсем сдали нервы. Прости меня. Забудь об этом. Кто же мог взять его, Чес? Полиция?

— Нет. Это была не полиция. Люсиль, тебе не следует дольше оставаться здесь. Это опасно, — сказал я.

— Да, — она посмотрела на меня отсутствующим взглядом. — Дай мне, пожалуйста, сигарету.

Потом ее взгляд стал более осмысленным. Она сильно затянулась.

— Так; теперь мы оба участвуем в этой истории?

— Не обязательно. Это мог быть просто мелкий воришка.

— Ты думаешь? Это мог быть и шантажист, Чес.

Я удивленно посмотрел на нее.

— Мне так кажется, — после минутного колебания произнесла она. — Мы в идеальной ситуации для того, чтобы нас шантажировали.

Несколько секунд я молчал. Это мне не приходило в голову, но теперь я понял, что она вполне может быть права.

Мы вышли из гаража. Люсиль шла впереди меня по дорожке, и солнце играло в ее волосах.

Пока мы ехали обратно в бунгало, ни один из нас не произнес ни слова.

Я остановился у ворот.

— Я приведу твой велосипед.

— Я зайду в дом, Чес. Мне надо поговорить с тобой.

— Хорошо.

Войдя в гостиную, она опустилась в кресло. Я сел напротив. Люсиль уже не казалась тем милым подростком, каким я впервые увидел ее, разглядывающую себя в зеркало. Она была все так же красива, так же желанна, но наивность и юность исчезли.

Она повернула голову и посмотрела на меня. Наши взгляды встретились.

— Чес, на купальнике написано мое имя, — медленно произнесла она.

У меня сильно забилось сердце.

— Это еще ничего не значит. Купальник мог взять простой воришка в расчете выручить за него хоть что-нибудь.

— Чес, все в городе знают, что Роджер очень богат. Да кроме того, зачем вору купальник? Он мог бы найти что-нибудь получше. Нет, Чес, мне кажется, нас будут шантажировать.

— Ты делаешь слишком поспешные выводы.

Она нетерпеливо взмахнула рукой.

— Видно будет. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Ты заплатишь шантажисту, Чес?

— Это бессмысленно, — сказал я, стараясь говорить спокойно. — Заплатив подобным людям один раз, ты оказываешься на крючке.

— Я просто хотела знать. — Она посмотрела на свои кроваво-красные ногти. — Думаю, я должна поговорить с Роджером.

— Он ничего не может сделать, — сказал я резко.

Она продолжала изучать свои руки.

— Я знаю его лучше. Он очень чувствителен к тому, что о нем говорят. Если я все расскажу ему, он заплатит шантажисту.

— Но нас еще никто не шантажирует.

Она убрала волосы с плеч нервным движением. Я уже знал, что оно означает.

— Ты думаешь, этот человек взял мой купальник в качестве сувенира? — ; спросила она преувеличенно вежливо.

— Пока такого шантажиста нет. Я сказал, что помогу тебе выпутаться, и помогу.

— Означает ли это, что ты ему заплатишь?

— Кому?

— Тому, кто взял купальник.

— Но он лишь плод твоего воображения. В конце концов, ты могла оставить купальник на пляже.

— Я не оставляла его там! — Она пристально посмотрела на меня. — Чес, поклянись, что ты не брал его.

— О, господи! Не начинай все сначала. Конечно, я не брал его!

Она закрыла глаза.

— А я думала, это ты позвонил мне сегодня утром.

Я был потрясен.

— Что? Кто тебе позвонил?

— Сегодня утром, часов в девять, зазвонил телефон. Я сняла трубку. Мужской голос попросил миссис Люсиль Айткен. Я подумала, что это ты, и ответила, что Люсиль Айткен слушает. Тогда он сказал: «Я надеюсь, вы хорошо искупались вчера вечером», — и повесил трубку.

Я вытащил сигареты.

— Почему ты ничего не сказала мне с самого начала?

— Я думала, это ты звонил. Вот почему мне так важно было пойти за купальником вместе с тобой.

— Я не звонил.

Она открыла глаза и уставилась в потолок.

— Но ведь на пляже никого не было. Нас никто не мог видеть, — сказал я.

— Так или иначе, звонивший знал, что я купалась.

— И ты считаешь, что звонивший именно тот человек, который взял купальник?

— Да.

Я поднялся и подошел к бару.

— Хочешь выпить?

— Да, спасибо.

— Виски или джин?

— Виски.

Я налил виски в стаканы и бросил лед.

Когда я нес стаканы к ее креслу, зазвонил телефон.

Я почувствовал, как у меня напряглись все мышцы. Медленно я поставил стаканы. Люсиль подалась вперед в своем кресле.

Мы молча смотрели друг на друга, а телефон все звонил и звонил.

— Ты не будешь отвечать? — спросила Люсиль напряженным шепотом.

— Алло? — сказал я, не узнавая собственного голоса, после того как медленно подошел к телефону и снял трубку.

— Это мистер Честер Скотт? — спросил мужской голос.

— Да. С кем я говорю?

— Вам надо было с ней переспать, мистер Скотт. Не надо было ее отпускать. В конце концов, женщины на то нам и даны.

Он говорил медленно и четко. Я не мог ошибиться или ослышаться.

— Что вы имеете в виду? — спросил я, чувствуя на лице холодный пот. — Кто это говорит?

Короткие гудки известили меня о том, что я вопрошаю пустоту.

Глава 6

Щелчок положенной мной на рычаг трубки прозвучал в напряженной тишине комнаты как взрыв.

Я посмотрел на Люсиль. Она сидела не двигаясь.

— Кто это был? — спросила она.

— Не знаю, — ответил я и сел. — Но догадываюсь. Думаю, что это тот же человек, что звонил тебе утром.

Я передал ей все, что говорил звонивший.

— Вот видишь, — сказала она. — Я была права. Он будет нас шантажировать.

— Он ничего об этом не говорил, и, пока не скажет, нечего раздумывать над его несуществующими намерениями.

— Будет! У него же купальник, он видел нас вдвоем на пляже, видел, как я сбила полицейского.

— Подожди. Мы не знаем, у него ли купальник и видел ли он катастрофу. Все, что мы пока знаем, это то, что он видел нас на пляже.

— Ну и что? Даже если он не видел аварии, ты должен будешь заплатить ему, чтобы не потерять работу.

— Не обязательно. Мы можем обратиться в полицию.

— Но он же видел машину! У него мой купальник!

— А этого мы не знаем. Если это так, то почему он об этом не сказал? И пока настоящая опасность для нас не в нем, а в полицейских, которые ищут машину.

— Ты обещал выручить меня, — сказала она настойчиво. — Для меня опасность именно в этом человеке. Я уверена, что у него мой купальник! Все, что мне нужно знать, это заплатишь ты ему или мне придется идти к Роджеру.

— Ты угрожаешь мне, Люсиль? — спросил я спокойно. — Это звучит так, как будто ты в свою очередь шантажируешь меня.

Она сжала руки в кулаки и начала бить себя по коленям.

— Мне наплевать, как это звучит! — закричала она. — Я хочу знать, что ты собираешься делать, когда он потребует деньги?

— Собираюсь подождать, пока он их потребует.

Она откинулась на спинку кресла, глаза у нее горели злостью.

— А я-то думала, ты и вправду хочешь мне помочь. Но ты, кажется, уже сожалеешь о своем обещании.

— Ты когда-нибудь думаешь о ком-либо кроме себя самой? — Я старался скрыть сквозящую в моем голосе неприязнь.