Мертвая цепочка - Николай Иванович Леонов

тогда сказала, что на моем месте мог бы быть любой и дальше все только хуже будет, а своих работников он превратит в марионеток, где на каждого будут свои рычаги давления. Что ж, судя по слухам, так и оказалось.

— Насколько мне известно, у всех лицедеев зачастую есть финансовые проблемы, и они держались за эту работу.

— Да, верно, так и есть. Но я бы не молчала! Вот я такая, извините меня! Но я бы не молчала! Да и при мне и не было такой дури, понимаете… а просто вот случай, эта девчонка прилепилась к нему, и у меня глаза открылись.

— Вы ненавидите Эльс? — спросил Гуров.

— Бросьте. Раздражает — да, не нравится — скорее всего, отторжение — совершенно точно. Но чтобы ненавидеть — нет. Сицкого — здесь да, бесспорно. А Эльс, упомяну еще раз, я и пальцем не трогала, это этот… оболтус, мало ему денег оказалось. Дурак, решил себе все захапать.

Гурову надоела эта свистопляска, и он, не выдержав откровенного одурачивания, высказал со всей твердостью:

— Гражданочка, на записи видеонаблюдения в отеле удалось рассмотреть не одну, а две фигуры, которые направились в номер Эльс, после чего она была обнаружена мертвой. Заканчивайте с ложью. Уж поверьте, мы это дело вдоль и поперек проштудировали и рассматривали едва ли не через лупу каждую деталь, которая могла бы привести к вам.

Лыкова напряглась. Вероятно, это была одна из договоренностей между подозреваемыми — валить друг на друга, заставляя сотрудников следить за их своеобразной игрой в пинг-понг и не признавать свою вину, однако попытка не увенчалась успехом.

— Впредь я бы желал слышать правду. Давайте вернемся к вам. Что вы делали далее?

— Позанимала у кого смогла денег, поехала в Москву. Почему сюда — черт его знает! Просто… душа так повелела. Устроилась в аптеку фармацевтом, немного заработала — всем долги раздала. Сняла комнатушку, и вот только потом, когда немного эта встряска прошла, я вошла в колею, начала осознавать вообще, что со мной произошло, что со мной он сотворил и насколько сломал меня. Искала о нем информацию, читала в новостях, лазила по социальным страницам.

— Почему в театр не пошли работать?

— Так я же сказала вроде бы? Нет? Из-за того, что я пришла его и умоляла, хотя он упомянул — не приходить, он так и сделал, как обещал. Связей у него достаточно было всегда, он всем, кто относился к искусству, мое портфолио разослал и как только грязью не полил. Конечно, более-менее умные люди поняли, что он за человек, раз так поступает с бывшей пассией, но это только те, кто видел нас вдвоем и был знаком со мной или знал о нашем романе. Но таких оказалось меньшинство, и все они остались на Урале. В столице двери для меня оказались плотно заперты.

— В таком случае как вас поставили фармацевтом? У вас же профильное образование — театральное, так?

— Когда в аптеке сменщицы не было, иногда хозяйка аптеки просила меня постоять за прилавком. На самом деле мне очень нравилось, ведь работа непыльная, да и все понятно и так — клиент называет препарат, а я его приношу. Я долго там работала, даже когда уже в театр устроилась, то и ночами иногда захаживала, когда-то просто в гости, а иногда и нет-нет да на смену выйду. Ну и вот, как раз там, где я полы мыла, удалось договориться. Да и я, честно, всегда на совесть работаю, где бы ни оказалась. Хозяйка аптеки сама предложила мне рекомендации как продавцу оформить, когда я трудовую забирала. Говорит, мол, девчонка хорошая, много раз выручала меня, надо не надо, а глядишь, пригодится когда-нибудь. И вот действительно, права оказалась — пригодилось, но уже не в Екатеринбурге.

— Допустим, а как вы встретились с Совековым?

— Это для меня самой, если честно, удивительно. Не зря говорят, что мир тесен. Не знаю, почему он пошел именно в нашу захолустную аптеку работать, но, когда я сдавала смену, а он принимал, в это время по телевизору, он у нас в подсобке висит, крутили выступление лицедеев. Вот я и нечаянно вслух высказалась, какой он сволочь, этот Сицкий. Егор тут же подхватил мои ругательства и дополнил своими. Тут мы и разговорились, поняли, что кроме вони, несущейся с мусорки за дверью аптеки, у нас с ним есть еще одно связующее звено, которое мы терпеть не можем.

— Какой был основной замысел?

— Втоптать Сицкого в грязь, как он это сделал со мной! Пока он жив, он заметает за собой все следы и продолжает издеваться над людьми, а особенно над девушками. А вот когда его не станет, вот тогда-то и пойдет молва.

— Тот же вопрос, но, на ваш взгляд, со стороны Совекова?

— Чем был мотивирован?

— Да.

— Сицкий его мать обидел. Не так давно она умерла, болела, кстати, по-моему, чем-то. Он часто мне рассказывал, когда мы Илью обсуждали, что он отцу письма писал, когда интернет появился, пытался связаться через интернет, но ответа каждый раз не было. А когда матери не стало, так, как Егор сам сказал, у него окончательно сорвало крышу. И ладно бы ответа не было или не хотел привязывать к себе сына, налаживая связь, ну, тогда хотя б деньгами помогал, они очень бедно жили. А Егор и пошел учиться в медицинскую отрасль, чтобы матери лечение, может, где выбить или самому лекарства таскать, но не успел. Потом с жильем проблемы, задолженности огромные, хотя к чему я его оправдываю? Он меня валит, а я тут о нем демагогию развожу, какой он несчастный. Его выбор.

Девушка замолчала.

— Как пробрались в театр? — прочистив горло, уточнил Лев Иванович.

— Знаете, иронично получилось. Все складывалось так, будто нам все вокруг благоволило. Мне Ритка позвонила, она проверяет билеты на входе, контролерша, в общем, попросила ее подменить, мол, а что такого? Никто не заметит подмены, тем более они всегда все в костюмах, с гримом, в париках. Ну верно же?

Полковник проигнорировал.

— Ну и вот, попросила подменить, а она в это время вечерок погуляет с мужчиной, познакомились с ним недавно, общались по переписке и вот встретиться решили, и тут как раз она в Москве. Она мне еще свои деньги за эту смену отдала, нам как раз и на такси на обратную дорогу хватило! Объяснила, что якобы почему бы легкие деньги не заработать? Стоишь — проверяешь бумажки, сверяешь, и все. Удача нам сама бросалась в руки.

Опер поднял бровь, оттого его лоб чуть наморщился.

— О, а я, кажется, даже и вас