Улика из пепла - Николай Иванович Леонов

доехали до Одинцова, и тут я заявил, что мне срочно требуется отлить. А когда он остановил машину, я нанес ему удар по шее — точно такой же, как за две недели до этого нанес Угрюмову. Он свалился. Я перетащил его на заднее сиденье, сам сел за руль и повел машину дальше. Мы проехали Одинцово, достигли того проселка, где я наметил осуществить свою месть. Я свернул на проселок и проехал еще полкилометра. Здесь я остановился. Повозился немного в системе зажигания, пока не добился нужного результата. Теперь при попытке завести машину возникало короткое замыкание, и двигатель загорался.

К этому времени Коршунов уже пришел в себя. Он даже попытался на меня напасть, но куда ему до меня! Я легонько стукнул его под дых…

— А почему «легонько»? — спросил Крячко. — Ты что, жалел его?

— Нет, конечно, — усмехнулся Пухов. — С какой стати я стал бы его жалеть? Но мне было нужно, чтобы на теле не осталось синяков, следов избиения. Ведь я все старался представить как несчастный случай. В общем, я пресек его сопротивление, потом поставил на ноги и объяснил, кто я такой и почему он должен сегодня умереть. Как он орал! Он опять попытался на меня напасть, пытался сбежать. И это ему почти удалось — он оттолкнул меня, вскочил в машину и включил зажигание. Он не знал, что этим как раз подписывает себе смертный приговор. Пламя вспыхнуло сразу, а я помешал ему выскочить. Так что формально я его даже не убивал — он покончил с собой сам…

— А что, Олег в казни Коршунова не участвовал? — спросил Гуров.

— Нет, Олега там не было, — отвечал Пухов. — Мне было бы трудно встроить его в эту схему. Да он и не настаивал — ему хватило участия в казни Угрюмова. Вот так были казнены эти двое убийц. Ну а про месть Рябову вы и так все знаете — ведь вы там были.

— Почему вы не стали помогать Марине, жене Рябова, но спасли его сына? — спросил Гуров.

Мститель пожал плечами:

— Сам не знаю. К женщине я не испытывал никаких чувств — ни ненависти, ни сочувствия. Ее судьба была мне безразлична. А вот мальчишку я не мог оставить среди огня. Он-то был ни в чем не виноват. И я его вынес.

Пухов договорил — и замолчал. Оперативники тоже не задавали новых вопросов. Они выяснили все, что хотели, в деле больше не осталось «белых пятен». Молчание длилось несколько минут, потом Пухов снова заговорил.

— Я понимаю, что мне светит пожизненное, — сказал он. — И я хотел бы вас просить… дать мне возможность закончить все это быстрее.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Гуров.

— Я не держусь за жизнь, — объяснил мститель. — Зачем мне тянуть жизнь в зоне для пожизненных? Я знаю, какие там условия. Если бы вы дали мне возможность… Пистолет с одним патроном… вы бы сделали благое дело.

Друзья переглянулись. Тут было что обсудить, но они понимали друг друга с полуслова. Кажется, они оба в этом вопросе думали одинаково. Гуров подумал еще немного, потом кивнул. Достал из кобуры свой табельный пистолет, дослал патрон в ствол, потом вынул обойму. Вышел из машины. Вслед за ним вылезли Крячко и Пухов. Сыщик протянул оружие мстителю.

— Держи, — коротко сказал он. — Ты заслужил.

Мститель взял оружие, твердо взглянул в глаза сыщику, коротко кивнул.

— Спасибо, — сказал он. — Я понимаю… чем вы рискуете. Я сделаю… ну, чтобы было похоже на убийство при попытке бегства. Марине… жене сообщите вы сами, ладно?

И, не говоря больше ни слова, не ожидая ничего, он отошел к ближайшим кустам. Оперативники в полной темноте плохо видели, что там происходит. Медленно прошла минута… пошла другая… И вдруг от кустов глухо ударил выстрел. Друзья подбежали. Максим Пухов лежал на боку, зажимая рукой рану на груди. Он был еще жив, пытался что-то сказать, но уже не мог. Друзья стояли над ним, пока он не перестал дышать. После этого Гуров вынул свой пистолет из руки мертвого мстителя, тщательно его протер. Достал телефон и набрал номер майора Березкина.

— Михаил? — спросил он. — Должен тебе сообщить неприятную новость. Понимаешь, тут во время транспортирования задержанного случилось такое происшествие…

Он рассказал о «происшествии», после чего друзья вернулись к машине и стали ждать.