Критическая метаморфоза - Максим Похил

class="p1">— Да, конечно, — и достал с широких карманов куртки, две жестяных банки слабоалкогольного пива.

— Держи, — и они вместе, в такт, открыли и надпили первый глоток.

— Спасибо, я бы сам купил, просто так впадлу было в Ламель идти и ещё сто метров накручивать. Сегодня и так целый день на ногах. Туда-сюда бегал, от одного края города к другому за документами в разные суды. Ещё и там, где даже автобусы не ездят. А отдохнуть то хочется.

— Та не парься, просто пей, — Андрей проследил как Элиас выпил пол банки залпом и продолжил диалог, — Не расскажешь, как там всё идёт?

— Никак, — стараясь не встречаться взглядами, — Всё, как и было.

— Ну подожди, они написали на тебя заявление, — Элай кивнул, — Что якобы ты изнасиловал эту садистку Анабель Ломинову, но ты этого не делал. Её секс был по согласию и вообще не с тобой, — вновь кивнул, — Так, я не понимаю, а почему на тебя? Причём тут ты?!

Элай устало протёр глаза, сплюнул на землю, поставил банку пива на лавочку и начал: — Да не садистка она… Просто ебанутая…

— Ну ты можешь считать как хочешь, а я всё-таки уверен, что у неё есть садистские наклонности, — и отставил пиво.

— Ну хорошо… Так причём тут я… Притом, что меня видели вместе с ней. И этого достаточно для судей. А вот если говорить почему она это делает, то у меня один вариант. На сколько я знаю, сам Ломинов видел те видео и фото со своей дочерью. И Анабель, чтобы оправдаться, возможно просто сказала, что её изнасиловали. Отец ей поверил и начал «процедуру». Подал заявление, связался со знакомыми в органах и так далее. И встаёт вопрос. «Кто обидчик то?». И вот, уже почему именно меня поставили меж жерновей, я не знаю. Возможно, семья её бывшего ещё богаче нежели Ломинов, а возможно что-то другое. Так, что вскоре, хорошо подумав, Ломинову не захотелось такой славы, про его дочь. На что в принципе все подумали бы, если делу не дадут ходу. Потому как, в это время снятое с её участием уже было везде. И вот так они, наверное, решили просто найти «козла отпущения». Свидетелей, которые видели нас вдоём предостаточно, вот они и решили… — выпил с банки.

— Пфф… А какой смысл им это делать? Ведь никто не поверит, что ты её изнасиловал! Все знают кто такая Анабель, как она себя ведёт.

— Да, плевать им, кто во что поверит, — и саркастично улыбнулся, — Скорей всего, родители договорились с нею. Что она будет, при любых обстоятельствах, везде говорить свою «мантру» и ни слова иначе. А чтобы в дальшем меньше об этом говорили, просто хотят упечь меня за решётку.

— Вот суки… А что они требуют? Деньги?

— Ничего, — Андрей глуповато поднял бровь, — Да-да, не удивляйтесь, — слегка повысил голос, — Они вообще не идут не на какие контакты, даже между нашими адвокатами. Только лишь раз мне удалось задать Анабель вопрос. Это было в начале. Я ещё сам не догоняя всей канители, случайно встретивший с ней в коридоре на слушанье, спросил: «Что происходит?». А она спокойно ответила: «Ты сядешь на семь лет, готовься». И ушла. Больше они её ко мне не подпускали. Ну мне ведь нельзя походить к ней на сто метров. Причём об этих семи лет, говорил и наш адвокат. Поясняя, что моё дело сверху уже обговорено. И сделать практически ничего невозможно. Дело не в деньгах, а в знакомстве. Которого у меня, к сожалению, нет, — с горечью он проговаривал каждое слово, и как только договорил, потянулся за пивом трясущимися руками от нервов.

Они помолчали минуты три, Андрей вновь дал другу время на попить. Обдумывая каждое слово, он приходил в ужас от безысходности ситуации. И видел, как на его глазах, прежде один из весельчаков и интеллектуалов его компании, морально «угасает». Но как бы ни было тяжело всё это спрашивать, приходилось задавать вопросы, на которые нужно было знать ответы: — Ааа… завтра тоже целый день будешь по городу гоняться?

— Ой, да, наверное, — и снова хлебнул, — Ещё не смотрел в завтрашнее расписание, за этим у меня следит Алиса… Она ведёт весь учёт дела, встречается с остальными адвокатами, ведёт переговоры, финансирует это, точнее финансирует её семья, но без её помощи, я бы уже давно сидел. Мне кажется, она даже не спит, — вздохнул, — Единственное место, где мы можем позволить себе заснуть, это в дороге. А так мы с Алисой практически двадцать четыре на семь, пытаемся найти точки соприкосновения с людьми. Лично я уже давно опустил руки и просто жду последнего заседания. А она верит в лучшее до последнего… мда… пфф… фух… как же я её люблю, — Андрей посмотрел на него, это был первый раз, когда Элай говорил такие слова о своей девушке, за её спиной, — За это время я понял многое, понял, что в независимости от количества раз, когда я за свою жизнь ошибался, я как минимум раз сделал не то, чтобы правильный выбор, а мне настолько повезло, что я даже поверить не могу в это. Жаль конечно, что я понял это слишком поздно, — Элиаса сильно потянуло на лирику, подметил Андрей, хотя у него на это было полное право.

Элиас вообще был совершенно не романтичным человеком и ненавистником громких речей, а тут такие высказывания. Так что эти слова, Андрея сильно удивили и заставили устрашиться тем, что может случиться в дальнейшем.

— Ну вы же не сдадитесь? — с надеждой поднял голову.

— А это что-то изменит? — фыркнув, пробурчал Элиас.

На что Андрей только лишь молча покивал головой.

— И долго вам вот так жить, от слушания до переговоров, и наоборот?

— Нееет, окончательный суд уже запланирован, восьмого, этого месяца. Там всё и закончится. Хочешь, приходи, посмотришь, там мест полно, Элая я уже пригласил, осталось Дэриэлу написать, — с этих слов он начал иронично посмеиваться, слегка кривя душой.

Андрей, с позволения второго тоже криво улыбнулся и демонстративно спустил воздух из лёгких.

— Мда, смешно пиздец, — и взялся за голову, — Ты своё допил?

— Да, — и тут же выпил его залпом.

— Ну тогда, может ещё по одной? Время ещё есть.

— Конечно, я угощаю. Пошли…

«Восьмое…» — прокрутил в голове Андрей, вновь наливая стакан. Налил сидя всё ещё дома, поднял, поднёс ко рту и не выпил, поставил обратно. Повернулся к дверям входа в комнату и через десять секунд молчания, всматриваясь пустыми глазами в проход, с криком, выдал следующее: — У тебя нет никаких