Форс-мажор – навсегда! - Андрей Нариманович Измайлов
(Карабарас, блиннн! В смысле «он ударил в медный таз и вскричал: карабарас!» Карабарас тебе, Марик, от Артема! В смысле остынь, не так все было, вообще ничего не было! Неужто ударить надо, медный таз ты сияющий, чтоб потускнел эмоцией?! И заткнулся!)
Он ведь, Марик, еще и мурлыкал непрестанно битловое «She loves you, yeah, yeah, yeah!» Как бы спохватываясь, «набирал в рот воды», но через секунду-другую снова мурлы-мурлы: «She loves you, yeah, yeah, yeah!»
Обрати взгляд внутрь, Марик! Ты вообще-то единственный из нас — без дамы.
Ах, да! Юдин — приверженец нетривиального-виртуального пола, секс не средство из удовольствия, а средство самопознания и познания других миров.
Короче, «присутствующие здесь дамы» были скорее в тягость, чем в непринужденность. Друганы-мужики вместе собрались в кои веки (раз в двенадцать лет!) покалякать о насущном, не отвлекаясь на пустяки. Но «пустяки»— тут как тут. И не так чтобы требовали особого внимания, однако волей-неволей…
Артем, например, тяготился… Хоть и единственный выспавшийся из всех! А значит, и у всех остальных «угнеталовка» не с недосыпа, не только с него.
Артем тяготился Натальей, тяготился Катюхой.
Они — ни словом, ни жестом.
А нужны слова? Жесты?
Наталья без слов и без жестов — Токмареву:
«Ну хва-а-ат, Тема, ну хва-а-ат! Бы-ы-ыстро утешился, суток не прошло! Наш пострел везде поспел!.. Я без осуждения, Тем! Даже с завистью. Но — с белой. Я искренне, Тем, искренне. Все благополучно разрешилось. Для всех. А то Гена рефлектировал, что ты его неправильно поймешь — по отношению ко мне, по его отношению ко мне. Дурачок, да? Важнее ведь мое отношение к нему, да? Ведь выбирает всегда женщина. Вот и твоя старая подруга (старая, старая! я ведь на год моложе?) тебя выбрала, а не ты — ее. Ванна у нее есть? Ты ванну предварительно принял? Или ограничился душем? Она не заглянула — спинку потереть?»
Катюха без слов и без жестов — Наталье, Олегу, Майе-Мае, всем:
«Твой, Наташ? Был твой! Пробросалась. Таких мужиков — днем с огнем! Дело вкуса, конечно. Одни всей душой и телом прикипают к толстомясой образине с интеллектом на уровне табуретки. (Мне ли Генку не знать! мы с ним знакомы, дорогая, еще с той поры, когда ты пешком под стол! клинья под меня подбивал… но я что, дура неразборчивая? не дура, как некоторые…) А другие выбирают настоящего мужчину, предпочитают двенадцать лет подождать, чем всю оставшуюся жизнь упрашивать. И — вот. Не виноватая я, он сам пришел… Олежек? Ты не в претензии? Гляди-ка, до чего все удачно! У тебя — Мая, к ней я — очень тепло… У меня — Тема, и вы с ним — друзья по-прежнему, не так ли? (Другое дело, что переночевала дурой-девственницей, но понимайте в меру своей испорченности. А-а-а! То-то! Поняли! В меру…)»
Забавно, что самый тесный и обоюдоприятственный контакт вдруг заискрил между Токмаревым и дивой-индианкой.
С чего бы вдруг? Майя-Мая — гомозуновская жена (гражданская, вторая мировая, пуническая, но жена). Майя-Мая и здесь-то сидит лишь потому, что — гомозуновская жена!
И на здоровье, Олежек! Разве кто против? Но у нее с другом твоим, Артемом, — искра. По праву первознакомства. Пусть шапочного (э-э… сумочного) — метро, попрошайки, финская марка-монетка (дива-индианка), капкан-«beskin» (воин-ветеран).
Большой секрет для маленькой, для маленькой такой компании… Мы с тобой зна-а-аем что-то, чего не знают они. Очень сближает.
Сообщнический обмен полувзглядами: «Какой-такой капкан в сумке?! Я — сторона. У меня — ни сумки, ни капкана. Ручки — вот они. Да, Мая? — Да, подтверждаю! Нету. И… не было!»
Гомозун в начальный период неестественной естественности с места в карьер забалагурил о «Доброхоте» (каждый вновь прибывающий вынужден был пройти сквозь строй сирых-убогих, сосредоточенных вокруг да около «обкомовского номера»):
— Не любите, ага, моих юродивых? Брезгуете? Спасибо на том, что капкана за пазухой не держите. А то не далее как вчера… Мне мои «гвардейцы» доложились… Шутку хотите, ребятки? «Черную»! Представляете, вчера в метро, в Питере…
Дежурное балагурство — для снятия внутреннего напряжения.
У Чепика после ночной с Гомозуном темы — «чтоб твои бандюки, Ген, от моих сирых-убогих за версту держались, понял? в наших общих интересах, понял?» — послевкусие отвратительное.
А у Гречаниновой предвкушение отвратительное — понедельник на носу, повестка… Все из-за них, из-за сирых-убогих! Сгиньте, блиннн!.. Фигушки! Мозолят глаза…
— Катюх! А возлюбить ближнего — слабо?
— Держи этих ближних от меня подальше, Оль! Я как-нибудь сама выберу ближнего, без посторонней помощи…
Хм! Двояко. Трояко. Снова сообщнический обмен полувзглядами: Артем — Мая…
Ни свет ни заря разбудил Токмарёва звонок в дверь.
Катюха, святая простота, открыла и, святая простота:
— О! Маечка! Проходи!
У Катюхи, если кто запамятовал, однокомнатная…
— Это Маечка, Тем!
Подскочить прикажете, вытянуться в струнку, светски содрогнуться, блиннн?! Лежишь абсолютно голый животом на фанере и… того-самого… правило буравчика: левой руки или правой?
Маечка, значит? Оч’ приятно! А нельзя ли предварительно — трусики?..
Вы, дамочки, может быть, пока кофе сообразите НА КУХНЕ?!
Сообразили. Мая:
— Кать, меня Олег прислал. Он на Историческом ждет… М-м… Может, мы с тобой пока кофе сообразим? НА КУХНЕ?
В общем, дива-индианка ухитрилась в кратчайшие сроки повидать Токмарева всякого — как в полном боевом облачении, так и вовсе без оного. Очень сближает. Не физически (табу! жена друга — моя сестра!), но духовно.
И еще что-то витало между ними, что-то общее. Артем попробовал продифференцировать — не нашелся. Но как бы это…
А! Вот! Вот:
После трехмесячного первобытного плутания он еще не полностью адаптировался к цивилизации. То есть, конечно, из кастрюли с чавканьем не жрал, гениталии пятерней не почесывал, в носу не ковырял, рукавом не утирался. Но внутренне еще не избавился от мира того и невольно был чуть не от мира сего.
Дива Мая — аналогично. Тоже самую чуть — не от мира сего. Еле уловимая отстраненность. Только не первобытная, а… вроде представителя сверхцивилизации, попавшего в среду младших по разуму. (И в метро, помнится, она была не вызывающе, но дистантна. И на стоянке у Балтийского, помнится… Опять же пальто красное-стильное — экий жест: нате, кому пригодится…)
Сам собой, единство на почве отторжения окружающей среды — не самая прочная веревочка, но связующая… Связующая, да.
…Все-таки, когда они двенадцать лет назад после выпускного здесь общались, действительно было понепринужденней. Без, так сказать, прекрасных дам. (Гречанинова — особая статья. Она
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Форс-мажор – навсегда! - Андрей Нариманович Измайлов, относящееся к жанру Криминальный детектив. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
