Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Градова Ирина

— Он обещал решить мои проблемы и сдержал слово, — говорила между тем Алина, продолжая свой рассказ. — Георгий забрал обратно свое заявление об опеке и пересмотре порядка проживания Русика. А еще квартиру вернул и подписал обязательство по алиментам…

— Гальперин предупредил вас об условиях сделки до или после того, как ваша проблема была решена? — задала вопрос Алла.

— До этого он лишь сказал, что хочет уйти с достоинством, — едва слышно ответила медсестра, отводя глаза, словно ей было стыдно смотреть на присутствующих. — Борис Исаевич испытывал боли… не такие невыносимые, как большинство онкологических больных, но все же испытывал. Он отказывался принимать сильные обезболивающие, так как они подавляют волю и погружают пациента в полусонное состояние. А он хотел оставаться в ясном сознании!

— То есть он попросил вас провести процедуру эвтаназии, которая в России запрещена, — подытожила Алла.

— Да.

— И вы согласились?

— Н-не то чтобы…

— Можете выражаться яснее, Алина?

— Сначала я испугалась. Это уголовное преступление!

— Рада, что вы понимаете.

— И потом, я сомневалась, что сумею сделать человеку смертельную инъекцию — фактически это означает, что я его убью!

— Но Гальперин вас уговорил?

— Он сказал, что у него нет близких, которым можно доверить такое деликатное дело. И еще добавил, что из-за дурацких законов человек в России вынужден влачить жалкое существование…

— Интересное заявление, — хмыкнул Дамир, — особенно для того, для кого закон — хлеб с маслом и икрой!

— Онколог лишил Бориса Исаевича надежды, — вздохнула Алина. — Он не предложил никакого лечения, фактически отправив его умирать!

— А я слышала, что онколог предлагал что-то экспериментальное, но Гальперин отказался, — заметила Алла.

— Я говорю только то, что мне рассказал сам Борис Исаевич, а он считал, что имеет право на достойную смерть по собственному выбору!

— Опустим моральный аспект. Вы провели эвтаназию — что случилось потом?

— Но… но я ничего не проводила!

— В смысле?

— После того, как Борис Исаевич уладил мои проблемы, все изменилось. Он сказал, что эвтаназия — только полдела, нужно еще подстроить так, чтобы в его смерти обвинили невестку. И подставить ее должна была я! Я отказалась. Я не убивала Бориса Исаевича, поверьте мне, пожалуйста!

Алла на короткое время потеряла дар речи.

— Расскажите, что случилось в ту ночь, — потребовала она пару минут спустя.

— Понятия не имею — я не предполагала, что Борис Исаевич решит действовать самостоятельно!

— Что значит — самостоятельно?

— В ту ночь он мне позвонил и потребовал прийти. Я знала, что дежурит Оля Малинкина, и подумала, что она накосячила. Так как он платил мне, я собралась и поехала.

— В больнице вас в ту ночь не видели, как вам удалось…

— Да не доехала я до больницы. По дороге позвонил Курбанов и сказал, что вопрос решился.

— И что вы сделали?

— Вернулась домой, ведь у меня Русик оставался один!

— То есть вы не знаете, что произошло?

— Я так и сказала!

— Так, давайте-ка все проясним, — сказала Алла. — Вы знали Курбанова только как водителя Гальперина, который навещал его в больнице. Вы практически не общались, и все же именно он позвонил вам, чтобы дать отбой. Вас не удивил этот факт?

— Ну я подумала, что Борис Исаевич поручил ему мне позвонить. И потом… — медсестра осеклась, но Алла не позволила ей сорваться с крючка.

— Что — потом?

— Я… мне не хотелось с ним встречаться, — прошептала Алина. — Поняв, что я не собираюсь выполнять нашу договоренность, Борис Исаевич стал совершенно невыносим. Я пыталась отказаться от ухода за ним, но он требовал меня и вел себя, как… как…

— Как законченный ублюдок, — подал голос Мономах, и все посмотрели на него. — Это правда: Алина просила меня избавить ее от Гальперина, но он настаивал, даже скандал закатил. У меня не было времени ублажать больного, и я попросил Алину остаться.

— Получается, вы узнали о смерти Гальперина только утром? — уточнила Алла.

— Да. И я… я подумала, что, возможно, я виновата, потому что…

— Потому что послушались Курбанова и вернулись домой, вместо того чтобы проверить, все ли в порядке?

Алина молча кивнула.

— Знаете, — сказала Алла, — вас вело, скажем так, божье провидение. Если бы вы доехали, то могли разделить незавидную судьбу Ольги Малинкиной!

Заплаканные глаза медсестры широко распахнулись, и Алла поняла, что девушке такая мысль в голову не приходила.

— Теперь рассказывайте, зачем Курбанову похищать вашего сына: сделка не состоялась, и я не понимаю, почему вы не обратились в полицию? И, раз уж у вас душа не лежала к тому, чтобы выполнять условия этой чудовищной договоренности, по какой причине вы не послали Гальперина к черту, как только он выполнил свою часть?

— Гальперин и Курбанов сделали запись нашего разговора.

— Когда вы соглашались на эвтаназию?

— Да.

— Конечно же, записи, где вы отказываетесь, не существует?

Алина помотала головой.

— Вы мне не верите?

— Верю. Но все равно не понимаю, зачем Курбанов…

— Я не придавала значения тому ночному звонку, пока Курбанов не ворвался в мой дом и не рассказал, что сделает меня виновной в смерти Бориса Исаевича, если я откажусь помогать!

— Они выманили вас из дома, чтобы лишить алиби? — сообразила Алла. И, обернувшись к операм, добавила: — А что, если точно так же они поступили и с Дарьей Гальпериной? Вызвали ее, камеры наружного наблюдения записали, как она выходит и возвращается… Как именно вы «помогли» Курбанову?

— Я рассказала вашему оперативнику о якобы имевшем место разговоре Дарьи Гальпериной и Бориса Исаевича. Вернее, разговор на самом деле был, но я…

— Вы заставили Антона поверить, что Дарья знала о том, что могла рассчитывать на наследство, а Гальперин якобы угрожал лишить ее всего! Что еще вы сделали? Вы приложили руку к убийству Малинкиной?

— Я?!

— Что Курбанову от вас нужно?

— Деньги.

— У вас есть деньги?

— В том-то и дело, что нет… У них с Борисом Исаевичем существовала договоренность, и он обещал Курбанову большую сумму. Но прежде чем Курбанов ее получит, Дарья должна сесть в тюрьму. Я не знаю, что они придумали, но, видимо, ничего не вышло… Курбанов запаниковал. Он снова пришел ко мне и потребовал денег. Я сказала, что у меня ничего нет, но он ответил, что у меня есть квартира, которую приятельница Гальперина помогла отвоевать у бывшего мужа. Курбанов потребовал продать ее. Я думала, он это не серьезно, но на следующий день Русик пропал из садика! Не знаю, как Курбанову удалось его увести, ведь я учила его, что нельзя разговаривать с незнакомыми и тем более куда-то с ними идти!

— Дети есть дети, — вздохнул Мономах.

— Почему вы уверены, что это — дело рук Курбанова? — спросила Алла.

— Он позвонил спустя два часа. Сказал, что так у меня появится стимул сделать все по-быстрому. Да я бы и рада, но как продать квартиру так скоро, причем за ее реальную стоимость?!

— Нет никаких гарантий, что Курбанов не потребует больше. И что он не захочет избавиться от вас и вашего сына — как, судя по всему, избавился от Ольги Малинкиной!

— Но что же мне делать?!

— Вам — ничего. Теперь всем займемся мы. Дамир, вы «пробили» недвижимость Гальперина?

— У него три квартиры в разных частях города. Одну, в центре, он сдавал. А еще имеется офис в пока что не открытом офисном здании в Купчино.

— Надо проверить все точки, мальчик может находиться в одной из них. Антон и Дамир, я на вас рассчитываю… Только без горячки, ладно? Напрягите участковых, пусть потопают, поспрашивают. Похоже, бежать Курбанов не намерен — он хочет сначала получить деньги. Пока мы не искали его, он мог и подождать, но теперь, когда он в бегах…

— А фальшивые документы стоят дорого! — подхватил Дамир. — Он не сможет смыться без бабок. А с «грузом»… то есть с мальчиком, прятаться не так-то легко!