Аварийный взлёт - Ирина Семеновна Левит

интонацией любезности. Хотя препирательство длилось уже минут двадцать, начинало смахивать на сказку про белого бычка и вполне могло вызвать раздражение.

— И вообще, при чем здесь Егорова? — фыркнула главная кадровичка.

— А вот это уже вас не касается. — Купревич решил сменить тон на более суровый. — А ваше нежелание сотрудничать вполне смахивает на воспрепятствование следствию.

Тут он, конечно, малость блефовал, однако на перестраховщицу Тимину неожиданно подействовало. Она хоть и была буквоедкой и строгой охранительницей закона о персональных данных, однако отнюдь не во всех юридических тонкостях разбиралась, поэтому совершенно очевидно напряглась.

— Я вовсе не воспрепятствую! — произнесла она нервно. — Я просто выполняю свои служебные обязанности.

— Конечно, конечно, — снова подобрел полковник. — Но, может, вы, опытный специалист, подскажите приемлемый вариант? Чтобы мы смогли все решить быстро и без проблем для вас?

Тимина, которая тоже малость подобрела от признания, что она опытный специалист, поводила глазами, вздохнула:

— Ну хорошо. Я готова вам предоставить «личное дело», если получу соответствующее распоряжение генерального директора. Но только в письменном виде! — подчеркнула она.

— Отлично! — отреагировал Купревич. — Позвоните, пожалуйста, сейчас генеральному директору.

Тимина недовольно поморщилась:

— А почему это не сделаете вы?

— Я могу. Но… мне кажется, — заметил полковник, — вы в этом вопросе главная. Поэтому лучше вы, а я готов буду Валерию Леонидовичу дать все пояснения. Хотя если хотите… позвонить могу и я.

Тимина несколько секунд подумала, видать, сглатывала признание своего главенства и ткнула длинным ногтем в клавишу селектора.

— Слушаю вас, Татьяна Ивановна, — откликнулся Огородов по громкой связи.

— Валерий Леонидович, полковник Купревич просит, чтобы я ему дала «личное дело» Ольги Валерьевны Егоровой, — с некоторой осторожностью произнесла Тимина. — А я сказала, что либо пусть сделают официальный запрос, либо…

— Зачем ему «личное дело»? — перебил директор.

— Я готов вам пояснить при встрече, — придвинулся к микрофону Купревич.

— А-а-а… Олег Романович! Вы там?

— Да, я здесь. Татьяна Ивановна готова дать «личное дело», если вы в свою очередь дадите разрешение.

— Мне нужно письменное разрешение! — вклинилась Тимина.

— Подготовьте нужные материалы, Татьяна Ивановна, вы получите мое письменное разрешение, — распорядился Огородов и добавил: — А вам, Олег Романович, не сложно будет зайти ко мне в кабинет?

— Не сложно, — ответил Купревич.

Через несколько минут он спустился с четвертого этажа, где обитали кадровики, на второй, где располагался временный штаб, положил в стол «личное дело» Егоровой и поднялся на третий этаж в кабинет Огоро-дова. Как говорится, все в одном месте.

Директор с подчеркнутой любезностью указал на кресло около журнального столика, сел тут же напротив, предложил чай-кофе. Полковник отказался.

— Поймите, пожалуйста, правильно, Олег Романович, наша Татьяна Ивановна очень ответственный человек.

— Понимаю, — кивнул Купревич. — Но и вы меня поймите… Я, конечно, должен был все сделать официально, но посчитал, что вполне можем обойтись без особых формальностей.

— Конечно. — согласился с необходимостью общего понимания Огородов и спросил: — А позвольте поинтересоваться, если это, конечно, не тайна следствия: зачем вам «личное дело» Ольги Валерьевны? Это же всего лишь официальные бумаги.

— Ну… это действительно тайна следствия, — после некоторой заминки произнес полковник. — Но вам некоторые сведения сообщить могу. У нас есть основания полагать, что покушения, — а их все-таки было два, нападение на Егорову около дома мы теперь не считаем случайностью, — непосредственно связаны с убийством в аэропорту. Скорее всего, она стала невольным свидетелем чего-то, что может прояснить это преступление.

— Да неужели? — удивился директор.

— Мы так считаем. Но… — Купревич развел руками. — Она ничего не может вспомнить.

Директор посмотрел разочарованно:

— Однако есть весьма хороший шанс. Его предложил наш эксперт психолог Казик. Он хочет провести сеанс гипноза. Казик уверен, что информация заложена в подсознании Ольги Валерьевны, и с помощью гипноза эту информацию удастся извлечь.

— Да неужели?! — повторил Огородов не просто удивленно, а прямо-таки изумленно.

— Вот именно. Однако это дело непростое, по мнению Аркадия Михайловича, нужна специальная подготовка. Перво-наперво он пытается составить некий психологический портрет Ольги Валерьевны. Естественно, мы собрали определенную информацию, но Казик попросил еще и «личное дело», хочет посмотреть написанную ею автобиографию и прочие сведения — так сказать, для полноты картины и, соответственно, максимального успеха сеанса.

— Очень интересно… Даже в некотором смысле оригинально… — оценил директор.

— Ну, оригинальности у нашего эксперта хватает, — согласился полковник. — Мы полагали, свой сеанс он проведет в больнице. Однако Казик категорически против. Дескать, больница — не то место, где человек может полностью расслабиться… и тому подобное. Настоял, чтобы сегодня вечером мы перевезли Ольгу Валерьевну к ней домой, где она приведет себя в порядок, успокоится, выспится не на больничной койке, а на привычной кровати… В общем, окажется в родных стенах, которые, как известно, помогают. А утром Казик планирует провести свой сеанс. Ну а после опять увезем Ольгу Валерьевну в больницу долечиваться.

— Минуточку, — насторожился директор. — Но ведь в больнице вы ее охраняете, а дома… это же может быть опасным.

Полковник рассмеялся.

— Неужели вы думаете, мы Ольгу Валерьевну оставим без пригляда? Выставим охрану у ее квартиры, возьмем под наблюдение территорию вокруг дома. Тут проблем не возникнет. А если у Казика все получится, мы сильно продвинемся в расследовании. Казик уверен, что все получится.

— Удачи! — пожелал директор. — Если от меня нужна будет какая-то помощь, обращайтесь.

— Помощь нужна только одна, — сказал Купревич. — Разрешите на некоторое время отлучиться с работы Нине Григорьевне Кондаковой. Мы хотим ее попросить привести в порядок квартиру Ольги Валерьевны. Там все-таки побывало достаточно людей, натоптали, что-то испачкали…

— Никаких проблем, — заверил Огородов.

Через полчаса к дому Егоровой подъехала машина, из которой выгрузили приспособления для уборки, а также небольшую стремянку, одетые в рабочие комбинезоны Кондакова и девушка.

— В двух квартирах на этаже никого нет, все на работе, — сказала девушке Нина Григорьевна. — Дома могут быть только старики, которые живут напротив, но я их отвлеку, зайду к ним малость поболтать.

Старики, однако, тоже отсутствовали, и девушка без помех установила в зазор около электрощитка крошечную видеокамеру, направленную на дверь Егоровой. С самой двери она сняла ленту, которая опечатывала квартиру. Последующие два с половиной часа Нина Григорьевна занималась уборкой, а девушка устанавливала по всей квартире камеры, регулярно с кем-то связываясь и уточняя детали.

Через полтора часа после отъезда Кондаковой группа наружного наблюдения передала сигнал готовности — к подъезду подошел парень в черной куртке с длинными, почти полностью закрывающими ладони рукавами, с надвинутым на голову капюшоном и в дымчатых очках. Парень быстро, через ткань рукава, набрал подъездный код, точно так же, через ткань, открыл дверь.

Трое омоновцев, с утра засевшие в квартире Кондаковой, мгновенно