Критическая метаморфоза - Максим Похил

под подозрение, он вынужден был сделать хотя бы одну затяжку. Пользуясь советом Дэриэла, он знал, как это сделать безболезненно и максимально реалистично для человека, не курившего никогда.

Женя напрягся и вдохнул дым. И для того, чтоб не закашляться, он притормозил дым во рту, не давая ему попасть в лёгкие. Через пару секунд — Женя благополучно дым выпустил.

Первое затягивание промелькнуло относительно нормально. Но останавливаться было нельзя и пришло время, подходить ко второй. Следующая пошла уже тяжелее, а третья и вовсе сошла не по плану.

Женя всё же вдохнул слегка дыму, что вызвало рвотный рефлекс. Но он круто сориентировался и придушил позыв. Парни этого не заметили, но их заинтересовало резкое покраснение его лица. Что он и понял, быстро рявкнув горлом и дерзко бросив папиросу на пол, процедил: — Хуйню какую-то курите, пацаны! — и стремительно, невзирая на остальных, рванул в двери подъезда.

Дверь прикрылась, и в них никто не ломился вдогонку. Судя поэтому, можно было считать, что всё обошлось. Так, что Женя со спокойствием выдохнул, при этом немедленно поднялся по лифту на последний этаж и залез на крышу.

Стоя там, его сразу удивил вид ночного города. Хотя это был и спальный район, но моментами, он демонстрировал весьма неплохие виды.

— Женьок?! — услышал справа от себя.

— О-о, ты всё-таки здесь, значит, я не зря лез, — с облегчённостью он тянул руку, не ожидавшему встречи, Ми́лану.

— Я вообще не предполагал тебя тут встретить. Неужели ты захотел увидеть, что значит недельная чистка? Даже Дэриэл, узнав, что это, пытался меня отговорить.

— Ну не знаю… Просто решил прогуляться и зайти к тебе.

— Ааа… Ну… Хорошо, тем более, что всё уже закончилось, — и указал пальцем на несколько мест на крыше, где был полный бардак, Женя заинтересовался этим и уставившись на одно из них, направился туда, — Осторожно только, не наступи на стекло, — заботливо изрёк Ми́лан, вдогонку.

Женя подошёл к одному из мест и увидел там, кучу поломанных шприцов, разбитых бутылок, несколько помятых пластиковых сосудов, какой-то розовый насып около чей-то забытой шапки. А в углу крыши, чуть ниже от места, где совершается переход на соседнюю крышу, лужа крови. Сначала капли, а дальше чёткие сплевывания крови вместе со слюной. А под конец резкие, красные пятна на разграничениях двух подъездов. Окончательно стало понятно, что кто-то здесь убегал и не один. От кого, тут даже гадать не приходилось. Следы на разбрызганной крови, в виде ребристой, тяжелой резины, без единого сомнения, принадлежали Ми́лану.

Да, впрочем, и кто «давал дёру», Жене тоже было понятно. Его терзал только лишь один вопрос: «Неужели, он здесь обошёлся без подручных средств?».

Ан нет, он осмотрелся и увидел маленькие и средние клочки лакированного дерева, отколовшегося от чего-то побольше, лежащего, по большей части, в луже крови. Вот почему он сразу его и не заметил.

"Бита…" — подумал про себя, — "Скорей всего это было место одной из групп торчков".

Сзади он услышал шаги Ми́лана, направившегося к нему: — Вчера трое умерло. От этой херни в шприцах. Трупы убрали в обед, а под вечер уже опять торчки пришли. Тела заметили залезшие сюда на утро дети… А им по десять лет. Не хотелось, чтобы они знакомились с процедурой гниения плоти, так рано, — Ми́лан удручающе выдохнул.

Женя нахмурил брови и скривил зубы, представив реакцию детей на окоченелых людей. Пораскинув мозгами и прикинув, что было бы с ними (трупами) через пару тройку дней, он брезгливо сплюнул.

— Что? Тоже представил троих гниющих мешков мяса? — и полоумно улыбнулся Ми́лан.

— И не говори… Детей реально жаль… А жильцы, что не в курсе о притоне?

— В курсе, они бояться. Уже был случай о возмущении одного дедушки с последнего этажа, соседнего подъезда. Дедуля бывший спортсмен. Внуки, дети, всё на месте. Шестьдесят лет, а выглядел на сорок. Слышал, что один раз, дед не выдержал и согнал всех от сюда, пригрозив наградным пистолетом.

— И что?

— Умер через неделю, на лестничной площадке. С обколотой шприцами ногой. Врачи постановили — заражение крови.

Ми́лан медленно повернулся к Жене: — Дед пробегал семь кругов вокруг парка в день без остановки. Умер от заражения… — и тихо выругался, наступив со всей силы на чью-то из убегающих, забытую серую шапку.

— А на счёт трупов. Почему свои, не убирают своих?

— Ну ты смешной. А какой смысл?

— Ну как? — Женя вообще не мог сообразить о нормах морали этих людей.

— Они ведь мёртвые. У них и до этого, дружбы не было, а лишь взаимовыгодные отношения, по роду занятия.

— Ну, это понятно. А унести соратника, ну или как они там себя называют, куда-то, не считают нужным?

— Ну как видишь! — хоть Ми́лан, вроде и выплеснул всю ярость и злость, на тех, кто медленно бегает, но всё-таки что-то в процессе диалога вновь просыпалось.

Это было видно по повышению его тона всё больше и больше.

— Жека, я прошу тебя понять, что это, блять, уже не люди. Какой им резон помогать трупу? Если это наркоман, ему уже вообще нет смысла помогать тому, кто перестал разделять его "увлечение" и скидываться на очередную дозу. А дилерам, которые тоже изредка с ними обитают, тем более, — небольшая вдумчивая пауза для передышки, и Ми́лан продолжил разъяснять поникшему Жене, — Ну, а даже если у них и сыграло желание помочь, им всё равно некуда их нести. К родителям?! Они не все свои имена знают, а тут чьих-то родителей. В скорую?! Они уже мертвы. В полицию?! Эти уроды не отреагировали на требования жильцов, на прекращения сходок на крыше. А тут каких-то три не понятных трупа. Да они на них тут же их и "повесят". Сочинят всё, что им потребуется и вынудят их "признаться" во всём. Чтобы выполнить поскорее план на месяц. Нахрен наркоманам это нужно? И поверь мне, это не мои надуманные слова, это из рассказов моего отца, у него много таких мразотных коллег.

— Да и в конце концов, хочу скачать, что они на самом то деле, сами свою жизнь не ценят. Один из них, в момент, когда я погнался за барыгой, — параллельно рассказу, он показал пальцем в сторону обрыва по левую часть, выходящую во двор, — Скорей всего подумал, что я бегу отбирать у него, только что купленное. И ты представь, он без каких-либо раздумий, взяв в охапку всё кровное, решился прыгнуть с крыши… — услышав сие, Женя ещё больше поник, а Ми́лан смачно харкнул на пол, — Пришлось… блять… Спасти дебила