Форс-мажор – навсегда! - Андрей Нариманович Измайлов

Я есть я, ты есть ты, мы есть мы. Нам хорошо вместе.

И вопрос «кем ты будешь?» не возникал.

Кем бы кто ни стал в будущем — я есть я, ты есть ты, мы есть мы. Нам хорошо вместе.

А завтра?

И завтра! Не дождетесь, доктор, ни экзистенциального невроза, ни «меня все игнорируют»!

Завтра будет лучше, чем вчера!

…И чушь прекрасную несли…

16

— М-да, ребятки, — задушевнейше изрек Гомозун, — а ведь последний раз мы вместе собирались, так чтобы полным составом, как раз туточки. На выпускном. Помните?

Помним. Как молоды мы были, как молоды мы были…

— Шутку хотите? Старую, но хорошо забытую новую. Притчевую. Спрашивают одного: вам когда было лучше? при застое или теперь? Отвечает: при застое, блиннн! Почему? А я тогда был на двадцать лет моложе!.. Да что вы, в самом деле?!

А ничего. Ничего-ничего.

Именно, что ничего… или мало что — от ауры двенадцатилетней (не двадцати, но двенадцати) давности.

Они…

Артем Токмарев,

Олег Гомозун,

Катюха Гречанинова,

Гена Чепик (и Чепик?! и Чепик, да!)

Марик Юдин…

Снова собрались в «обкомовском номере» (ныне «люкс-транзит») тик в тик наутро после того, как (каждому свое):

Артем блаженно отключился на фанерке под цигуновский массаж, под дымчатые благовония, под вирши, взявшиеся ниоткуда, из подсознания…

Катюха полночи просидела над отдыхающим Токмаревским телом, подперев кулачком подбородок (ой, жалею, жалею! и тебя, и себя…), и оставшиеся полночи провозилась у муфельной печи (заснул? засну-у-ул! а мне еще — ордена, ордена…)

Марик прокоротал до рассвета у монитора. Уровень ФАПСИ, говоришь, Арт? Да щас как не хрен делать!.. Ну-ка, ну-ка?.. Экая закавыка! Одна-а-ако! Это даже интересно, однако! Нич-ч-чего себе, закавыка! А мы пойдем другим путем. С тех пор все тянутся передо мной глухие, кривые, окольные тропы… Нормальные герои всегда идут в обход… А? Какое утро? Почему уже утро?

Чепик принужден был за полночь перетирать наболевшую тему с… Але! Что значит — принужден?! Кто способен принудить Каймана?! Нет таких! Вплоть до ментов — долгонько мурыжили, но где сели, там и слезли. Так что если Кайман пошел на «терку», то не по принуждению, а по доброй воле. Воля у него добрая. И вообще он по жизни добряк. Отзывчивый. Как не отозваться, когда зовет старинный друг-товарищ-и-брат…

Гомозун. Который — але! — с Чепиком и прободрствовал за обоюдоострой беседой… о том о сем. В «обкомовском номере».

— Але, Ген? Разговор к тебе.

— Кто, блинн?!

— Не узнал?

— Оль?! Ты?!

— Не ждал?

— Да как-то… Надо же! Ты! Так подъезжай, Оль!

— Нет уж, лучше вы к нам.

— Вот так, да?

— Вот так, Ген, вот так. Я, видишь ли, в гипсе по самые помидоры. Шагу не ступить.

— А, ты в этом смысле…

— И в этом, Ген, и в этом…

— А еще в каком?

— Подъезжай, уточним.

— Как скажешь, Оль, как скажешь.

— Скажу, Ген, скажу!

…Так что единственный выспавшийся — Артем.

Гнетущая атмосферка, впрочем, не только и не столько из-за общего недосыпа. И не особенно гнетущая, но какая-то… дискомфортная. Далекая от той, прошлой. Сколько лет, сколько зим!

Компания в нынешнем составе первые полтора часа пребывала в стадии неестественной естественности (закономерное следствие долгого перерыва в общении).

Потом погрузилась в естественную неестественность (не менее закономерное следствие долгого перерыва в общении).

Золотая середина не нащупывалась.

То и дело паузы…

Сонмище тихих ангелов кружило над головами, трепыхая перистыми крыльями! Батальонное количество милиционеров родилось в муках!

Такие паузы…

А казалось бы! Даже прежний некомплект по части «присутствующих здесь дам» восполнен…

Или дискомфорт именно поэтому? Потому, что помимо «всех своих» у всех — своя… вторая половина?

…У Олежека — индианка Майя-Мая.

По мужу — Гомозун? Или она, хм, жена, так сказать, гражданская?

— Скорее отечественная, — каламбурнул Олег. — Еще точнее — вторая мировая. Но не пуническая, нет. Молодая ишшо. Да, Май?!

Жена без штампа в паспорте — профилактическое сильнодействующее от экзистенциального невроза. Вроде обрел, но гипотетически в любой миг можешь лишиться. А тогда провоцируешь самоутверждения ради. Прилюдно хамишь пренебрежительностью. Рискованно шутишь: вторая мировая… Мировая — в смысле замечательная!

Первая тоже была мировая. Она, первая, тоже здесь — найдите семь отличий!

Флиртуешь в присутствии с другими особями — и с первой мировой, и с женой друга, с Натальей.

Или Наталья уже не жена друга? Похоже, она уже подруга другого, который формально — друг, но, по сути, недруг.

…У Генки — Наталья.

По мужу — Токмарева? Или, хм, намерена взять в ближайшей перспективе девичью фамилию — Костанда? Или — Чепик?

«Она… у себя», как давеча брякнула Токмаревская теща. Не на Сибирской, не на Новой Земле, но у себя, однозначно. У себя — это с кем?

Риторический вопрос! Здесь она — с Кайманом, в манере «куда ты, туда и я».

Он злодея победил, он ее освободил. А теперь, душа-девица, на тебе хочу… Точка. Конец цитаты. «На тебе хочу» — да, а так — нет. Прилюдное именование обретенной пассии: «Натали». Несколько нарочито, с претензией. Но упрямо: «Натали». Для кого она — Токмарева, для кого — Ташка. Для него — Натали. Эксклюзив.

Сомнительный эксклюзив. Зарубежники (от турок до шведов) всех русских путан кличут: «Натали».

Что же она для Чепика — б…дь дешевая (ну дорогая!), не более?!

А ну как тот же номинальный, но все-таки муж истолкует «неп’йавильно» и вступится, пусть запоздало, за честь семьи?

…У Артема — Катюха Гречанинова.

Гречанинова? Разумеется! Не Токмарева же! На худой конец — Гомозунша, по мужу от первого брака.

А что касается Артема… Роковое влечение полузабытой юности.

Полузабытый эстрадный хит полузабытой юности:

«М-мечты сбываются! Иль не сбываются!

Порой сбываются совсем не так!

Но все хорошее не забывается!

Ведь все хорошее и есть мечта!»

Оно, оно! Все хорошее. Но — мечта. Несбыточная. Чем и хороша.

Что сбылось, то уже… не то… и не так…

И что сбылось?! Не было ничего, ведь не было! По анекдоту: это еще не повод для знакомства.

Да, они — Артем-Катюха — явились сюда вместе.

Да, после совместно проведенной ночи.

Да, истолковывается безвариантно — особенно Майей-Маей, которая спозаранку буквально подняла их с постели.

…Марик Юдин истолковал безвариантно и сиял, будто медный таз, ища-улавливая взгляд Катюхи или Артема, заговорщицки помигивая: а я говорил?! а ты боялся! вот