Длинные ножи - Ирвин Уэлш

вклад. Лорен не более и не менее важна, чем любой другой.

@five-one

Ты сам с собой споришь, Гейл.

@killergayle

Не указывай, что я делаю, а что не делаю, ты, самонадеянный маленький засранец.

@five-one

Хорошо.

@killergayle

Вот именно. Посмотрим, как хорошо будет, когда мы продолжим этот разговор лицом к лицу.

Глядя на Леонору, он чувствует ее страх и понимает, кого она боится.

– Где я могу найти этого Гейла?

– Не знаю, правда. Я бы сама хотела знать, – говорит она грустно.

Затем зевок, который он не в силах подавить, чуть не отрывает Ленноксу челюсть. Ему нужен кокаин или сон. Он решает, что выбрать второе будет разумнее. Леонора бросает на него взгляд, подтверждающий, что уже действительно поздно. А ведь эта похожая на бывшую беспризорницу девушка когда-то была подружкой его племянника.

– Ты рассталась с Фрейзером, потому что он проявил себя, как трансгендер?

– Нет, конечно, нет, это было очень смело, – заявляет Леонора. – И вообще, я считаю себя пансексуальной.

Еще одно словечко, не известное Ленноксу.

– Когда вы с ним расстались?

– Месяц назад.

– Долго вы встречались?

– Два месяца.

Леннокс старается не раздражаться, помня, сколько им лет. Думает о прошлых подружках, с которыми он знакомился на катке в Мюррейфилде, на дискотеке "Clouds", в школе и колледже. В те времена два месяца действительно были долгим сроком.

Крайне уставший, он уходит от нее в 2 часа ночи и направляется домой, надеясь, что бессонница этого ботаника Маккоркела снова принесет плоды.

Входя в свою квартиру в Вьюфорте, он видит в коридоре свет и сразу понимает, что там кто-то есть. Его кулаки сжимаются, а сердце начинает бешено колотиться. В висках стучит кровь.

Он входит в гостиную. Там тоже свет, кто-то включил маленькую лампу. Смотрит на журнальный столик – там какие-то украшения, браслеты...

Гейл... он здесь... Гейл меня выследил...

Он хватает бейсбольную биту с логотипом "Майами Марлинз", стоящую в углу. Затем смотрит обратно на столик. Кто-то же там положил эти украшения.

Тут из спальни для гостей выходит Труди, неся в сумке вещи, которые она оставила у него, – кое-какую одежду, косметику и туалетные принадлежности.

– О... я не могла заснуть. Решила прокатиться и как раз проезжала мимо. Света не было, и я подумала, что ты на работе. Я зашла забрать свои вещи.

– Ясно, – говорит Леннокс, чувствуя, как внутри что-то обрывается.

– Я ухожу, Рэй. С меня хватит, – говорит она тихо, без горечи и злости. Она перекладывает украшения с кофейного столика в сумку. – Я старалась, как могла, но тебя интересует только твоя работа. Ты думаешь, она тебя спасет или как-то оправдает. Ничего подобного, – Она грустно качает головой. – Ты просто показываешь всему миру свою испорченную сущность.

– Ты права, – холодно соглашается Леннокс. – Как бы то ни было, думаю, ты сделала правильный шаг. А с моей точки зрения, мне действительно нужно, чтобы меня оставили, нахуй, в покое, чтобы я мог делать то, что должен.

Труди смотрит на него, и между ними повисает глубокое, тягостное молчание. Как будто бы он признался, что действительно обречен и что ее любовь не сможет его спасти, а им обоим нужно просто принять это. Она говорит ясным, но дрожащим голосом:

– Я дура, что думала, что ты меня любишь.

– Я действительно тебя люблю, – говорит Леннокс, а затем добавляет c оттенком презрения: – Но любовь чем-то похожа на гребаную работу, Труди: она тебя не спасет.

– Нет, Рэй, спасет – спокойно говорит Труди. – Я правильно сделала, что не стала связывать себя с тем, кто в это верит. Любовь меня спасет от жизни, в которой ее нет. Ты когда-нибудь это поймешь. Когда ты станешь, наконец, взрослым мужчиной и признаешь это, а не будешь оставаться тем испуганным маленьким мальчиком, который съежился в старом железнодорожном туннеле, – Высказавшись, она выглядит более спокойной. – Пора тебе уже повзрослеть, Рэй, – и она бросает свой ключ на журнальный столик.

Последние слова задевают его за живое, потому что во многом она права.

– Желаю тебе всего наилучшего, – удается ему хрипло произнести. Потом, уже более злым голосом, он добавляет: – Тебе и чуваку на "БМВ".

Труди лишь слегка улыбается ему. Леннокс видит, что слез у нее уже не осталось, только злое осознание того, что этот бессмысленный этап в ее жизни закончился и она может двигаться дальше. Она поворачивается, чтобы уйти.

– Нечего, значит, сказать, – И он чувствует, как жалко звучит его голос. Этот особенный тон. Голос расставаний. Таким же он был со всеми предыдущими подругами. Мстительный и невероятно жалкий.

Труди останавливается и оборачивается. Она смотрит на Леннокса, как на кусок дерьма, прилипший к ее ботинку. Какие бы чары любви раньше ни связывали их, теперь они действительно разрушены.

– В Майами, пока ты зависал с теми двумя женщинами, я переспала с одним агентом по недвижимости.

– Ну, на всякий случай, знай, – парирует Леннокс, и кровь застывает у него в жилах. – я не трахал ни одну из них.

– Я действительно надеюсь, что сейчас ты об этом не жалеешь, – говорит Труди и уходит.

Леннокс где-то читал, что женщина никогда не кажется такой красивой, как когда она уходит от тебя, особенно если она уходит навсегда. И на самом деле, воздух вокруг него, кажется, сгущается, а внутри все сжимается, пока его будущее грациозно шагает прочь от него в кроссовках "Рибок".

Она сияет, будто какая-то богиня. Горечь потери поражает его в самое сердце. Он понимает, что никогда больше к ней не прикоснется, не поцелует, не обнимет ее и не займется с ней любовью. Никогда не увидит, как у ее губ и глаз появляются морщинки, когда она смеется в ответ на какую-то его шутку. Ее запах навсегда уйдет из его памяти. Вся радость и восторг, которые они разделяли, все те такие важные мелочи, которые скрепляют чувства влюбленных: все это ушло.

Но это чувство потери уже борется с другой пробуждающейся силой, которая, как он чувствует, восторжествует: эйфорическим ощущением свободы. Теперь я смогу, бля, делать все, что захочу... множество возможностей, в основном в виде женщин и путешествий, вихрем проносятся в голове. Он знает, что, как бы плохо он себя ни чувствовал сейчас, это все к лучшему. Они просто больше не могли быть вместе.

Теперь у Рэя Леннокса остается только его мрачное настоящее – гоняться за убийцей, который ему нравится. Он подходит к холодильнику и кладет в стакан два кубика льда, заливает их холодной водкой, наслаждаясь восхитительным звяканьем, затем нарезает себе дорожку длиной в ладонь.

Сон пока подождет.

День шестой

 

ВОСКРЕСЕНЬЕ

31

Поднимается измученное солнце.