Вячеслав Жуков - По следу коршуна

Князев быстро защелкал фотоаппаратом, прежде чем высокий ушел, унося с собой то, что достал из старого «Москвича». Только и Князев оказался не промах. Еще ночью аккуратненько вскрыл машину, и с документов собранных Нельсоном, снял копии. А потом папку ту положил на место, решив понаблюдать, кто за ней придет.

Не смотря на свой приличный вес, Анна Павловна Веретенникова ласточкой влетела в квартиру. Прямо у порога бросила свою метлу со сломанным черенком. Лицо ее горело от злости.

– Вы видели? Этот козел… Он достал папку, про которую я вам говорила, – она все еще никак не могла успокоиться. – С собой забрал… А эта-то, эта… На лавочке которая… За ним пошла. По сотовому звонила кому-то. Я видела. Потом мужик из подъезда вышел и к ней. В машину сели и за тем длинным поехали. Вот точно говорю… Еще метлу мне сломал, сволочь немилая. Как теперь двор мести?

Князев улыбнулся.

– Успокойся, Анна Павловна. Всех их я на пленочку заснял, – показал Князев фотоаппарат и сказал: – Наши люди проследят за ними. А ты успокойся. Не кипятись…

– Да нет. Как успокоиться, когда он мне метлу…

– Пустяки, – резонно заключил Князев. – Я тебе пять. Нет. Десять новых метел привезу, только не нервничай.

Такая забота тронула сердце толстушки и она чуть не прослезилась.

– Куда мне десять, – смутилась она. – Мне и одной надолго хватит.

– Вот и хорошо. Молодец, что успокоилась. Садись за стол. Мы сейчас с тобой водочки выпьем. Садись. А потом… – полковник весело подмигнул толстушке, кивнув в сторону дивана. Та поняла его и захохотала. Ох, старичок, Князев! Все такой же баловник, как и прежде.

Глава 23

Бум не относил себя к везунчикам. По натуре был далек от фатализма. Считал, что человек сам творец своей судьбы, а если, таковая и имеется, то он готов поспорить с ней. И даже свое задержание сотрудниками ФСБ, считал не обреченностью, а, скорее, случайностью. Или глупостью, что само по себе тоже отвергать не следует. А потом, граница между случайностью и глупостью настолько тонка, что порой отличить одно от другого слишком сложно.

В тот вечер Бум зашел в кафе возле Савеловского. Обычно такие забегаловки избегал, а тут словно ноги сами несли. Увидел в углу за столиком двух пацанов. Морды смуглые, как только что с юга приехали. И борзые, потому что Бум давно не видел, чтобы москвичи так борзели. Один, который выглядел немного постарше, достал из кармана пакет с героином и в открытую начал предлагать бармену, взять чистейший порошок за полцены. Естественно, бармен, как всякий разумный человек, тут же отказался. На виду у всех… А вдруг этого салабона подослали менты? За дешевизной погонишься, много потеряешь.

Бум выпил кофе, но уходить не спешил. Пригляделся. По крайней мере, здесь в кафе, ментов не обнаружил. Может, и в самом деле, пацаны с мухами в голове? Так, или нет, но ему страшно захотелось проучить чернозадых наглецов. В Москве ведут себя так, словно у себя в чуркабесии. И так куда не взглянешь, везде эти чурбаны. Квартиры тут покупают, самых красивых девчат имеют. Буму стало противно. Он вышел на улицу и, закурив, стал ждать, когда эти двое с прохудившейся крышей наконец-то выйдут. Ждать пришлось довольно долго. Но Бум был человеком терпеливым. А удача приходит к тому, кто умеет ждать. Тем более что с пацанами стоит побеседовать. Они торгуют наркотой на территории, которая принадлежит Козырю.

Просидев еще полчаса за рулем своего авто, Бум увидел выходивших из кафе чуркабесов. Окрикнул их:

– Эй, вы!

Оба шли, о чем-то переговариваясь, мешая русские слова с таджикскими. Каша получалась такая, что не разберешь. Да Буму и не интересно было знать, о чем они говорили. У них свои заботы. У него – свои. Услышав, что их позвали, оба остановились, как вкопанные.

– Ты нам? – спросил один. Бум поправил пальцем очки на переносице. Привычка такая дураня появилась с тех пор, как стал носить их.

– А разве тут есть еще бараны, – покрутил башкой по сторонам Бум.

– Сам ты баран, – обиделись оба. Но уйти им Бум не позволил.

– Ладно, парни. Погодите. Я вижу, порошок у вас есть?

– Есть. Чистейший героин. Хочешь попробовать? – тот, что казался постарше, достал из кармана пакет с порошком. Показал Буму.

Бум сразу определил, в пакете было не меньше граммов ста. Прикинул, сколько это будет в деньгах. Сумма получалась приличная. Отобрать у них порошок и все. Они его не знают, захотят отыскать, не отыщут. Да и вряд ли захотят. В кобуре у Бума пистолет. Этим чебуречникам достаточно показать только рукоять от него, и обоих как ветром сдует. А не сдует, так в лоб можно дать по разочку.

На улице уже было темно и момент такой, когда в переулке никого из прохожих. Бум достал пистолет.

– В общем, так, пацаны. Гоните сюда порошок и проваливайте отсюда. Иначе… – он шагнул к ним угрожающе, привинчивая, на ствол глушитель. Вообще-то, стрелять не собирался. Просто попугать.

– Нет, – оба чурки заупрямились, даже при виде пистолета.

– Нам хозяин сказал, продать, – сказал один. А другой добавил:

– Деньги давай. Тогда и бери. А так не отдадим.

Бум разозлился. Не понимают чебуречники, когда с ними по нормальному. Он схватил одного за плечо и приставил к его виску ствол.

– Сейчас размажу твои мозги по асфальту, тогда будут тебе деньги.

Краем глаза заметил, как второй парень стоящий чуть сбоку Бума вытащил из кармана нож с длинным лезвием и завел руку для удара. Лезвие должно было войти Буму прямо под ребра. Только это в том случаи, если бы Бум сам этого захотел. А очкастый охранник Козыря этого не хотел. Не выпуская из поля зрения парня, которого он держал за плечо, Бум быстро отвел руку в сторону и не глядя выстрелил. И попал. Стрельба всегда была для него самым любимым занятием. Пуля вошла парню точно в лоб, и тот, опрокинувшись, растянулся на асфальте. Второй, испугался, достал из кармана пакет с героином.

– Слушай, не убивай. На, возьми без денег. Только не убивай, ладно?

Бум улыбнулся, забрав пакетик с героином.

– Ладно.

Тот второй, все-таки был глупцом. Неужели он мог подумать, что человек убивший его приятеля, отпустит свидетеля. И Бум не отпустил. Приставив глушитель к сердцу неудачника торговца, Бум нажал на курок. Тот только успел охнуть. А Бум и того не успел. На бешенной скорости подлетела черная «Волга». Из нее выскочили трое здоровяков, одетых в пятнистые камуфляжи, поверх которых были бронежилеты.

– Стоять! Лапы за голову! – рявкнули на Бума.

У Бума даже стекла очков вспотели. Не фига, менты работают. Когда один наклонился над убитыми, Бум прочитал у него на спине – ФСБ.

«Только этого мне не хватало,» – покрутил он башкой, постепенно приходя в себя. А на ухо ему загудели:

– Что же ты, гад, такой разэтакий, наделал. Зачем их пристрелил? Как мы теперь узнаем, где их главный курьер остановился?

Подошел седоволосый мужик, явно за главного у этих фсбэшников, потому что приехал на другой машине. А у Бума чутье на начальство.

– Я полковник Князев. Вы их уложили? – кивнул полковник на двух убитых южан. Бум вздохнул. Рад бы соврать, да какой смысл, когда факт убийства на лицо, а пули, уложившие этих двух, выпущены из его пистолета. Стало быть, и вину его доказать не составит труда.

– Он. Он, – загудели со всех сторон бугаи в бронижилетах. Откуда только понабежали? Неужели того и ждали, когда очкарик завалит этих двоих несчастных.

– Я, – признался Бум, соображая, сколько ему дадут за два трупа.

– В машину его, – скомандовал полковник.

Тут же на Бума надели наручники, чтоб поспокойней вел себя в машине и не попытался удрать. Усадили на заднее сиденье той машины, на которой сюда подкатил Князев. Сам полковник сел впереди. А по бокам от Бума двое фсбэшников.

Когда машина тронулась, Князев обернулся, сказал Буму:

– Да, парень, не завидую я тебе.

Бум улыбнулся. Наверное, показался наглецом, потому что сидевшие по обеим сторонам охранники, свирепо уставились на очкарика. Ему бы плакать. Два трупа. А он сидит и улыбается.

– Я и сам себе не завидую, – ответил Бум, изображая из себя чудика весельчака, которому на все наплевать. Отсидит он, сколько надо.

Полковник одобрительно кивнул и сказал:

– Хорошо, что ты все понимаешь. Потому что жить тебе, весельчак, осталось всего ничего. В лучшем случаи, до завтрешнего утра.

Улыбка сразу пропала с лица очкарика. Может, ему наплевать и на все, но только не на собственную жизнь. И умирать он не собирается.

– Это почему так? – настороженно спросил Бум, почувствовав, как зачесалась переносица под дужкой очков. Вот проклятая привычка.

Полковник как будто удивился. Опять обернулся. Уставился.

– А ты разве сам не понял? Жаль, – Князев покачал головой.

– Да ничего я не понял. Ну пришил пару торгашей «белой смертью». Чего ж меня за это убивать надо? У меня есть смягчающие обстоятельства. Один из низ сам бросился на меня с ножом. Я оборонялся.